работников, а также, как показывают дальнейшие исследования, ожиданиям окружающих, что в конечном итоге и формирует антагонистические пенитенциарные роли и архаичную ролевую парадигму.
3.2. Принципы архаичной пенитенциарно-ролевой парадигмы
Пенитенциарная ролевая парадигма – это образ мышления, а также знание и представление индивида о своей роли и ролях, взаимодействующих в пенитенциарном процессе, об их моделях поведения. Доказано (см. пар. 2.3), что пенитенциарный процесс зависит от ролевой парадигмы.
Архаичность пенитенциарной парадигмы характеризуется несостоятельностью, ориентированием на быстрый результат и несоответствием современным требованиям («архаичный» – устаревший, несовременный). Это доказано многочисленными исследованиями как отечественных, так и западных учёных, в том числе описанных в параграфах 2.1 и 2.2 настоящей монографии. Архаичная пенитенциарная парадигма не преображает пенитенциарный процесс, а искажает его, представляя собой не побудительный, а рефлекторный акт, в котором преобладают эмоциональные импульсы.
Как неоднократно отмечалось, архаичность парадигмы проявляется в характере взаимоотношений между ролями.
Учитывая, что пенитенциарные роли не только не равны между собой, но и находятся в состоянии конфликта, характер взаимодействия с теми, кто проявляет любую форму несогласия, представляет собой примитивные отношения, основанные на требовании, принуждении, а также их крайней форме – насилии. И напротив: те, кто принимает власть и содействует ей, могут быть вознаграждены бо́льшей «свободой» – вплоть до вседозволенности.
Таким образом, ядром архаичной ролевой пенитенциарной парадигмы является следующий основополагающий принцип: «Сила – это право» («право силы», «кто сильнее, тот и прав»)[128]. Власть при подобной парадигме воспринимается как возможность. Данная парадигма формирует соответствующее представление о том, что потребителем пенитенциарного процесса является тот, кто сильнее.
Как уже отмечалось в параграфе 2.1, потребителями пенитенциарного процесса в отдельных исправительных учреждениях могут быть правоохранительные органы, которые решают задачи по раскрытию преступлений, криминальные группировки («чёрные» зоны) и т. п. Одни получают от пенитенциарного процесса повышение раскрываемости преступлений, другие – возможность комфортного проживания в местах лишения свободы, доступ к запрещённым предметам, наркотическим средствам и т. д.
Однако организация пенитенциарного процесса в угоду «власть имущих» ориентирует участвующие в нём роли к достижению лишь краткосрочных целей. В попытках добиться быстрого результата (порядка «здесь и сейчас») теряется долгосрочный ориентир – безопасность общества, достигаемая исправлением осуждённых. При архаичной ролевой парадигме сотрудники администрации колонии не осознают этого. Либо у них отсутствуют соответствующие знания о том, как необходимо действовать, либо они намеренно упрощают свои задачи, либо сказывается постоянное внешнее давление вышестоящих контролирующих органов. В итоге из двух императивов выбирается цель, которая, как кажется на первый взгляд, «достигается сразу», – предупреждение новых преступлений. И самый короткий путь к этому – принуждение несогласных и вознаграждение согласных.
Принуждение в конечном итоге может принимать крайние формы – например, насилие. Это приводит к показному восприятию осуждённого как преступника, человека «низшего сорта» и проявляется в неуважении, презрении, навешивании ярлыков, неприкрытых оскорблениях.
Практика показывает, что там, где наблюдается подобное отношение, наступает кризис, нагнетается обстановка, проявляется взаимная озлобленность.
Если большинство руководителей (и в первую очередь начальствующий состав исправительного учреждения) придерживаются данного стиля управления, исправительная колония будет находиться под постоянной угрозой беспорядков.
