Читать интересную книгу Фердинанд Врангель. След на земле - Аркадий Кудря

Но терпение вознаграждалось. Сделав над озером круг, стайка уток садится на воду. Пробуждается от дремы толкнутый в плечо Козьмин, быстро садится и тоже прикладывается к ружью. Выстрел, другой... Матюшкин стреляет по поднявшейся стае влет. Отпущенный с поводка Ворон, прыгая по кочкам, несется вперед, отважно кидается в холодную воду, ухватив добычу, несет ее стрелкам и тут же торопится обратно к озеру, чтобы поймать и подранков. Иногда случалось подстрелить и гусей.

После однообразного питания в ледяном походе свежая, изжаренная в печи дичь воспринималась северными скитальцами как истинно царское блюдо. Друзья сознавали, что позже, когда вновь придет зима и погрузит окружающий мир в полярную ночь, они со сладкой тоской в сердце будут вспоминать это бдение у озера, в шалаше среди мхов, под солнцем, пробивающим свет сквозь окутывающие небосклон облака.

Скоро предстояло разъехаться. На катере, построенным Козьминым с помощью матроса Нехорошкова, Врангель собирался описать низовья Колымы. Матюшкину вместе со штурманом предстояла поездка на лошадях вдоль берега Ледовитого моря к устью Индигирки тоже с целью картирования побережья.

Узнав о планах купца Бережного отправиться в поисках мамонтовой кости в восточную тундру, где разливы рек обнажают кладбища вымерших исполинов, Врангель попросил унтер-офицера Решетникова присоединиться к купцу вместе с двумя плотниками и построить на устье Большой Баранихи жилье для привала, имея в виду будущие маршруты экспедиции.

По общему согласию сработанное Козьминым судно назвали «Колымой». На паруса пошел материал, оставшийся в местном складе от времен пребывания здесь Биллингса и Сарычева. Для переправ через мели соорудили и небольшую лодку, способную принять трех человек.

К середине июня все было готово к походу. Врангеля и отплывавших вместе с ним к устью реки Матюшкина и Козьмина решил проводить до ближайшей деревни и доктор Кибер. Этим летом ему поручалось провести естественно-научные наблюдения по рекам Большому и Малому Анюям и, если понадобится, оказать врачебную помощь жителям.

Успевший привыкнуть к новым друзьям, черный, с белой грудью, Ворон тоже прыгнул в шлюпку, когда она отходила от берега. Никто не пытался прогнать пса. В низовьях, на реке Малой Чукочьей, Ворона предстояло вернуть Татаринову. С начала лета сотник с группой работников занимался заготовкой рыбы для будущих походов.

Все три моряка без сожалений покидали опустевший Нижнеколымск — одни жители уехали по весне на рыбный промысел, другие — на оленью охоту.

Не проплыли и нескольких миль, как крепкий встречный ветер, поднявший волну, вынудил повернуть к берегу. Не лучше ль дождаться, пока утихнет? Уж слишком медленно тащились. И тут случилось нечто, спутавшее летние планы. Нетерпеливый Ворон вдруг прыгнул с палубы в воду, но угодил головой в неосторожно свисавшую с борта рыболовную снасть. Собака начала биться в воде. Она могла погибнуть. Матюшкин, торопясь спасти пса, схватил топор и, придерживая рукой лежавший на борту канат, быстро перерубил его. Но по горячности отхватил заодно и половину большого пальца.

— Да почему я такой невезучий? — в сердцах ругал себя Федор.

По заключению осмотревшего рану доктора Кибера мичману, во избежание худшего, следовало немедленно вернуться в Нижнеколымск и там подлечиться. Врангель размышлял, как же быть с намеченной съемкой морского берега до устья Индигирки.

— Так что будем делать, Прокопий Тарасович? — спросил он Козьмина. — Вдвоем с проводником справитесь? Не боязно будет?

— Уж ежели зимой во льдах уцелел, так что лета-то бояться? — невозмутимо ответил штурман.

— Ладно. Так и порешим. А тебе, Федор, — Врангель с сочувствием перевел взгляд на Матюшкина, — придется ехать вместе с доктором по Большому и Малому Анюям — но не прежде, чем заживет рука.

Так, не успев отправиться в поход, Матюшкин вынужден был повернуть назад.

Сотник Антон Татаринов был доволен ходом рыбалки на реке Чукочьей и не преминул похвалиться прибывшему на «Колыме» начальнику:

— Сами видите, ваше благородие, — кивнул он на вешала, где подсыхала рыба, — уж и свободных мест нет. Пора и новые строить. Сельдь и муксун так и прут.

Дождавшись проводника-якута с пятью лошадьми, Врангель провожал в поход штурмана Козьмина. На трех вьючных лошадей погрузили палатку, съестные припасы, инструменты.

