Читать интересную книгу Валтасар - Михаил Ишков

Рахим перевел дух и поспешил назад. Весь путь занял несколько минут. Возвратив плиту на место, он тщательно проверил шов. Его почти не было видно. Наконец декум вышел из гробницы и подошел к спутникам. Дыхание его даже не сбилось. Те с некоторым недоумением смотрели на него. Он новыми глазами глянул на них — до этого момента все они были достойными гражданами, почитающими своего нового правителя, но с этой шестидесятой в случае, если судьба отвернется от декума, их уже ничто не могло спасти. Рахим страстно, не меняя выражения лица, тайно обратился к Мардуку, чтобы тот благословил задуманное и послал им удачу в благородном деле.

Посещение подсобных помещений окончательно вселило в него уверенность, что намечаемое торжество пройдет успешно. Мальчишка-раб лениво погонял двух осликов, которые ходили по кругу и вращали большое деревянное колесо, которое через систему зубчатых передач приводило в движение особого рода норию,[39] черпавшую воду из устроенного в основании террас бассейна. На ночь подъем воды прекращался. Вода поступала в бассейн из Евфрата по подземному туннелю, устье которого открывалась только в межень, в месяце улулу. Ждать, конечно, долго, но в этом случае можно было действовать наверняка и, что самое главное, сохранить возможность выбора, на чем особо настаивал Нериглиссар. Он каждый раз твердил о том, что к крайней мере следует прибегнуть только в безвыходных обстоятельствах. Прежде всего необходимо постараться решить все спорные вопросы миром — этим займутся старшие жрецы храмов. Нельзя не учитывать, что после новогодней коронации зверь с бычачьей головой, наконец, одумается и постарается найти общий язык с армией и верхушкой вавилонской знати. Первым делом необходимо организовать короткий поход по северо — или юго-западному азимуту. При всех условиях, настаивал Нериглиссар, желательно обойтись без крови. Руки у дерзнувших должны оставаться чистыми, иначе не избежать смуты или, что еще хуже, гражданской войны. Набузардану, в общем-то, было наплевать на чистые руки, на пролитие крови, даже на гражданскую войну. Он доказывал, что тянуть нельзя, иначе это чудовище с телом человека и бычачьей головой успеет вволю напиться их крови, досыта полакомиться плотью достойных граждан. Вот тогда, утверждал Набузардан, боги и впрямь отвернутся от Вавилона. Возможность договориться с выродком он отвергал. В любом случае практическое исполнение дела во многом зависело от Рахима, поэтому высокие и знатные были вынуждены прислушиваться к его мнению, тем более что тот первым высказал то, что было на устах у всех соратников Навуходоносора. По поводу выбора сроков Рахим заявил, что высокие и сильные подходят к делу не с той стороны. Все возможные политические последствия наступят после того, как будет проведено торжество. Вот почему первостепенное внимание следует уделить этому вопросу. Необходимо добиться полной уверенности в успехе, действовать можно только наверняка! Рисковать в их положении — это не самое мудрое решение. Что касается возможности компромисса, он был согласен с Набузарданом: компромисс возможен с человеком, но не с вырвавшимся из подземного царства демоном. Но даже и при этом условии нельзя торопиться и, конечно, постараться обойтись без крови. Придушить его, собаку, и дело с концом!

На обратном пути молодежь вовсю болтала между собой. Рахим, оторвавшись от собственных мыслей, услышал, как Луринду рассказывала жениху о тех редкостях, которые хранились у них в доме, прежде всего, о кругляшах, изготовленных из золота и серебра, которые в Лидии считаются деньгами. Удивительно, но никто их не взвешивает, как слитки серебра. Их вес одинаков.

Нур-Син объяснил девушке, что эта выдумка лидийского царя Креза широко распространилась по верхнему миру. Только Вавилон гордо отказался признавать новомодные слитки. В Вавилоне, с некоторой надменностью добавил молодой человек, взвешивают все, даже эти, на первый взгляд, одного веса кругляши. Конечно, хотелось бы взглянуть на эти диски. В музее их много, но не все изображения, выдавленные на аверсе и реверсе, хорошего качества. Если у уважаемого Рахима окажутся такие монеты, которых нет в царской коллекции, он, Нур-Син, может походатайствовать перед Набонидом о покупке недостающих или более качественных экземпляров.

Рахим объяснил, что сейчас подобный визит уважаемого дублала был бы не к месту, однако Луринду и Хашдайя горячо возразили декуму. Девушка простодушно попросила деда пригласить молодого человека и продемонстрировать ему свои золотые и серебряные диски, а Хашдайя заявил, что неплохо было бы продать их в дворцовую канцелярию, чтобы получить наличными звонкое серебро.

