Владимирской церкви и навести прямо на дом Морозова.
Ровно в одиннадцать часов тридцать минут командир бригады Дудынь доложил мне об этом по телефону. Я отдал приказ: «Огонь! Наступать!» С этим моментом связан ряд событий, в которых я еще до сих пор не разобрался. Может быть, другие участники разъяснят их.
Например, против моего приказа «Огонь! Наступать!» протестовали Подвойский и Муралов, заявившие мне, что надо сначала предложить левым эсерам капитулировать и уже потом в случае их отказа открывать огонь. Склянский по телефону сказал то же самое.
Я самым категорическим образом протестовал против их вмешательства в мою оперативную деятельность и сослался на данное товарищу Ленину слово – ликвидировать мятеж в двенадцать часов 7 июля.
В самый критический момент, когда судьба всей операции зависела от пушек Берзиня, малейшие проволочки были недопустимы, поскольку до дома Морозова было каких-то 300 шагов и пулеметным огнем легко было перебить всю орудийную прислугу. Тогда пришлось бы пустить в ход тяжелую артиллерию. Взвесив все это, я взял трубку и еще раз продиктовал командиру бригады Дудыню: «Огонь! Наступать!»
Нужно отметить, что в это время происходила артиллерийская перестрелка и на других участках фронта, но она не могла иметь решающего значения.
Берзинь превосходно выполнил мой план, и прерывать его исполнение не имело никакого смысла. Нам пришлось бы сильно пострадать из-за этого, и вся ответственность все равно легла бы на меня.
17 артиллерийских выстрелов. Ликвидация восстания левых эсеров
Орудие было наведено прямо в окно дома Морозова. После ликвидации мятежа выяснилось, что в это время происходило заседание правительства левых эсеров
Ровно в одиннадцать часов сорок пять минут орудие открыло огонь. Снаряд разорвался в комнате, находившейся рядом с той, где происходило заседание. Второй снаряд также. Следующие выстрелы, картечью, были направлены на крыши и балконы. Страшные разрывы гранат произвели ошеломляющее впечатление на участников заседания; они вмиг оказались на улице и разбежались во все стороны. За предводителями последовало войско…
1-й латышский стрелковый полк немедленно двинулся вперед, занял здание Чрезвычайной комиссии и освободил сидевших в подвале Дзержинского, Лациса и Смидовича. Оказалось, что левые эсеры бежали так поспешно, что не успели даже снять своих часовых. По второй версии, они хотели найти другое помещение, замышляли занять Ярославский вокзал, но появление латышей заставило их поспешно исчезнуть.
Ровно в двенадцать часов командир бригады Дудынь сообщил мне по телефону, что левые эсеры бегут, о чем я, в свою очередь, доложил по телефону товарищу Ленину…
Мы вернулись в штаб округа. Для преследования эсеров был послан на грузовиках инженерный батальон.
Фрагмент из книги П.Д. Малькова «Записки коменданта Московского Кремля»[24]
Заговор Локкарта был одним из самых крупных контрреволюционных заговоров в первые годы существования советской власти и, пожалуй, одним из наиболее ярких примеров необычайно наглого, беззастенчивого вмешательства иностранных держав в наши внутренние дела. В самом деле, ведь надо только подумать: официальный представитель иностранного государства в нашей стране, глава иностранной миссии, вопреки всем законам, нормам и правилам взаимоотношений между государствами, вопреки элементарным требованиям совести, чести и морали, пользуясь правами дипломатической неприкосновенности, готовит свержение того самого правительства, с которым поддерживает официальные отношения, и убийство его руководителей. Он подкупает граждан той страны, которая гостеприимно приняла его в качестве дипломатического представителя, и швыряет им миллионы, требуя, чтобы они свергли свое правительство и уничтожили признанных вождей советского народа. Что может быть циничнее и гнуснее? Причем ставится еще и цель – страну, вышедшую из войны и заключившую мир, вновь втянуть в бойню, вновь погнать ее народ на поля сражений. Такова в основных чертах была суть заговора Локкарта, раскрытого и обезвреженного благодаря мужеству советских людей, их беспредельной преданности делу революции.
Локкарт развернул подрывную работу чуть не сразу после своего приезда из Англии в Советскую Россию. Уже весной, а особенно летом 1918 года, он установил тесные связи с целым рядом контрреволюционных организаций, которым постоянно оказывал значительную финансовую поддержку. У него регулярно бывали представители белогвардейских генералов Корнилова, Алексеева, Деникина, поднявших восстание на Юге России. Он был связан с белогвардейско-эсеровской организацией террориста Савинкова. Локкарт выдал представителям Керенского подложные документы, снабдив их штампами и печатями британской миссии, при помощи которых Керенский пробрался в Архангельск и был с почетом вывезен оттуда в Англию. Но всего этого Локкарту и его помощникам из британской миссии было мало. В конце лета 1918 года они попытались сами организовать государственный переворот, свергнуть власть Советов и установить в России военную диктатуру.
Локкарт и его помощник Сидней Рейли, уроженец Одессы, а затем лейтенант английской разведки, намеревались осуществить свои дьявольские замыслы следующим образом. Они решили подкупить воинские части, несшие охрану Кремля и правительства, с тем чтобы при их помощи на одном из пленарных заседаний ВЦИК, в десятых числах сентября 1918 года, арестовать Советское правительство и захватить власть. Будучи заранее уверены в успехе, агенты Локкарта установили даже связь с тогдашним главой Русской православной церкви патриархом Тихоном, который дал согласие сразу же после переворота организовать во всех московских церквах торжественные богослужения «в ознаменование избавления России от ига большевиков» и во здравие заговорщиков.
Сразу после переворота заговорщики намеревались, используя ими самими сфабрикованные фальшивые документы, расторгнуть Брестский мир и принудить Россию возобновить участие в мировой войне на стороне Англии, Франции и США.
Членов Советского правительства заговорщики собирались отправить после ареста в Архангельск, захваченный в начале августа 1918 года англичанами, там посадить на английский военный корабль и увезти в Англию. Так они намеревались поступить со всеми, кроме Ленина. Ленина же, поскольку, как они говорили, его воздействие на простых людей столь велико, что он и охрану в пути может сагитировать, решили уничтожить, то есть попросту убить при первой же возможности.
Для осуществления намеченных планов агент Локкарта англичанин Шмедхен в начале августа 1918 года попытался завязать знакомство с командиром артиллерийского дивизиона Латышской стрелковой дивизии Берзиным и прощупать его настроение, чтобы определить возможность использования Берзина в качестве исполнителя планов заговорщиков. (Кстати, мне за последнее время приходилось встречать всякую писанину, где Берзина изображают предателем, пособником Локкарта и т. д., и т. п. Все это – выдумка невежественных людей, взявшихся писать о том, о чем они не имеют никакого понятия. Берзин – честный советский командир, мужественно выполнивший ответственнейшее поручение и сыгравший большую и благородную роль в раскрытии заговора Локкарта.)
При первых же разговорах со Шмедхеном Берзин насторожился, хотя и не подал вида, но сразу же после встречи доложил обо всем комиссару Латышской стрелковой дивизии