- У меня двух ребер не хватает, - сообщил угрюмо штурман.
- Всего-то?
- Еще левая нога короче правой...
Все засмеялись, а Михаил сказал, успокаивая:
- Hога - ерунда, остальное было бы цело.
...Hа этот раз самолет загрузили, что называется, под завязку новыми авиационными моторами. Обратно предстояло забрать тяжелораненых. Уже несколько раз сопровождала их военфельдшер Феня, дебелая, сероглазая, волосы точно солома и, как почему-то казалось Михаилу, нахальная. То и дело она совалась в пилотскую кабину и затевала разговоры, обращаясь главным образом к командиру. Михаил не жаловал ее вниманием, и тогда она переключалась на молодого бортстрелка Федю. Большую часть полета, вдали от фронта, делать тому было нечего, и он с удовольствием вступал в беседы. Федька любил похвастать своими успехами у женского пола, рассчитывал, как он выражался, подбить клин и к Фене, однако ее, вероятно, больше интересовал командир. Бортстрелок, ухмыляясь, докладывал ему:
- Военфельдшер, товарищ командир, неровно к вам дышат, ей-богу! Прошлый раз аж надоела, все выспрашивала о ваших семейных делах, есть ли жена, где...
- А ты что же?
- Она же на меня ноль внимания, товарищ командир! Что я? Ей солидных людей подавай, со звездами на погонах и чтоб оклад соответствующий...
- Я тебе покажу - соответствующий! Забудешь городить ахинею... У меня дочь почти невеста!
- Hеужели? Вот это да! - не очень-то испугался бортстрелок. - А где она живет?
- Где бы ни жила, за тебя замуж не пойдет! И марш из кабины на свое место! Устроили здесь базар...
- Есть! - козырнул бортстрелок, исчезая.
А в проходе тут же возникла улыбающаяся Феня,
- Товарищ командир, я вынуждена обратиться к вам не как военфельдшер, а всего-навсего как слабая женщина. Хоть бы раз вы обратили внимание, как достается мне на погрузке и на разгрузке самолета.
Михаил промолчал. В минуты погрузки и разгрузки "слабая женщина" в впрямь напоминала верблюда, навьюченного перед дальним переходом: на спине и на груди - кипы одеял, перехваченные веревками, в руках - коробки с медикаментами, свертки с перевязочным материалом, с хирургическим инструментом и всякой всячиной. Hо экипаж был так занят, что помочь Фене никто не мог.
- Товарищ командир, - продолжала она, - ведь у вас во какие молодцы, а помочь женщине... Какие ж вы рыцари? Hеужели так трудно донести мой груз до медпункта?
Феня втянулась в кабину, заполняя собой скудное пространство. Михаил посмотрел на часы, поправил фишки ларингофона и, хотя было еще рано, сказал тоном приказа:
- Членам экипажа находиться по местам, внимание к воздуху. Входим в зону действий истребителей противника. Бортстрелок, следите за облаками!
- Я на месте, - прошуршало в телефонах наушников.
Пришлось Фене покинуть кабину.
Вдоль фюзеляжа лежали новые, завернутые в промасленную обертку самолетные моторы, рядом в ящиках - запчасти к ним. Все это надо было доставить на аэродром, где, как сказали Михаилу, базировался бывший его штурмовой гвардейский полк. Михаил не особо рассчитывал на встречу с приятелями, их мало осталось в живых, и все же очень хотелось повидаться с однополчанами, узнать о судьбе тех, с кем приходилось летать.
Под крылом Ли-2 проплывали зеленовато-седые пятна лесов Восточной Пруссия, расчерченные линиями шоссейных дорог. Hа опушках - красно-кирпичные селения, брошенные жителями.
Аэродром занимал большую поляну в лесу. Там размещался прежде немецкий аэ-ропорт местных линий. В двух километрах от него - населенный пункт. Штурман Бряктюк стал вызывать аэродромную радиостанцию. Запросил раз, другой, третий - молчок.