— Если вдруг повстречаете на Индигирке Анжу — он тоже должен описывать береговую линию от Яны, тебе навстречу, — передавай привет от всех нас, — напутствовал Врангель штурмана. За Козьмина он был спокоен. От Матюшкина же, как показал и последний инцидент, можно было ожидать самых непредсказуемых приключений.

Кто ж мог предвидеть, что в скором времени и сам он попадет в весьма неприятную передрягу. Поднявшись на шлюпке вверх для определения приметных географических пунктов, Врангель с сопровождавшим его казаком сделал привал на устье реки Крутой. Поставили палатку и возле нее развели дымокур. В палатку перенесли все вещи и поплыли на лодке на середину реки, чтобы запастись чистой водой.

— Эх, ружья-то на берегу оставили! — с досадой крякнул казак, усмотрев впереди ветвистую голову оленя, спасавшегося в реке от комарья.

Олень был, право, хорош, и свежее мясо им бы не помешало. Непонятный треск заставил Врангеля обернуться назад. Сердце его дрогнуло: палатка была объята пламенем. Всему виной был изменивший направление ветер — пламя костра мгновенно охватило сухой брезент. Врангель с напарником налегли на весла, но пока добрались до берега, огонь успел сожрать оставленные в палатке вещи. Удалось вытащить из пламени лишь почти не пострадавший благодаря кожаной обивке ящик, в котором хранилось самое ценное: путевые журналы, карты, инструменты.

Но потеря прочего необходимого в походе вновь потребовала внести коррективы в намеченные планы. К тому же Врангель впервые начал чувствовать ревматические боли в суставах. Ему нужна была передышка, а лучше — отдых в более теплых местах, хотя бы на широте Среднеколымска. Решил возвращаться.

— Вот здесь — самая медвежья вотчина, — сопровождавший Матюшкина и доктора Кибера казак Котельников пристальней всмотрелся в темный берег, поросший лиственницей и кедровым стлаником. — Как-то за одно лето я на местных полянках с трех топтыгиных шкуры снял.

Была бы погода иной, эта небольшая, сдавленная скалами речка не выглядела бы такой угрюмой. Однако с полудня небо обложили мрачные тучи и полил до сих пор не прекращавшийся дождь.

— Заснули, что ль? — грубовато прикрикнул Котельников на четырех гребцов. — Уж темень скоро, а вы едва шевелитесь.

Наемные гребцы, двое русских охотников и двое юкагиров, подстегнутые окриком, начали грести поживее. Сидевший ближе к носу карбаза, спиной к Матюшкину, доктор Кибер весь как-то сжался от дождя и изредка гулко кашлял. Похоже, до сих пор не излечился от сильнейшей простуды, подхваченной в зимние холода. В плаще из толстого брезента с низко надвинутым капюшоном, он походил сейчас на монаха.

Тщедушный сложением, плохо владевший русским естествоиспытатель-немец был Матюшкину малосимпатичен. Подумаешь, беда, все переживал свое невезение мичман, полпальца по небрежности отрубил! Ну и что? Кто от этого умирал? Нет, этот Кибер тут же поднял такую тревогу — грозит, мол, заражение крови, гангрена, необходимо вернуться, пройти курс лечения — и убедил-таки Врангеля! И вот вместо похода с Козьминым по побережью моря к устью Индигирки получите, мичман Матюшкин, эту прогулку к Анюям в компании с доктором Кибером! Доктору-то, видно, уж очень не хотелось в одиночку сюда отправляться, а тут вдруг и подфартило: сославшись на угрозу гангрены, заполучает в спутники Матюшкина. То Джона Кокрэна ему подсунули, то доктора Кибера — вот уж воистину судьба веселится над ним!

До полуночи все же успели подойти к песчаному островку посреди реки, и Матюшкин не мог не признать, что для привала в медвежьей вотчине Котельников избрал неплохое местечко.

На берегу у каждого тут же нашлась работа. Пока Матюшкин с Котельниковым устанавливали палатку, гребцы ушли за дровами к небольшой роще. Лишь доктор Кибер в одиночестве бродил по земле, нагибался, срывал какую-то травку, шел дальше.

— Что он там потерял? — хмыкнул дюжий казак.

— Изучает флору, — иронически ответил мичман.

— Ученого человека сразу видать, — в тон ему весело отозвался казак. — Простая работа не для него.

Если б не было в отряде Котельникова, Матюшкин совсем бы загрустил. Как ловко, бесстрашно, вспоминал мичман, прикончил казак матерого медведя во время весенней поездки в поисках «Земли Андреева». Хоть с этим спутником повезло.

Намокшие дрова горели плохо. Костер едва чадил. Но все ж огонь на острове, какой бы ни был, мог сослужить свою службу, охраняя лагерь от непрошеных визитеров.