— Ох, дорогой, — забормотала Адирайна. — Не предполагалось, что это будет так действовать.
— Что не предполагалось? — Затем он вспомнил про странный вкус угощения, предложенного ему с такой настойчивостью. — Леди, — осторожно начал он, — как вам хорошо известно, хайборнов очень трудно отравить, но на одно и тоже вещество мы реагируем по-разному. Что вы добавили в вино?
Она сделала жест, как будто хотела отмахнуться и от вопроса и от своего замешательства оттого, что её поймали на такой грубой хитрости.
— Только побрызгала любовным эликсиром. Я думала, что ты будешь слишком утомлён, чтобы принять… ээ… правильное решение.
— Итак, вы дали мне афродизиак. На пустой желудок. — Он всерьез рассматривал возможность запачкать её миленький ковёр — похоже, это наименьшее, что он мог сделать — но девушки робко двигались на него.
— Правда, мой лорд, я понравлюсь вам больше. — Внезапный, обнажённый голод в глазах Пентиллы ужаснул его. — Мужчина вроде вас, со зрелыми вкусами…
Дарли оттолкнула её в сторону.
— Я знаю все лучшие штучки… в теории, конечно. Не хотите попрактиковаться в них вместе со мной?
— Леди, пожалуйста! — закричала Адирайна, но они не слушали.
Я Верховный Лорд Кенцирата, чёрт возьми, думал Торисен, отступая назад. Я не буду убегать от них, кружась вокруг мебели.
Хвала передкам. Никто не додумался запереть дверь. Торисен выскользнул в неё и захлопнул за собой, оставив внутри крики:
— Он хочет меня!
— Нет, меня!
— Ты старуха!
— А ты сопливый ребёнок! — и, повернувшись, столкнулся лицом к лицу с плотной стеной женщин.
Большинство из них были Ардеты, в конце концов, это их покои, но к ним примешивались и несколько Даниор, Коман и Каинрон, вытащенных из их собственных резиденций и в разной степени одетых или раздетых. От самых дальних можно было услышать вопросы о том, что случилось. Те, что стояли ближе, неотрывно смотрели на него, чем сильно напомнили ему о мышке, внезапно угодившей в лапы к кошкам.
Кто-то дёрнул его за рукав. Он посмотрел вниз, в серьезное лицо семилетней девочки в ночной рубашке, сжимающей тряпичную куклу.
— Пожалуйста, Верховный Лорд, вы женитесь на мне?
Он обнял её своей здоровой рукой.
— Нет, дорогая. Ты для меня ещё слишком маленькая.
Её лицо загорелось радостью.
— Тогда я буду вас ждать!
Он толкнул визжащего от смеха ребёнка в руки ближайшей женщины, которая выглядела достаточно крепкой, чтобы поймать её.
— Положи её в постель. Ради Троих, неужели никто больше не спит по ночам? Остальные, ПОДВИНЬТЕСЬ.
И они подвинулись, освобождая ему проход через залы, весь путь до внешних ворот. Там он был остановлен капитаном Яран.
— Верховный Лорд, моя леди Тришен хотела бы побеседовать с вами.
Торисен немного приостановился, ловя ртом воздух.
— Мои приветствия твоей Матроне — ееерр — но мне кажется, что я не совсем здоров.
Офицер с любопытством его рассматривала. И снова хвала Предкам: адский манок Ардет несомненно не действовал на кендаров.
— Проходите, мой лорд, — торжественно сказала она и открыла ворота. Как только они закрылись за ним, он услышал, что ей пришлось оборонять их от подоспевшей волны женщин, но он был слишком занят, выворачивая свои внутренности в кустах, чтобы его это заботило.
Напротив, через темнеющий внутренний двор, окна общей комнаты бросали гостеприимные полоски света через траву.
Убежище, подумал Торисен, и направился туда так быстро, как только позволяли его шатающиеся ноги.
IIIОбщая комната закипала по мере того, как гарнизон собирался и спорил, какими яствами им следует отпраздновать возвращение домой их лорда. Здесь была и стая Лютого, угодившая на мель в Готрегоре за несколько дней перед этим из-за Шторма Предвестий; все тридцать с лишним из них перекинулись и разгуливали полностью покрытые мехом. Щенки валили друг друга с ног. Взрослые приостановились, чтобы выразить Торисену робкие приветствия перед тем, как снова присоединиться к диким догонялками под и над столами и между кендарами, которые усмехались или ругались в зависимости от настроения, но стаю это не волновало. Завтра они должны были отправиться к себе домой в Росль вместе с вооружённой охраной. У Торисена не было иного выбора: Некоторые кенциры, особенно Каинроны, охотились на волверов для забавы. Наблюдая за вознёй Лютого с тремя щенками у камина, он уже мысленно отпустил своего старого друга.
Прибыл ужин — тушенье, свежий хлеб и масло и, на сладкое, блюдо прошлогодних яблок. Зимняя кладовка, без всяких сомнений, почти опустела. Кубики мяса, плавающие в бульоне, были на вид незнакомы.
— На вкус оно лучше, чем выглядит, — сказал один из солдат гарнизона, заметив, что Торисен непроизвольно скорчил гримасу из-за несвежего запаха. — Шторм Предвестий сыграл с Заречьем в странную игру. Пустынные ползуны, жуткие лоси, ри-сары — управляющая Рябина клянётся, что заметила даже белого жеребёнка раторна.
И так испытывающий тошноту, Торисен воздержался от вопроса какое именно создание угодило в миску перед ним. Он сделал вид, что ест, а между тем, не привлекая внимания, отдавал кусочки жестокого серого мяса щенку под столом, находя странное успокоение в небольшом шершавом языке, жадно облизывающем кончики его пальцев, очищая их.
Внезапно у его ног вспыхнула борьба. Щенки, которые до этого возились вместе с Лютым, рычали и кусали того щенка, которого кормил Торисен. Это не было случайной игрой; на мехе уже появилась кровь. К счастью молодая волвер с холодными синими глазами и громадными лапами была достойным соперником для любого из двух её противников.
Лютый быстро прервал стычку.
— Она проблема, вот эта вот, — сказал он. — Сирота из глубины Росли и не хочет никому подчиняться. Мы нашли её бродяжничающей. Конечно, мы не могли позволить ей голодать. Если бы мы отправили её обратно к родной стае, то теперь, после прибивания вместе с нами, они скорей всего убили бы её.
Торисен внимательно рассмотрел щенка сироту, которая ретировалась в угол, чтобы зализать свои раны. Она была, несомненно, более дикой, чем народ Лютого, который был по своему удивительно цивилизованным, с прочным знанием этики и эстетики. С другой стороны, волверы из глубины Росли считались свирепыми зверями, если конечно они вообще принадлежали к этому же виду.
Кендар предложил ему чашку подогретого сидра. Хотя его желудок восставал при одной мысли о ней, он принял её и начал благодарить мужчину, но не смог вспомнить его имени. Этого никогда не случалось с ним прежде, ни с одним из тех, с кем он был связан. У кендара дёрнулась улыбка, а румяное лицо покрылось белыми пятнами, когда он почувствовал, что связь с его лордом ослабла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});