и он их все вынес; на лице Владыкиной тревога сменялась печалью; ненадолго оказавшийся в кабинете на середине рассказа Селиванов сжимал челюсти и вглядывался в пришельца, видя в нем несправедливо изувеченного судьбой
человека.
— Сорок минут давно прошли, Валерий Игоревич. Уже больше часа, — послышался в наушнике негромкий голос Калдыша. — Перерыв?
— Передохнём? — Сезонов вопросительно посмотрел на Ягосора.
— Давайте, — тот вздохнул и потер пальцами переносицу.
В комнату вошли спецназовцы. Когда Яго вывели, Сезонов неспешно вышел следом, медленно закрыл дверь, тихо щелкнув замком, и неторопливо шагнул в кабинет. На него обратились четыре пары глаз: техники тоже оказались под сильным, даже неизгладимым впечатлением, но не от умения Сезонова разговорить пришельца на длительный диалог, а от трагической истории жизни последнего.
— Фантастическая в своей драме история, — покивал Калдыш, оглядывая всех в кабинете. — Мне интересно, что же было дальше. По его истории фильм снимать можно! Согласитесь: такого в реальной жизни не могло произойти! Потому что всё это слишком трагично и тяжело, не верится, что на одного человека, вернее, пришельца выпало столько ужасов. Он пережил столько потерь. И живет с этим столько лет. Кошмар.
— Это чудовищно, — тихо сказала Владыкина, соглашаясь. — Правда не верится. Теперь я не хочу думать, что он может быть опасен: тот, кто вынес столько горестей… У него просто никаких сил не останется творить зло! Он когда-то опустошен всем этим, а на сегодня эмоционально истощен, чтобы взяться за плохое, ненавистничать.
— Не соглашусь. С другой стороны: кто видел и перенес на своей шкуре столько зла, того наоборот этот перенесенный негатив подстегивает на новые мести и новые злости. Они копятся и в один день выливаются в пакость вселенского масштаба, — сказал лейтенант.
— Но наш объект всё же соответствует точке зрения Екатерины, что наглядно показывают события предшествующих месяцев, когда он молчал в Новосибирске и работал в депо в Омске, никому не навредив. Ну, почти никому. — Сезонов посмотрел на Владыкину и Калдыша.
— Пока соответствует. Сейчас вслух вспоминая и заново пережив эти годы, в нем может проснуться злоба, которую он таил на тамошних врагов, которую не успел на них до конца вымести в силу попадания в наш мир и которую теперь пойдет вымещать на невинных людях здесь, — заметил лейтенант.
— Может и да, а может и нет. В любом случае сейчас мы не ведем речь об усилении или ослаблении охраны Ягосора в этом здании в качестве проверки обоснованности заявлений каждого из вас, прошу заметить. — Сезонов перевел взгляд с одной на другого. — Это не предмет настоящего обсуждения. Всё остается по-прежнему.
— Так точно, ясно. — Владыкина и Калдыш кивнули.
— Звук и видео хорошо идут? — подполковник подошел к столам техников.
— В лучшем качестве, — заверили те, продемонстрировав отрывки частично обработанной первой части встречи в комнате.
— Сегодня, думаю, ограничимся историческими сюжетными поворотами его жизни в своем мире. Завтра попробуем прощупывать почву на предмет пребывания на Земле. Это в идеальном варианте, если всё пойдет хорошо и он захочет продолжить разговор, — вслух рассуждал Сезонов и посмотрел на Екатерину: — Его сегодня не должны куда-то забрать?
— Нет, сегодня он в полном вашем распоряжении, — заверила та. — Завтра в первой половине дня его посещает внештатный клинический психолог, затем он свободен до ночи.
— Отлично. Будет время продумать стратегии будущего общения. — Сезонов прошел к столу и поставил нагреваться чайник, кинув в стаканчик пакетик черного чая. Заваривая чай в своем стаканчике, подполковник подумал и залил кипяток в еще один.
— Мне кажется, он с начала нашей встречи ничего не пил и не ел. — Сезонов макал пакетики, держа по одному в каждой руке.
— Вообще думаю да, у него прием пищи строго по расписанию. Как в детском лагере, — сказала Владыкина.
— Как в СИЗО, — незло хмыкнул Калдыш. Девушка небольно ударила его ладонью по руке и постучала пальцем по лбу.
— Где, говорите, у вас буфет? — Сезонов повернулся к техникам.
Получив пошаговую инструкцию, где спуститься и куда завернуть, подполковник зашел в буфет. Обеденное время еще не подошло, в зале за столами сидело человека четыре, двое топтались у кассы при раздаточном столе. Сезонов взял с полки с выпечкой пару мясных расстегаев и, оплатив их, вернулся в кабинет. Калдыш и Владыкина о чем-то напряженно спорили вполголоса, шипя друг на друга в другом конце кабинета подальше от мест техников. Оба последних куда-то вышли.
— Валерий Игоревич, по каким критериям и на каких основаниях вы будете решать, куда помещать Ягосора и что с ним, грубо говоря, делать? — лейтенант резко отвлекся от спора с девушкой и живо обратился к Сезонову. Тот, с задумчивым видом пережевывая расстегай, смотрел в пол. Немного погодя, сделав глоток чая, он произнес, рассуждая:
— Ну смотрите. После моих с ним встреч мне были бы интересны свежие результаты диагностики его психосоматических и неврологических состояний и реакций, свежее заключение психиатра и свежее заключение психолога. Я эти документы отсылаю куда надо («Пока совершенно не известно, куда и кому», — про себя подумал он) и жду решение компетентных лиц. Что они скажут, так и поступим. В общем, таково мое видение на сегодняшний момент. Мне, кстати, очень интересно то, что Ягосор выглядит как землянин. А не как этот зверь с моего рисунка, с Ярославля. В этом тоже можно многое выиграть.
— Теперь мы считаем появление на Земле Ягосора отголосками названного вами «ярославского дела»? — вдруг спросила Владыкина.
— Что, простите?
Сезонов внутренне похолодел, но внешне не подал вид, что сильно обескуражен ее вопросом.
— Инопланетянин-человек и инопланетянин-чудовище. Не объединить ли «ярославское дело» и «омское»? Не попытаться ли найти в этих историях общее для них начало — истоки фантастических перемещений в пространстве и времени? В частности, пути, по которым и те, и этот пришельцы попали сюда — они одинаковы или могут различаться: по месту перемещения, по характеру процессов?
Владыкина посмотрела на Калдыша. По взгляду лейтенанта стало ясно, что в целом он поддерживает ее идею.
— А почему вам это интересно? Отдельные ситуации, считаю, не требующие объединения, — попытался отговориться Сезонов.
Надо не дать ей уйти в этом направлении, надо свернуть ее. Иначе всплывет то многое и масштабное, что так глубоко и тщательно, в далекие глубины запихивали Фамилин и следственный главк — с усердием, сравнимым с застегиванием пухлого чемодана, собранного в поездку на море, крышки которого вот-вот расползутся и лопнут от натуги, скрывая под собой еле втиснутое невпихнуемое.
— Почему отдельные? — спросил Калдыш.
Вот, он уже готов разделить с Владыкиной ее точку зрения и пойти вслед за ней! Теперь двоих придется останавливать.
— Потому что