Глава VII
КОРАБЛЬ!
Много месяцев все шло как нельзя лучше, пока в наших краях не объявился, на горе нам, молодой человек лет двадцати. Прожить с нами ему довелось лишь несколько дней — он тяжело заболел и, несмотря на все наши заботы, скончался. Подавленные этим грустным происшествием, мы решили, что неплохо бы нам отвлечься, и устроили небольшую охотничью вылазку.
Надо же было, чтобы вскоре мы повстречали родных покойного и, естественно, рассказали им о несчастье. Они пришли в ярость, прямо бесновались. Послушать их, так это мы злонамеренно довели его до смерти. Кончилось тем, что в неистовстве они вырвали у меня из рук слепого мальчугана и убили его: он, мол, был в одной хижине с умершим и бесспорно виновник его гибели. Тело мальчугана они зажарили по известному вам способу.
Я, взяв девочку, ушел подальше от всего этого ужаса и шел, забыв об усталости, до тех пор, пока не встретил человека, которому моя воспитанница была обещана в жены. Я подробно описал ему, как был убит слепой мальчуган, и он и его соплеменники поклялись отомстить. Не откладывая дела в долгий ящик, двое или трое из них немедленно отправились в путь и через день-два вернулись с радостной вестью: они убили двоих детей наших врагов.
На стоянке, где мы теперь жили, постепенно собралось более двухсот человек. Я уже знал австралийцев и был уверен, что без драк и кровопролитий тут не обойдется. Поэтому я уговорил нареченного моей воспитанницы и с ним еще два семейства возвратиться на реку Карааф. Но и там я пробыл недолго. Девочку я отдал на попечение будущего мужа и его жены, хотя они не очень-то были этому рады, а сам пошел куда глаза глядят.
Мне хотелось жить подальше от австралийцев, чтобы больше не видеть таких страшных сцен, свидетелем которых я был. Двигался я вдоль берега моря и питался главным образом моллюсками, но теперь я знал, как их готовить и где найти коренья, чтобы разнообразить мой стол.
По девочке я не очень скучал, ведь и расстался-то я с ней по доброй воле, а вот о страшной участи ее бедного братишки все время думал. Уж очень я к нему привязался! Да и он не отставал от меня ни на шаг и все, бывало, ласкался ко мне, знал, что я его в обиду не дам.
Теперь я снова был один и, хотя сам этого хотел, чувствовал себя несчастным. Однажды, когда я брел, погруженный в мрачные раздумья, ко мне нежданно-негаданно пристала молодая женщина. Она бежала от своего племени, когда оно не на жизнь, а на смерть схватилось с врагами. Женщина долго была со мной, и все это время мне удавалось добывать достаточно пищи. Я даже убил большое морское животное; австралийцы называют его коорман. Я о нем уже рассказывал. Помните, незадолго до моей первой встречи с австралийцами коорманы чуть было не забрались в пещеру, в которой я нашел убежище. Мясо коормана нам очень понравилось, особенно моей подружке. Когда мы расправились с тушей коормана, женщина с ног до головы обмазалась его жиром, который очень напоминает свиное сало.
Моей прелестной спутнице, как видно, было со мной хорошо, и она под разными предлогами откладывала возвращение к своим сородичам. Они, надо полагать, ее не разыскивали, мы же не знали, где они находятся, и, не думая о них, стали кочевать, выбирая места, где больше дичи и рыбы. Так мы попали в Данава. Там протекает довольно большая река, бегущая с гор, расположенных вдалеке от моря. Нам бы пойти вверх по течению, да путь в глубь страны преграждали почти непроходимые заросли. Никак мы не могли отдалиться от моря, а погода стояла холодная, далеко не всегда нам удавалось найти какое-нибудь пристанище на ночь — пещеру или расселину в скалах, одним словом, мы хлебнули горя и решили поскорее вернуться в мой старый замок на реке Карааф. Читатель может удивиться, как это человек, общавшийся ранее с цивилизованными людьми, был способен вести подобный образ жизни; я прошу читателя подумать о том, что я в течение многих лет был оторван от культурного общества и что человек, как любое другое живое существо, приспособляясь к обстоятельствам, легко изменяет свои привычки, наклонности и даже, я сказал бы, чувства. Сейчас я оглядываюсь на тот период моей жизни, что я провел в лесу, с невыразимым удивлением, и иногда мне кажется, что это происходило со мной во сне. Может быть, никто не может похвастать тем, что прожил такую долгую и богатую событиями жизнь, какая выпала на мою долю.
Спустя много месяцев все же явились родственники моей подружки, и пришлось ей возвратиться к своему племени, а я снова остался один и только время от времени посещал дружественные племена, селившиеся поблизости.
За все годы, что я провел на побережье или поблизости от него, я ни разу не слыхал ни об одном корабле или мо ряжах, потерпевших кораблекрушение, и уже не надеялся, что увижу цивилизованных людей.
На моих глазах вырастали дети, умирали старики… А я все продолжал жить среди австралийцев, никому не причиняя вреда, ни с кем не ссорясь, и со временем стал пользоваться среди них большим уважением. Сколько кровопролитных сражений я предотвратил! Не раз бывало, что, когда назревала драка, я обходил австралийцев и отбирал у них копья, палицы и бумеранги. Австралийцы всегда приветливо меня встречали, делились со мной свои ми запасами, никогда не забывая пожелать мне на своем языке доброго здоровья.
Тут следует заметить, что каждое племя разговаривает по-своему. Людей моего племени, с которыми я прожил бок о бок много лет, я понимал великолепно, но подчас не разбирал ни слова из того, что говорили австралийцы некоторых других племен. Впрочем, что тут удивительного: известно ведь, что жители многих областей Англии, Ирландии и Шотландии часть слов произносят по-разному и даже говорят на разных диалектах.
Теперь вам понятно, с какой осторожностью надо относиться к выступлениям на суде так называемых протекторов туземцев[41], переводящих их показания. Их переводы и пояснения не следует принимать на веру, особенно когда речь идет о жизни или смерти подсудимого. К тому же соображения мести часто побуждают австралийцев давать ложные показания. Это, конечно, нехорошо, но что поделаешь, приходится с этим считаться.
Чуть не забыл сказать, что во время странствий я видел племя паллидургбарран[42], известное своими наклонностями к каннибализму. Оно не только съедает павших в сражениях, но и не прочь полакомиться человечьим мясом при любом удобном случае. На мой взгляд, люди этого племени мало чем отличаются от животных.
Даже вид паллидургбарран внушал ужас. Было что-то зловещее в их красноватой коже и больших выпяченных животах. Они не строили хижин или других укрытий и спали как придется, в зарослях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});