— Ах, Хью! — Мэри чувствовала себя так, словно ее разрывают на части.
Через три дня она надела кольцо, которое ей подарил Хью. В тот день они выехали на фабрику по переработке шерсти в Ллисвене, чтобы купить запас материалов для небольшого магазина в «Доме у Моста». Кольцо было с сапфирами и бриллиантами, которое его бабушка дала ему для будущей жены. Мэри отказывалась, но Хью был непреклонен.
— Весь город говорит о нашей помолвке, — настаивал он. — Что они подумают обо мне, если ты не станешь носить кольцо?
Теперь он сидел за рулем и пел: «Если б ты была единственной девушкой в мире, а я — единственный парень…»
Ей стало смешно.
Он остановил машину вблизи шерстяной фабрики.
— Ну вот, приехали, любовь моя. Тут никого нет — быстрый поцелуй перед началом работы!
Мэри растерялась, но потом, к счастью, увидела, что кто-то появился из-за угла здания.
— Посмотри, это может оказаться твой потенциальный пациент. Тебе лучше вести себя пристойно.
Они вышли из машины, и Хью повел Мэри на фабрику.
Их встретил сильный запах пропитанной маслом шерсти и оглушающий шум ткацких станков, к которому присоединялся грохот водопада, дававшего электроэнергию для фабрики.
— Заходите, мистер Тревор, заходите, мисс Райланд. Очень рад познакомиться, мисс Райланд. Я понимаю, что должен вас поздравить, мистер Тревор, и пожелать вам всех благ, мисс Райланд! — Невысокий полный мужчина появился из-за станков и стал пожимать им руки, его круглое лицо светилось радушием.
— Мистер Парри?
— Да, именно так. Я очень рад, что вы пришли. Замечательная идея — открыть магазин в Лланллоне. Мы покажем им все, что можем производить в Уэльсе. У нас есть прекрасные вещи — вы можете пройти и посмотреть их.
Мэри и Хью последовали за ним мимо лязгающих станков, ванн с краской и сушилен. В дальней комнате были сложены тюки твида, фланели и сукна всех цветов радуги, а также мотки вязальной шерсти.
Мэри была в восторге.
— Это потрясающе!
— Красиво, не правда ли? Посмотрите на наши гобелены…
Фабрика специализировалась на крупных красочных изделиях со сложным дизайном, вытканных по традиционным образцам. Их можно было использовать как покрывала на кровать и даже как ковры. Говорили, что они будут служить вечно.
— Они прекрасны. — Мэри трогала гобелены, ощущая крепкую структуру материала. Она прикинула, сколько приблизительно изделий ей понадобится для магазина, и начала обсуждать это с мистером Парри. Ей было приятно, что он относится к ее заботам с большим интересом и дает дельные советы.
Хью неожиданно спросил:
— Мэри, ты позволишь мне купить тебе гобелен для личного пользования — на пол в твою спальню.
— О нет, Хью!
— Пожалуйста, Мэри. Как подарок к помолвке.
— Ах, Хью. Это очень мило с твоей стороны. У меня уже есть подарок к помолвке. Она протянула левую руку с кольцом.
— Это подарок от моей бабушки. А ковер будет от меня.
— Ну… — Мэри заметила интерес мистера Парри к их разговору и сдалась. — Спасибо, Хью.
Хью внимательно оглядел гобелены, предложил сначала один, потом другой.
— Вот этот. — Мэри остановила свой выбор на гобелене синих тонов, которые будут хорошо сочетаться с синим отблеском черной дубовой стены.
— Хорошо. — Хью достал чековую книжку. — Это будет твоей личной собственностью и никакого отношения к магазину или тетушке Дайлис иметь не будет.
Мэри предпочла бы, чтобы он не упоминал имени тетушки Дайлис. Они с ней не общались с той ссоры в понедельник, если не считать телефонного разговора, когда Мэри во взвинченном состоянии позвонила в Коид-Деру и выпалила тетушке, что не собирается отказываться от помолвки.
Великолепный синий гобелен аккуратно уложили в багажник, а мистеру Парри оставили заказ для магазина с гарантией его доставки в двухнедельный срок. Мэри была довольна. Она сидела рядом с Хью, машина мягко катила к следующему месту назначения, к мастерской гончарных изделий в Кумбаче.
Здесь их встретил совсем другой запах — запах сырой глины, не такой острый, но по-своему запоминающийся. Мэри захотелось погрузить руку в густую лилово-серую массу, когда они наблюдали, как гончар формировал кусок такой массы в грубый шар, а потом поместил его на гончарный круг и время от времени смачивал руки в бадье, стоявшей неподалеку. Гончарный круг вращался, и руки мастера, казалось, ласкали глину, разглаживая, вытягивая ее кверху и придавая ей округлую форму. На ее глазах изделие стало высоким, а гончар все вытягивал его вверх и придавал ему окончательную форму. Наконец, гончарный круг остановился, на нем стояла высокая, прекрасно сформированная ваза.
— Ох! — вздохнула Мэри. — Как бы я хотела уметь так делать!
Гончар усмехнулся и что-то сказал Хью по-валлийски.
Хью перевел:
— Он говорит, что этим летом ты будешь слишком занята, а вот зимой можешь прийти сюда, и он тебя научит.
— Правда? Неужели он так сказал? Ах, Хью, передай ему, что я очень этого хотела бы. Нет, я скажу ему сама… — Она в восторге повернулась к гончару. — Diolch, — произнесла она, — diolch yn fawr iawn[5]. Большое спасибо!
Мужчина закивал ей, улыбаясь. Осторожно снял вазу с гончарного круга, отложил ее в сторону и принялся за новый кусок глины.
— Разве это не чудо? Ах, Хью, разве тебе не хочется тоже попробовать?
Он рассмеялся:
— У меня это не получится.
— Этого не знаешь, пока не попробуешь.
— Нет уж, гончаром в семье будешь ты, дорогая. Мы с гордостью расставим твои изделия вокруг дома.
Вокруг дома… их общего дома? Хью воспринимает это уже как реальность. Мэри поняла, что западня захлопнулась.
— Нам лучше пойти и разыскать мистера Вильямса, кажется, он здесь менеджер. Во всяком случае, я договорилась с ним по телефону, что мы будем в четыре, а теперь уже больше.
Хью опять заговорил с мастером по-валлийски.
— Гончар говорит, что он в офисе в другом конце мастерской. Пойдем, здесь можно пройти.
Мистер Вильямс с явной гордостью показал им гончарную продукцию своей мастерской. Мэри трудно было на чем-то остановиться. Ей нужны были небольшие вещицы и сувениры, отвечающие возможностям скудных кошельков, а также несколько крупных вещей, дающих представление о том ассортименте, на который может рассчитывать клиент, сделав специальный заказ. В ее маленьком магазине не было места, чтобы выставить много дорогих изделий. Она выбрала пепельницы, небольшие красочные вазы, несколько приятных маленьких синих солонок, на которых сбоку красовалась белая надпись «halen»[6], словно выведенная сахарной глазурью на торте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});