С другой стороны, вознаграждение может приобретать крайнюю форму – вседозволенность, что характеризуется чрезмерным компромиссом. Невозможно строить отношения с осуждёнными, основываясь только на удовлетворении их потребностей, т. к. люди могут быстро выйти за рамки закона.
Сращивание руководства колонии и криминалитета отмечается в отдельных учреждениях[129]. Данный принцип архаичной парадигмы поддерживается следующим утверждением: «Главное, чтобы не было происшествий». Использование подобной формы власти основывается на негласном договоре с небольшой группой осуждённых – лидерами или активом. Руководство может формально подходить к предъявлению требований по соблюдению режима к данным лицам в обмен на «послушание» осуждённых.
В том случае, если большинство ролей руководящего состава придерживаются стиля управления, основанного на данном принципе, учреждение в целом становится нестабильным, теряется контроль над многими процессами, процветает коррупция, в колонии появляются наркотические вещества и иные запрещённые предметы.
Почему же власть администрации в своих крайних проявлениях (принуждение и вознаграждение) представляет собой единую пенитенциарную парадигму? Потому что это одно и то же отношение ролей к власти с разными способами достижения быстрого результата – стабильности «здесь и сейчас». Именно об этом писал А. Олейник (см. пар. 2.1), когда обосновывал противоречивость дуалистической цели пенитенциарного процесса и пренебрежение к такой цели, как исправление осуждённых. Данный результат носит временный характер и сохраняется от происшествия до происшествия. В этом и заключается основной недостаток архаичной пенитенциарной парадигмы – её бесперспективность. Если результат не преследует долгосрочные перспективы, он не отвечает требованиям общественной безопасности (соответствующее поведение бывшего осуждённого после выхода на свободу). Об этом свидетельствует в том числе тот факт, что повторные преступления совершают осуждённые, которые работали (хозяйственное обслуживание и пр.) на администрацию колонии и характеризовались положительно[130].
Достижение какого-либо результата при подобной парадигме возможно только путём формирования страха – страха быть наказанным, стать неугодным, отвергнутым и т. д.
Бытует мнение, что это может даже определить выбор человека: опасаясь попасть в места лишения свободы, он не станет совершать преступление. Но это глубокое заблуждение. Доказано, что страх лишиться свободы, а также строгость наказания не влияют на поведение преступника[131].
Итак, короткий путь приводит к тому, что, делая всё для достижения быстрого результата, администрации приходится «латать дыры» в режиме исправительного учреждения, «тушить пожар лейкой», обеспечивать оперативный ответ на чрезвычайные происшествия, покрывать нарушения сотрудников и пропонентов, т. е. находиться в постоянном состоянии конфликта.
На практике это приводит к тому, что лица, находящиеся на первой линии конфликта (инспекторский и младший инспекторский составы), становятся зависимыми от всякого рода отклонений осуждённых. Руководство колонии с архаичной парадигмой начинает давать сотрудникам такие задачи, которые они априори не могут выполнить.
Выборочный анализ результатов служебных проверок показывает, что за любое чрезвычайное происшествие в исправительной колонии к ответственности привлекаются, как правило, начальники отрядов, инспекторы отдела безопасности и оперуполномоченные (в последнее время наблюдается практика привлечения к ответственности даже психологов – например, за суицид осуждённых). При этом основные формулировки обвинения являются следующими: «Слабый контроль», «Недостаточный надзор», «Отсутствие упреждающей информации» и т. д. В отдельных учреждениях руководство придерживается мнения о причинно-следственной связи между поведением осуждённых и качеством контроля за ними. Соответственно, негативное событие, вызванное в основном системными причинами (см. пар. 2.2), связывается именно с упущением сотрудников (это так называемые специальные причины).
Подобное представление о зависимости поведения осуждённых от качества контроля за их поведением приводит к тому, что сотрудника необоснованно привлекают к дисциплинарной ответственности. Это негативно сказывается на дальнейшей мотивации человека и к тому же может способствовать усилению необоснованного давления с его