Понимая, что капитан не собирается поверять ей эти сведения, она отрезала кусочек утки и проглотила. Вкус был отменный. Беседа текла вяло, пока Лорелея не решилась, наконец, заговорить о том, что занимало ее мысли.
– Я сегодня познакомилась с вашим сыном, – сказала она и отхлебнула вина. – Вы ведь об этом знаете? Вы сами послали его узнать мой любимый цвет.
Прежде чем отвечать, он легко прикоснулся ко рту салфеткой.
– Да. Я не был уверен, что вы мне скажете.
– Зачем вы хотели узнать?
Он повернул к ней голову, как будто собрался поведать секрет.
– Вы очаровательны, и я хочу все о вас знать.
– А, знание – сила. Чем больше вы обо мне узнаете, тем легче будет меня соблазнить. – Как и он, она слегка повернулась в его сторону, и их глаза встретились. – А вы позволите мне иметь такой же арсенал?
Он принял прежнее положение.
– Возможно.
Появился проблеск надежды. Ответ определенно был добрее, чем грубое «нет», какого можно было ожидать. Приободрившись, она задала вопрос, занимавший ее весь день:
– Тогда скажите, кто мать Кита?
– Не знаю.
– Вы не знаете? – с недоверием переспросила она. – Сэр, можно сомневаться в отце, но мать всегда известна, разве что... – У нее расширились глаза. – Вы похитили ребенка?
– Едва ли, – сказал он с аристократической брезгливостью. – Кит – мой сын. Это все, что вам следует знать в данном случае.
Лорелея молча смотрела на него. Если он не похитил Кита, если он его отец, то он обязан знать мать ребенка... хотя бы интимно.
– Это была случайная женщина? Или, может быть, близко знакомая дама?
– Это не ваше дело, и она не имеет ко мне никакого отношения.
Лорелея поняла, что эта тема исчерпана. Если она будет спрашивать дальше, возникнет еще большее отчуждение. Но как же ей хотелось узнать правду! Почему он так ее скрывает? Он очень любил мать Кита? Она чуть не засмеялась. Нет, капитан слишком презирает любовь, чтобы он мог когда-либо ее испытывать. Сменив направление мыслей, она задала вопрос, который занимал ее больше всего:
– Скажите, почему вы стали пиратом?
Он повертел в руках бокал с вином и вздохнул:
– Какие скучные вопросы. Я стал пиратом, чтобы делать деньги.
– Почему не капитаном капера или военного флота?
– Потому что не желаю подчиняться ни человеку, ни правительству. На этом корабле моя воля превыше всего.
Это было так, она видела это с первого момента появления на борту.
– Теперь моя очередь, – сказал он и поставил бокал на стол. – Скажите, что вы любите делать, кроме как думать о Джастине?
Вопрос показался ей странным.
– Что я люблю делать?
– Да. Когда вы сидите дома одна , и никто вас не тревожит, что доставляет вам удовольствие?
Ну, это безобидный вопрос, Джек никоим образом не сможет использовать ответ против нее.
– Рисование. И конечно, чтение.
Он был заинтригован.
– Что же вы читаете?
– В основном поэзию. Особенно я люблю Анну Брэдстрит.
Он наклонил голову и прочел одно из своих любимых стихотворений:
Ты так болезненно хотел богатства?
Смотри, как много на земле сокровищ!
На ней найдется больше серебра,
И жемчугов, и злата, и алмазов,
Чем могут оглядеть твои глаза иль руки удержать.
Тебе они приятны?
Тогда их черпай полной мерой,
Из рук не выпускай все, что получишь,
Ради того неведомого блага,
Что существует только в голове.
На Лорелею произвело впечатление, что он знает эти стихи. Улыбнувшись, она продолжила:
Мой дух, смири свою извечную основу
И не тревожь мое больное сердце,
Оно угомонилось, и поскольку
Я поклялась (и так оно и будет),
Что ты мой враг, с тобой бороться стану
Всей своею волей, страстью и нуждою,
Пока не будешь ты лежать в пыли.
Они закончили вместе:
Мы сестры, да, с тобой мы близнецы,
Хоть вечная вражда стоит меж нами.
– Вы очень образованны, – сказала она, вновь принимаясь за еду.
– Для пирата?
– Угу.
– Я тоже люблю читать.
– И учить наизусть.
– Вот именно.
Ее пленила его способность точно цитировать стихи, его любовь к классической литературе. Из-за этого она тем более не могла принять его взглядов на любовь.
– Как получается, что человек, который так много читал, отрицает любовь? Большинство великих произведений были созданы под влиянием этого чувства.
Он кашлянул.
– Есть одна старая французская пословица, которая иллюстрирует мою точку зрения: «В любви проходит время; со временем проходит любовь».
Она глубоко вздохнула и покачала головой:
– Вы циник.
– А вы романтичная и мечтательница, – парировал он. – Лорелея, поведайте мне свой самый потаенный секрет: какие страсти пылают в вашей столь романтичной душе? Какую из них вы цените выше всего?
Она знала ответ, но не была уверена, можно ли поделиться с Джеком. Это была мечта, и она доставила ей немало бед, потому что отец и Джастин считали это пустым занятием. Только бабушка ее поддерживала, да и то нехотя. Но может быть, ее отрезвят язвительные комментарии Джека, которые он добавит к тому, что она уже слышала? В конце концов, какое ей дело, что о ней подумает пират? Что с того, что он высмеет ее? Очень скоро она с ним расстанется.
– Если я скажу, вы ответите на такой же вопрос?
Он кивнул.
Надеясь на его будущий отклик, она ответила:
– Единственный мой секрет – я хотела бы стать знаменитой художницей.
– Вот как? Что ж, я легко могу себе представить, как вы накладываете краску на холст, когда вижу у вас на лице эту гримаску – как будто вы стараетесь ухватить сюжет.
– Какая еще гримаска?
– Вы немного кривите лицо.
– Кривлю лицо?
– Вы и сейчас это делаете: лоб наморщен, глаза прищурены, как будто вы хотите в чем-то докопаться до сути.
Она поморгала, чтобы избавиться от неизвестной «гримаски».
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
– А жаль, потому что она вам удивительно к лицу.
Комплимент был приятный, хотя она ему противилась.
– А что думает Джастин по поводу вашего желания стать художницей?
Она опустила глаза, вопрос смущал ее и был неприятен.