готов увидеть грусть, печаль, слезы, оцепенение. Но она улыбнулась ему – отчасти смущенно, отчасти смешливо, – и он улыбнулся в ответ так же загадочно, с большой официальностью пожал ей руки. С любопытством Лори уставился на довольно скромную кучку банкнот маленького номинала, которые лежали на столике в свете лампы. Проследив за его взглядом, Дорис довольно кивнула.
– Я оставила их здесь, чтобы вы могли это увидеть, – заметила она.
– Вам дали их в ломбарде?
– Да. Пересчитайте.
Лори нахмурился.
– Не слишком-то гордитесь своим богатством. Оно преходяще. Это написано в любом учебнике.
Она выдвинула маленький ящик стола, смахнула туда деньги и спокойно закрыла его. Лори уставился на нее:
– Вы оставите их здесь? Вот так?
Она спросила с недоумением:
– Почему нет?
– Я начинаю понимать, почему вы иногда страдаете от нехватки денег.
Он взял купюры, разгладил их, приподнял край ковра и положил деньги под него.
– Вот где нужно их хранить, – сказал он со знанием дела. – Тот, кто когда-либо снимал жилье, знает, что под ковром искать не будут. Мы с Бэнгсом швыряли деньги под мебель и доставали их, когда они нам были нужны. Но иногда другие люди забирали их быстрее нас. Так лучше. Как замечательно вы выглядите! – добавил он.
Во время своей речи он удобно устроился по другую сторону от лампы и подвинул ее так, чтобы она не мешала ему смотреть на Дорис.
Та и правда выглядела чудесно. Она надела вечернее платье простого фасона, но богато украшенное восточными мотивами, которые любила. В нем она была похожа на Луизу. Память Лори вдруг показала ему комнату миссис Ордуэй, похожую на больничную палату, и его только что сиявшее лицо потемнело. Дорис заметила эту перемену в нем и пододвинула к нему пачку сигарет.
– Курите, если хочется, – небрежно сказала она. – Все мои друзья курят.
Он зацепился за эту фразу. Значит, у нее все-таки есть друзья!
– Включая Герберта Рэнсома Шоу? – спросил он, зажигая спичку.
– Он мне не друг! Но… он был здесь сегодня.
– Был здесь? – Лори заинтересованно наблюдал за спичкой, давая ей догореть. – Чего он хотел?
– Предупредить меня, чтобы я не связывалась с вами.
– Мне нравится его дьявольская наглость!
Лори зажег сигарету и изо всех сил затянулся. Затем, поднявшись, он передвинул стул и сел напротив Дорис.
– Послушайте, – тихо сказал он. – Будет лучше, если вы мне расскажете всю свою историю. От меня мало толку, когда я ничего не знаю. Но если вы мне доверитесь… И пока я не забыл. Я хочу познакомить вас с одной своей подругой. Она поможет вам. Она русская – и одна из лучших женщин, которых я знаю.
Она слушала его с легкой улыбкой.
– Как ее зовут?
– Мисс Орленефф. Соня Орленефф, лучшая подруга моей сестры, да и вообще лучшая из всех. Я хотел бы прийти с нею завтра днем. Вам будет удобно в пять?
– Нет, – ответила она довольно резко. – Ни при каких обстоятельствах.
– Но… почему?
Он был поражен. Если когда-то и существовал рыцарь, которому приходилось совершать подвиги во спасение в более сложных обстоятельствах, то Лори хотел бы посмотреть на этого бедолагу.
– Я не хочу знакомиться с мисс Орленефф.
– Но она идеальный человек, с которым можно обсудить вашу ситуацию, – опытный, доброжелательный и понимающий. Она многое сделала для моей сестры в прошлом году. Я расскажу вам об этом как-нибудь. Она могла бы сделать многое и для вас…
– Мистер Девон! – не терпящим возражений тоном произнесла она. – Мы должны договориться.
– Я бы хотел именно этого. – Он тоже вдруг стал говорить официально.
– Этим утром вы явились в мою жизнь.
– Буквальным образом, – согласился он.
– Я благодарна вам за то, что вы сделали, и за то, что вы хотите сделать. Но я не собираюсь больше ни с кем знакомиться. Я не буду встречаться ни с мисс Орленефф, ни с кем бы то ни было еще. Это понятно?
– Абсолютно! – Лори вздохнул. – Все-таки вы коронованная особа, не меньше. Я и забыл об этом. Вы хотели бы получить мою голову на тарелке или что-то вроде того?
Она внимательно на него посмотрела.
– Ни разу, – сказала она, – за исключением пары минут, вы не вели себя серьезно. Мне любопытно, почему вы так себя ведете? Разве вы не готовы признать, что в мире есть настоящие, страшные несчастья, из которых не могут выбраться даже самые смелые люди?
– Конечно. – Сейчас он был серьезен. – Я полагаю, у меня такая манера общения, – попытался защититься он. – Воспринимать что-то серьезно я могу, но недолго, и мне пока трудно отказаться от этой привычки.
– Вы должны относиться ко мне со всей серьезностью.
Он жестом показал, что согласен.
– Хорошо, – пообещал он. – И это возвращает нас к теме разговора. Расскажите мне правду. Если вам что-то действительно угрожает, я смогу убедить вас в том, насколько я могу быть серьезным.
Перед тем как ответить, она поднялась и открыла дверь комнаты, на которой (и это с одобрением отметил Лори) были установлены новый крепкий замок и задвижка. Он увидел, как она осматривает коридор. Потом Дорис закрыла дверь на задвижку и вернулась на свое место. Наблюдая все это, Лори вообразил, как Герберт Рэнсом Шоу рыскает по темным коридорам этого дома. Он снова спросил:
– Вы и вправду боитесь этого человека?
– У меня есть веская на то причина, – тихо сказала она. Она поставила локти на стол и оперлась подбородком на руки, и эта поза уже была знакома ему. – Он – источник всех моих бед.
Она замолчала и повернула голову, прислушиваясь.
– Вы слышите что-то в коридоре? – спросила она почти шепотом.
– Нет. Мне посмотреть?
Она покачала головой:
– Не отпирайте дверь.
– Вы нервничаете. Я уверен, там никого нет. Пожалуйста, продолжайте, – попросил Лори. – Наш дружок Берти…
Увидев выражение ее лица, он запнулся.
– Простите меня, – скромно сказал он. – Дело в том, что я не могу воспринимать его всерьез. О, я знаю, что он словно пропитан ядом. Но мне кажется, что у него над вами не так много власти, как вы считаете.
Но она его не слушала.
– За дверью кто-то есть! – прошептала она.
Лори метнулся к двери бесшумно, как кошка, отодвинул задвижку и распахнул дверь. Коридор был пуст. Ему показалось, что нечто молчаливое, какая-то движущаяся тень исчезла за перилами лестницы в дальнем конце коридора, но когда он подбежал туда, то никого не увидел, не считая ведущей вниз железной спирали лестничных пролетов. Он вернулся к Дорис, ободряюще улыбаясь.
– Нас подводят нервы, – сказал он. – Мне и самому скоро начнет мерещиться этот Берти.