– Дайте его мне.
– Нет, оно мое. Это подарок отца, и вы не запятнаете его своим прикосновением.
– Подарок отца? Тогда оно имеет для меня немалую ценность.
Люк, конечно же, не знал, что это кольцо было единственной вещью, которую девушка сохранила для себя при описи имущества. Это кольцо было памятью об отце, памятью о прошлом – именно поэтому Элиза очень дорожила им.
Разумеется, капитан был сильнее, и он, в конце концов, преодолел сопротивление Элизы. Ухватив ее за руку, он разжал пальцы девушки и снял кольцо. Как только Люк завладел кольцом, она прекратила борьбу и отошла в сторону, чтобы он не видел ее слез.
– В нем нет ничего особенного, – заметил капитан, рассматривая простенькое золотое колечко. – Человек с таким богатством, как у вашего отца, мог бы подарить своей дочери что-нибудь более… привлекательное.
– Верните кольцо, – потребовала Элиза. – Вы сами видите, что оно недорогое. С ним связаны только воспоминания.
– В таком случае я оставлю его у себя. – Он повесил кольцо на кожаный шнурок, где уже красовался медальон с гербом Монтгомери. – Что ж, мадемуазель, теперь садитесь и поешьте.
– Нет.
– Вы заплатили за ужин, моя дорогая, так что не стесняйтесь.
– Нет. – Она повернулась к Люку спиной и с вызовом в голосе добавила: – Вы сказали, что возьмете только то, что по праву принадлежит вам. Но если я отказываюсь от еды, то это значит, что вы просто украли у меня кольцо.
Капитан был ошеломлен словами девушки. Он внимательно посмотрел на нее – и вдруг расхохотался.
– Вы довольно стойко держитесь, мадемуазель. Но вашего терпения хватит только на сегодняшний вечер. Возможно, еще на один день. Однако со временем вы смягчитесь и примете мое условие, так что это станет честной торговлей.
– А до этого времени вы просто-напросто вор, хотя и заявляли, что не являетесь таковым.
– Я переживу этот временный позор, миледи. Сейчас я поднимусь на палубу и подышу свежим воздухом. А вы держитесь твердо и не поддавайтесь искушению… Я буду разочарован, если вы слишком быстро сдадитесь.
Капитан с насмешливой улыбкой поклонился и вышел из каюты.
Элиза со вздохом опустилась на сундучок; она очень огорчилась из-за потери кольца. Поскольку Жан Люк усомнился в ее решимости, она будет держаться, несмотря на муки голода. Если бы он был человеком чести, то смягчился бы и вернул ей кольцо. Теперь же ей остается только горевать – как горевала она, вспоминая об отце и брате.
И, конечно же, ей следует помнить об угрозе Жана Люка. Было совершенно очевидно: дни… и ночи, проведенные на пиратском корабле, непременно скажутся на ее репутации, пусть даже она не является Филоменой Монтгомери.
Захочет ли Уильям после всего этого взять ее в жены? Или он снова склонится перед отцом и бросит ее окончательно? Элизу мучила неизвестность, и каждый час, проведенный на борту пиратского корабля, уменьшал шансы сохранить репутацию невинной девушки. Бессердечный… Да-да, именно таким был Жан Люк Готье.
Но скоро придет спасение. Должно прийти. Иначе все ее жертвы и даже свобода потеряют для нее всякий смысл.
Глава 9
Жан Люк в задумчивости расхаживал по палубе. Время от времени отвечая на приветствия дежурных членов команды, он размышлял над тем, что произошло в каюте. И, как ни странно, сожалел о произошедшем.
Он потрогал вещицы, висевшие у него на шее, и криво усмехнулся. Жан Люк не привык издеваться над женщинами – так его воспитали в детстве. Более того, он полагал, что мужчина должен проявлять благородство по отношению к женщинам.
И все же он с юношеских лет старался избегать представительниц прекрасного пола и относился к ним снисходительно – во всяком случае, не позволяя им отвлекать его от поставленной цели.
Женщины, которых он встречал в различных портах, не вызывали у него романтических чувств. Они были весьма легкомысленными созданиями и стремились соблазнить мужчин, но привлекал их только блеск золота. Люку же не хотелось попусту тратить деньги, поэтому он держал свои страсти в крепкой узде. Для любовных утех у него будет достаточно времени, когда он добьется того, что наметил. Правда, теперь не очень-то понятно, зачем он воздерживался все эти годы – ведь у него было достаточно денег, и он вполне мог потратить несколько монет…
А Филомена Монтгомери… Она являлась воплощением всего того, что Люк презирал в Америке. Она символизировала богатство и всевозможные привилегии. А ведь он прибыл в эту страну, надеясь найти здесь такое же равенство, какое было завоевано кровью в его Франции. Он наивно полагал, что всего можно добиться упорным трудом, а не благодаря родословной, а также тешил себя мыслью, что таким образом можно достичь в Америке любых высот. Отчасти так и было – ведь семейство Монтгомери не являлось родовитым. Они купили свое положение в обществе, но, как только это произошло, повернулись спиной к простым смертным.
А он, Жан Люк Готье, хотел лишь одного – хотел войти в круг элиты, не скомпрометировав себя недостойными делами. Земельный надел, жена, уважение общества – вот чего он добивался. Он хотел честно заслужить все это, если не имел права по рождению.
А Джастин Монтгомери дал ему понять, что подобное не для него. Это был тяжелый урок, который нелегко забыть. И он его не забудет.
Что же касается гордой мадемуазель Монтгомери… Люк вынужден был признать, что эта девушка привела его в замешательство. Она напомнила ему о тех временах, когда его сердце еще не было ожесточено и будущее казалось прекрасным.
Когда Люк направился обратно в каюту, действие рома почти прекратилось, и осталась только тупая боль в затылке. Теперь, успокоившись, он жалел о словах, которыми они обменялись, и жалел о своих грубых действиях. Конечно, об извинениях не могло быть и речи. Похитители не просят прощения у своих пленников.
Люк вошел в каюту и тотчас же обнаружил, что девушка не прикоснулась к ужину.
Она молча взглянула на капитана, а затем, удалившись на свою подстилку из покрывал, повернулась к нему спиной.
Так продолжалось несколько дней – долгие часы проходили в молчаливом противостоянии. Люк никак не пытался разрешить сложившуюся ситуацию, однако продолжал заказывать завтраки и ужины для двоих; он надеялся, что девушка не выдержит голода и сдастся. Но она оставалась непреклонной: только несколько глотков воды – и ни единого слова. В конце концов, капитан начал беспокоиться, он прекрасно видел, что его пленница с каждым днем становилась все слабее и бледнее. Глядя на нее, Люк проклинал себя за то, что затеял эту нелепую игру.
Через два дня было уже не так плохо. Острые боли в животе сменились привычным чувством голода. А вот от воды иногда становилось хуже, но Элиза понимала, что совсем не пить нельзя. Временами, чтобы забыть о голоде, она старалась сосредоточиться на кольце, висевшем на шее француза. Становилось труднее, когда возникало головокружение и появлялся туман перед глазами – в эти мгновения она закрывала глаза и отворачивалась от капитана. На третий день Люк вышел из каюты, оставив на столе тарелки с завтраком. Заметит ли он, если она возьмет кусочек, чтобы хоть немного утолить голод? Наверное, не заметит, но она-то будет знать об этом и потому не позволит себе ничего подобного, даже если совсем ослабеет.