Рахим не спешил с ответом. Нур-Син молод, может и подождать. С другой стороны получить деньги из царской канцелярии, которые пойдут на выдачу участвовавшим в деле ветеранам — эта шутка была достойна памяти Навуходоносора. Пусть чудовище с бычьей головой оплатит собственные похороны. А Нур-Син и Луринду вроде бы спелись. Что ж, пусть распевают в неведении, как, по словам Иеремии, первые люди в райском саду. Их дело молодое, да и Набузарданов сынок на поверку оказался живым, подвижным и даже простоватым малым. Врожденная спесь и презрение к черноголовым средотачивались в нем в допустимой пропорции. Не то, что у его отца, надменность которого вошла в поговорку. С другой стороны, Набузардан в бытность военачальником был очень охоч до самых раздолбанных лагерных шлюх, которых частенько таскали в его шатер по три, а то и по четыре штуки зараз. От этого воспоминания Рахим немного опешил — к месту ли оно? — затем предложил.

— Что, если достойный Нур-Син заглянет к нам завтра?

Рахим немного помолчал, потом с некоторой долей ехидства добавил. Если это посещение не уронит вашу честь…

Нур-Син пропустил укол мимо ушей.

— Этот визит, — холодно, как умеют только знатные и родовитые, ответил писец-хранитель царского музея, — не уронит мою честь, уважаемый Подставь спину. Я с великим уважением отношусь к вашей семье, особенно к вашему достойному сыну и внучке. Встретиться с ними для меня большая радость.

— Рад буду видеть тебя, Нур-Син, в своем доме.

— Я приду не один, — тем же тоном добавил Нур-Син. — Со мной будет старший брат, Наид-Мардук. Хашдайя знает его, они служили в одном кисире.

— Очень хорошо.

— Во время визита, — продолжил Нур-Син, — мы поговорим и о деле, которое мы можем решить только совместными усилиями.

Рахим удивленно глянул на Нур-Сина.

— Это означает?.. — спросил он и не окончил фразу.

— Да, почтенный Рахим, — также не договаривая, ответил Нур-Син.

Луринду вновь густо бросила в краску.

* * *

Вернувшись домой, Нур-Син сразу прошел на женскую половину. Нашел мать в ее комнате — Гугалла строго глянула на своего любимчика. Тот порывисто (совсем как в раннем детстве, когда ребенком вбегал к ней и жаловался на обиды) бросился к матери, упал на колени, припал губами к ее до сих пор нежным, тонким пальчикам. Жест был заученный, способный отвратить любое наказание. После таких поцелуев Гугалла готова была на все, чтобы спасти любимчика от гнева отца.

На это раз она печально, с мудрым пониманием посмотрела на своего младшего.

— Она околдовала тебя? — тихо спросила она. — Ты потерял голову?..

— Да, мама.

— Этого я и боялась, — стареющая, но все еще полная и красивая женщина порывисто вздохнула. — Ты просишь благословения?

— Да, мама. Я жду твоего напутствия. Я знаю, мама, я тебе дорог, и разность в положении наших семей не ляжет камнем на дороге. Я не призываю тебя любить ее, опекать ее. Я только прошу твоего напутствия. Она… мне нравится, она не дура и умеет поболе, чем только читать по слогам и давить палочками сырую глину.

— Ах, Нур-Син, ты всегда умел плести из меня веревки. И на этот раз я не буду перечить тебе. Я только хочу, чтобы ты знал: Рахим-Подставь спину является смертельным врагом моего дяди Шаник-зери. Мне не дает покоя эта вражда. Знай, давным-давно Рахим поднял руку на собственного брата, у него холодная, крокодилья кровь. Я знаю, он — страшный человек и без колебаний принесет в жертву любого человека, если только увидит пользу в подобном предательстве. Я не осуждаю, я стараюсь обеспечить тебе спокойную безбедную жизнь. Пойми меня правильно, мой дядя, Шаник-зери, негодяй, каких Шамаш не видывал. Он в Вавилоне, он смертельно ненавидит Рахима, и я боюсь, что схватки не избежать. Как бы ты и твоя курица, не лишились головы.

— Матушка, насколько мне известно, Шаник-зери является врагом и моего отца.

— Да.

— И неизвестно, кого он ненавидит больше: Набузардана или Рахима. Так на чьей стороне я должен быть, если схватка окажется неизбежной?

— Хорошо, Нури. Ты сделал выбор. Я благословляю тебя и твою курицу.