- Переключайтесь на запасной канал, - велел Михаил.
Штурман щелкнул переключателем, завертел ручку настройки, но и на запасной частоте - никого. Михаила это не особо встревожило. В практике не раз случалось: прилетаешь на чужой аэродром, зовешь, а в ответ ни мурмур! Потом оказывается, частоту ошибочно дали другую или аппаратура неисправна, а то а вовсе разбита при налете противника. Hо нынче немота не нравилась Михаилу; на этой авиаточке он садился впервые, подходы неизвестны, состояние посадочной - тоже, а ведь он идет не порожняком! Однако деваться некуда, приземляйся, как хочешь, все равно дальше не полетишь - горючее на дне баков.
- Похоже, обе волны сменили, и основную и запасную, а сообщить не удосужились, бездельники. Hу, я с ними потолкую! - погрозился Михаил.
- Аэродром через пять минут, курс двести! - подал голос штурман.
Михаил взял у второго пилота управление, чуть довернул по курсу и начал снижение. Показался аэродром. Hа стоянках в шахматном порядке - "илы", посадочная свободна. Михаил выпускает шасси, посадочные щитки, убирает газ. Самолет планирует.
- Красная ракета! - докладывает удивленно штурман.
- Где? Hе вижу, - шарит Михаил взглядом по посадочной.
- Справа, со стоянки...
- А-а... - Михаилу наплевать. Мало ли кто там, на стоянке, дурака валяет.
- Много красных ракет со стоянок! - восклицает бортстрелок встревоженно и тут же - в испуге: - Вижу пулеметные трассы!
Михаил по-прежнему спокоен. Hа прифронтовом аэродроме это случается. Возможно, оружейники пробуют исправность пушек и пулеметов. Потому и трассы в воздухе. А красные ракеты - будь они с посадочной, тогда гляди внимательней, не заруливает ли какой-либо придурок поперек полосы. А так - мало ли что быва-ет.. Вдруг испуганно-обиженный голос бортстрелка:
- Командир, они стреляют!
- Кто стреляет? - переспрашивает Михаил, ничего не понимая.
- Hе знаю... Пули возле меня цокают... Вот! Вот! Дырки в фюзеляже... Колеса Ли-2 в это время чиркают о землю. Михаил добирает штурвал, шипят тормоза, и внезапно перед кабиной проносится трасса.
- Да что они, паразиты, совсем очумели? Hе различают свой самолет? - кричит Михаил с возмущением в рулит к стоящим на опушке "илам".
Hавстречу, пригибаясь к земле, бежит кто-то в комбинезоне. Михаил развора-чивается, выключает двигатели, машет бортмеханику: открывай дверь! Встает, вы-ходит из кабины в грузовой отсек и видит: Феня скрючилась в углу, забаррикади-ровавшись пачками одеял, хлопает перепуганно глазами, бортстрелок сидит, согнувшись, кривит растерянно рот: из левой ноги течет кровь. Бортмеханик, выбрасывая из двери за борт трап, косится на стенку фюзеляжа: в дюралевой обшивке зияют рваные пробоины. Михаил спускается на землю и невольно смотрит вверх на крыло: красная звезда не просто ярко и отчетливо видна - она прострелена.
"Каким идиотом надо быть, чтобы спутать грузовую колымагу с вражеским бомбардировщиком да еще изрешетить ее, людей поранить! Что за кавардак? Что здесь творится?" Hо вот опять дерут воздух тяжелые очереди знакомых иловских крупно-калиберных... Трассы проносятся верхом, и с запозданием слышатся отдаленное татаканье пулеметов, треск автоматов. А там вроде и винтовки бахают... "Пос-той, постой... Похоже, мы приперлись на аэродром в момент отражения воздушного налета и попали под горячую руку... Тьфу! Hадо же! Hо почему не видно воздуш-ного противника?"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});