Кендар предложил ему чашку подогретого сидра. Хотя его желудок восставал при одной мысли о ней, он принял её и начал благодарить мужчину, но не смог вспомнить его имени. Этого никогда не случалось с ним прежде, ни с одним из тех, с кем он был связан. У кендара дёрнулась улыбка, а румяное лицо покрылось белыми пятнами, когда он почувствовал, что связь с его лордом ослабла.
Вскоре после этого Торисен выскользнул из зала наружу в безлунную ночь.
Что со мной не так? думал он, прислонившись к внешней стене. Я окончательно теряю разум, или это просто изнеможение из-за подлого варева Адирайны?
Неважно, лучше удалиться, прежде чем он причинит боль кому-нибудь ещё.
Он пересёк внутренний двор в направлении старого замка, реликта минувших дней, вокруг которого был построен остальной Готрегор. Подобно большой крепости он был прямоугольным, с барабанными башнями на каждом углу. Первый этаж имел низкий потолок и был тёмным и заплесневелым, на его стенах рядами висели плохо различимые посмертные знамёна Норф. Кто-то из общей комнаты упомянул о том, что большинство из них было спасено из рощи деревьев и других мест, куда южный ветер Тишшу забросил их в последнюю ночь прибивания здесь Джейм.
Ещё больше свидетельств той ночи он увидел на втором этаже в Палате Совета. Здесь высокие окна цветного стекла поблёскивали гербами всех основных домов, и располагалась, занимая всю восточную стену, карта всего Ратилиенна, сверкающая драгоценными камнями. Теперь осколки последней блестели в свете звёзд во внутреннем дворике внизу — снова работа Тишшу или Джейм, он не был уверен в том, чья именно, да его это и не волновало, чтобы спрашивать.
Снова вверх в юго-западную башню, здесь было небольшое круглое помещение, которое он объявил своим спальным покоем, пыльное и промозглое, пустовавшее всю зиму.
Дома, подумал он с внезапно нахлынувшей депрессией, горькой как желчь. Нет, эта башня некогда им не была, только место в стороне от дороги, которое любому трудно найти, где он мог спрятаться.
— Ты ещё не так прочно стоишь на ногах в качестве Верховного Лорда, не так ли, мой дорогой?
Проклятье, Адирайна. Будучи слепой, она видела слишком многое. Неужели то, что он действительно хотел — это дом? Иметь своё место, любить и быть любимым?
Чушь. Он не мог позволить себе подобную роскошь, когда от него зависит так много жизней. Этим покоям просто не хватало внимания его слуги Бура. Из-за перевязанной руки ему так же следовало поискать помощи с раздеванием, но он не собирался просить об этом какого-нибудь кендара, чьего имени он мог вдруг и не вспомнить. Утром всё должно наладиться.
Полностью одетый, Торисен улёгся перед засыпанным пеплом камином и погрузился в тревожный сон. Он и Джейм снова были детьми в Призрачных Землях, они гонялись друг за другом вокруг серых мрачных холмов и через них, под свинцовой луной. Вверх и вниз, вниз и вверх…
Внезапно она набросилась на него и заехала локтем в лицо. Он взвизгнул от боли. Они покатились вниз по склону, дерясь и крича друг на друга, напоминая собой щенков волверов. У подножия она вырвалась и стремительно взобралась на следующий гребень. Он присоединился к ней, вытирая рукавом кровь из носа.
— Ты зачем это сделала?
— Я хотела посмотреть, как ты сможешь блокировать удар. Ты не смог. Я пыталась чему-нибудь научиться.
— Отец сказал, что тебя опасно учить чему бы то ни было. Почему все, что ты учишь, причиняет вред людям?
Она обдумала это, машинально срывая листья травы и позволяя им пробираться через свои неровные чёрные волосы, где они пытались укорениться. — Возможно. Но имеет ли это значение, пока я только учусь?
Он громко засопел и снова вытер свой нос. — Это важно для меня. Я всегда тот самый, кому достаётся.
— Плакса.
— Малявка.
— Папенькин сынок.
— Мерзкий шанир.
Она вскочила на ноги и посмотрела на него сверху вниз. Её глаза были серебряные, тронутые морозной голубизной, обречённые и дикие, и светящиеся не обычным для её лет насмешливым вызовом. — Я та кто я есть, а вот кто ты? Ты не знаешь, и ты боишься узнать ответ. Ладно, идём, поиграем в прятки. Ты будешь Отцом. Я буду Матерью. Поймай меня, если можешь!
И она исчезла, нырнула вниз по склону холма, в направлении замка, вихрем летящих волос, лоскутов и тонких бледных конечностей, удаляясь и пропадая.
Это не правильно, думал он. Это не происходило таким образом… не так ли?
Если он последует за ней, он знал, где найдёт её, там же, где и нашёл в тот ужасный день более двух десятилетий назад: в спальне родителей, стоящей перед зеркалом, чьи туманные глубины отражали не захудалые покои замка, а громадный тёмный зал; и лицо смотрящие на неё изнутри было не её собственное, а матери, которую они потеряли, которую их отец всё ещё отчаянно искал. Он попробует (опять) дотянуться до неё через стекло и (опять) Джейм остановит его. Она не понимала. Если Мать не вернётся, Отец будет зависеть от этого шанирова изображения матери в зеркале. Но она будет бороться с ним, как всегда боролась, как будто от этого зависела скорее его жизнь, чем её. И быть может, она опять толкнёт его назад, в постель их родителей, где они были зачаты и рождены, и она сломается под ним.
Это было последним, что он помнил. Когда он просыпался, она уже исчезала, из замка, из его жизни, и даже в снах он не мог найти её.
Торисен мигнул. То было тогда. А это — сейчас. Никаких серых холмов, только кучи пепла лежали в мертвом очаге перед ним, а его сестра вернулась.
Открытое западное окно доносило до него жизнерадостные звуки из общей комнаты, затем последовал внезапный грохот, сопровождающийся раздражённым возгласом кухарки: — Ну всё, хватит! Вон, вон, вон!
Группа щенков волверов, повизгивая, рассыпалась по траве внутреннего двора. Торисен мог слышать их радостную возню, перемежающуюся визгом и притворным рычанием. Затем они начали подвывать в унисон. Их высокие голоса поднимались и падали, сначала вместе, затем в контрапункте, имитируя их старейшин, которые могли создать своей песней туман или вернуть назад призрак зимы.
Торисен улыбнулся. Они исполняли ему серенаду.
Он пошарил в темноте, нашёл старый сапог и выбросил его в окно. Хор превратился в тявкающий смех. Когти заскребли вверх по каменным ступеням старого замка. Через мгновение, с полдюжины щенков влетело в комнату башни и набросилось на Верховного Лорда, как будто желая разорвать его на части. Он со смехом парировал их броски здоровой рукой, пока они, тяжело дыша, не попадали вокруг него и не начали храпеть. Лёжа под одеялом из маленьких пушистых тел, он погрузился в благословенный сон без всяких сновидений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});