на употребление единого языка. Разница в культуре, традициях, обычаях и именах всегда заставляла людей тянуться к представителям своего народа. Мануэль О’Коннор был редким исключением. Предки-ирландцы наградили его густой рыжей шевелюрой, от прадеда-бразильца, известного в то время космолетчика, которому он был обязан именем, не осталось ничего, зато остальные, менее известные предки-азиаты передали ему все свои гены, включая раскосые глаза, небольшой рост и желтоватую кожу. Результат, в целом, был очень забавен.
Кабинет Мануэля О’Коннора был не больше кабинета его непосредственного начальника, но, при этом, он, вдобавок, был еще и завален бумагами. Целые пирамиды папок громоздились не только на трех столах, вынуждая владельца кабинета ютиться в уголке, но и на полу, на полке вдоль стены и на тумбочке, где когда-то стояли принадлежности для питья кофе, ныне безжалостно сброшенные на пол. На столе, облюбованном О’Коннором для работы, папок было немного, зато всю его поверхность равномерно покрывал толстый слой бумаг, скрепленных скрепками. В углу на полу стоял компьютер с громоздким монитором. И компьютер, и монитор сверху были завалены какими-то громадными запыленными фолиантами, навевавшими мысли о лавке букиниста. Между томами торчали разъемы каких-то кабелей.
— Здравствуйте, господин О’Коннор. Я капитан корабля «Золотая Лань», задержанного несколько дней назад.
— Да, да, капитан Блот, мне поручили ваше дело.
— Простите, но моя фамилия — Блуд. Вы уже выяснили в чем причина задержания?
— Секундочку… — чиновник начал перебирать бумаги на столе. Когда одна стопка заканчивалась, он переходил к другой. Перебрав все бумаги на столе, что заняло у него не меньше пятнадцати минут, он растерянно посмотрел на Блуда.
— Куда же это могли положить? У меня кабинет был в три раза больше, вдобавок мне подсунули бумаги из другого отдела… Может, в этих папках? — он решительно направился в угол и зарылся в бумаги. Блуда начали мучить нехорошие предчувствия. Минуты проходили, а О’Коннор все продолжал рыться в папках. Когда же, после его неловкого движения соседняя стопка развалилась и с шумом посыпалась на пол, в дверь просунулась любопытная голова Руудса.
— Все в порядке, капитан? — осведомился он. Блуд молча кивнул, и голова убралась назад, в коридор. Чиновник между тем продолжал перебирать содержимое папок. Когда он, наконец, оторвался от них и повернулся к Блуду, то можно было увидеть, что единственный результат его поисков — перепачканный пылью пиджак.
— Еще вчера вечером оно было где-то здесь. Я сам держал его в руках… Но сейчас я не могу его искать: к обеду я должен подготовить свою часть ежемесячного доклада. Кроме того, на мне висят еще две таблицы к отчету…
— То есть, — перебил его Блуд, — Вы не будете заниматься нашим делом?
— Конечно, буду, и даже сегодня. Я готов пожертвовать своим обедом, чтобы найти ваше дело, мистер Блот, но сейчас его нет, а дел слишком много…
— Мне зайти ближе к вечеру? — Блуд решил не обращать внимание на то, что чиновник упорно не мог запомнить его не такую уж и сложную фамилию.
— Может быть, лучше завтра с утра. Если Вы подойдете к девяти, нет, лучше к половине десятого, то к этому времени все документы, несомненно, найдутся, и мы благополучно разрешим все ваши проблемы.
— Тогда, до завтра, — Блуд повернулся и вышел. Закрывая дверь он явственно услышал за спиной вздох облегчения.
Экипаж с надеждой ждал своего капитана в коридоре. Но по мрачному лицу Блуда всем без слов стало понятно, что и на этот раз ничего не разъяснилось.
— Мы останемся на этой ужасной планете еще? — жалобно спросила Джулия.
— Да, по крайней мере, еще на день, — ответил Блуд. — Они не могут найти наше дело.
— Может, мне быть рядом с тобой? — спросил Дорж. — Может, ко мне они отнесутся с большим уважением?
— Тогда уж лучше взять Руудса, — фыркнул Фрай, — он выпустит все свои когти, оскалит клыки…
— И нас всех сразу же арестуют, — грустно откликнулся Руудс. Испуганно-враждебное отношение полицейских на корабле льстило его самолюбию, но, одновременно, и страшно раздражало его.
Вечер был повторением предыдущих, за исключением того, что Викс разжился несколькими свежими газетами. В них во всех с жуткими и красочными подробностями описывались последствия вирусной атаки. Оказалось, что нападению подверглись компьютеры не только Департамента космического правопорядка, но и почти всех ведомств. В том, что эта была антиправительственная акция не сомневался ни один автор, потому что пострадали только правительственные компьютеры. Комментаторы не могли сойтись только в одном: кто был организатором этого безобразия. Подозревались и анархисты, и «зеленые», выступающие против продажи кораллов на сувениры туристам, и недавно созданное движение «За нравственную чистоту!», которое требовало немедленного принятия их законопроекта о нравственной чистоте. Под «нравственной чистотой» подразумевались запреты на ношение одежды, закрывающей менее 90 процентов тела, и продажу напитков крепостью более 5 градусов.
На следующий день Блуд взял с собой только Доржа и Вальтера. Пожилой вахтер на входе приветствовал их уже так же, как и сотрудников Департамента. Трое космолетчиков поднялись к знакомому кабинету. Вальтер остался в коридоре, а Блуд и Дорж вошли внутрь. Чтобы закрыть за собой дверь, им пришлось прижаться друг к другу.
— Здравствуйте. Какое состояние дела «Золотой Лани»? — донельзя официальным тоном произнес Дорж.
— Как ни странно, но вашего дела здесь нет. Возможно, оно по ошибке было направлено в архив.
— Как мы можем узнать, есть ли оно в архиве?
— В архив нужно направить официальный запрос и они рассмотрят его. Если вы подойдете через неделю, то к тому времени ответ уже может прийти.
Блуд мысленно застонал, услышав о еще одной неделе ожидания. Невозмутимый пилот продолжал, однако, разговор.
— А мы сами не можем сходить с вашим запросом в архив? Это будет быстрей, чем почта, если я правильно рассуждаю о состоянии вашей почтовой системы.
— Да, да, конечно. Вас не затруднит зайти завтра в то же время? Запрос уже будет готов.
— А что, его так долго готовить? Или его должны подписать руководители Департамента?
— Нет, достаточно и моей подписи, но его надо регистрировать, на нем надо ставить печать, а у меня столько дел, столько дел…
— Позвольте, я Вам помогу, — Дорж протиснулся мимо Блуда к столу О’Коннора и легко поднял его вместе со стулом. — Я с удовольствием донесу Вас до любого нужного кабинета, и Вы сможете легко и быстро и зарегистрировать все бумаги, и поставить необходимые печати.
— Нет, нет, поставьте меня — взвизгнул чиновник, — мои дела не настолько спешные, чтобы их нельзя было отложить на какое-то время. Пойдемте, господа, в канцелярию. Сейчас мы там все сделаем: и составим, и зарегистрируем, и заверим.