эта женщина, а не она? Почему этой Фанни посчастливилось испытать то, чего когда-то так жаждала Элоди?
Боже, какие позорные чувства! И как она до них докатилась? Почему ее вообще заботит человек, предавший ее таким ужасным образом?
Джеймс признался, что бывал слишком пьян, чтобы спать с женщинами, и при мыслях об этом Элоди вспыхивала. Смеет ли она надеяться, что даже тогда, в ту самую ночь, он был подвержен этому… побочному эффекту?
Она закусила губу. Нет, в этом не было смысла. Перед ее глазами снова, и слишком ярко, всплыла та картина — ее сестра сидит верхом на ее женихе. Стонет от удовольствия… Это невыносимо.
Сердце Элоди сжалось так, что захотелось вырвать его и бросить в камин. Разум горел, трепетал и был очень зол. С ужасом она осознала, что теперь ее гнев почему-то направлен на Оливию даже больше, чем на Джеймса. Но так не годится. Сестра же не знала, что виконт сделал Элоди предложение…
С другой стороны, а как она могла не знать? Не то чтобы они сильно скрывали своё увлечение друг другом. Элоди казалось, что их ухаживания были очевидны всем. Как это могло ускользнуть от внимания Оливии?
Но она не будет думать об этом сейчас. Позже, может быть, но пока что у Элоди много других дел. Например, изучить тему пьянства. Джеймс упрекнул ее в том, что она так и не дала ему второй шанс, и это прозвучало как обвинение в трусости.
Видит Бог, Элоди Буршье никогда не была трусихой. Она собрала всю решимость и отправилась в библиотеку. Опять. Там точно был очерк Томаса Троттера, посвященный алкоголю и его влиянию на человеческий организм.
Вообще-то, именно за этим Элоди и пришла вчера. Она никак не ожидала встретить Джеймса, думая, что он в гостиной. А теперь часть ее хотела с ним встретиться, но библиотека оказалась пуста.
Элоди нашла нужный трактат и поспешила обратно к себе, пока ее никто не увидел. Слишком много вопросов могло бы возникнуть, на которые она пока не знала, как отвечать.
Но наверху ее остановила Изабель.
— Эли, — сказала она. — Мы можем поговорить?
В мягком тоне сестры звучала мольба, и как бы Элоди не хотелось спрятаться в своей спальне, она не смогла отказать.
— Конечно.
Снизу послышался слабый смех. Гости уже потихоньку выползали из своих покоев и готовились к очередному дню, полному веселья и праздности.
— Давай в моей комнате? — попросила Бель. — Если честно, я собиралась прилечь.
Элоди согласилась не раздумывая. Ей не хотелось подвергать сестру или ее ребенка опасности.
— Бель, у тебя всё хорошо? — спросила Элоди, пока они шагали по коридору.
— Может, стоит вызвать врача?
— Я в порядке, просто устала немного. Слишком много людей, и такие страсти.
Они вошли в комнату и присели — Изабель на кровати, а Элоди кушетку у окна.
— Троттер? — спросила сестра, кивнув на трактат. — Хочешь лучше понять своего виконта?
— Да.
Изабель покачала головой.
— Лив думает, что он разобьет тебе сердце, если ты его подпустишь, — сказала она.
А может, Лив просто не может вынести, что Джеймс вернулся сюда ради Элоди, а не ради нее?
Элоди испугалась этой мысли. Как же трудно балансировать между желанием объявить Оливию виновной и попытками ее оправдать.
— А ты, Бель? — спросила она. — Ты, Фиона и Мюриэль, вы тоже так считаете?
Сестра задумалась, подняв глаза к потолку.
— Мы… если честно, мы ему не доверяем. Но мы будем уважать любое твое решение.
Ну и что это значит? Элоди не собиралась принимать никаких решений, по крайней мере сейчас. Но она всё равно сказала:
— Спасибо. Я ценю, что вы хотите защитить меня, но в этом нет нужды.
Она не стала уточнять, что сестры не смогут предложить такой защиты, которая спасет ее от Джеймса. От его улыбки и запаха… Как тут защититься?
Изабель немного помолчала, а потом встала, чтобы присоединиться к Элоди на кушетке. Ее взгляд излучал заботу и тепло. Она обняла сестру за плечи.
— Эли, прости, если смутили тебя вчера, — тихо произнесла она, — но мы правда переживаем.
Элоди кивнула, и ком поднялся в ее горле.
— Знаю.
— И вообще, ты сама виновата, — шутливо отчитала ее Бель. — Если бы ты не была такой замечательной старшей сестрой, то мы бы так сильно тебя не любили.
Глаза Элоди начали щипать. Прекрасно! Теперь она собиралась плакать? Изабель, увидев, как расчувствовалась сестра, мягко рассмеялась и отпустила ее, кивнув в сторону двери.
— Всё, иди, пока мы обе не начали реветь. Я очень эмоциональная беременная женщина и могу утопить тебя в слезах!
Элоди улыбнулась на прощание, а потом отправилась к себе. Едва преступив порог спальни, ее одолело странное чувство, будто что-то не так. Вроде и вещи на своих местах, и служанка должна отсутствовать, пока ее не позовут, но… как будто бы что-то изменилось. Но что?
В итоге Элоди пожала плечами и отбросила подозрения. Подумаешь! Показалось, наверное. После стольких-то тревожных дней.
Но стоило ей подойди к кровати, где она собиралась устроиться, чтобы почитать до обеда, как она всё поняла. Книга! Та самая! Тоненький томик «Воспоминаний Фанни Уилсон» лежал среди маленьких подушек в шелковых наволочках. Господи, откуда это здесь взялось?
Между страницами торчал лист бумаги, и Элоди тут отбросила Троттера, чтобы схватить послание.
«Прочитай всё. Потом поговорим. Д»
Джеймс. Он оставил это. Он был здесь, заходил в ее комнату.
Ее руки затряслись, и жар поднялся в ее груди.
И как он только позволил себе такую наглость — ворваться в ее личные покои, в ее убежище? И почему это ее не разозлило, а порадовало? Джеймс вошел туда, где еще не бывал ни один другой мужчина. Как у него получилось? Он что, подкупил слуг?
Но на эти вопросы не было ответов, зато мемуары куртизанки были перед ней. Элоди опустилась на кровать и открыла томик, хоть часть ее и противилась этому. Она не узнавать подробности романа Фанни и Джеймса, чтобы потом не изводить себя ревностью еще больше.
Но всё-таки любопытство оказалось сильнее. И оно требовало узнать всё, прочесть эту книгу немедленно. Элоди подчинилась и начала листать страницы.
Она пропустила отрывки, которые леди Девон ранее читала вслух. Дама была точна, так что не было необходимости погружаться в это снова. Но самое интересное (для Элоди, конечно же) леди Девон всё же пропустила.
Фанни Уилсон писала, что Джеймс требовал от нее исключительных отношений. Она принадлежала ему, а он ей, пока они были вместе, и ни один из них не должен был брать других любовников.
Он был внимателен и