«Раз война никогда не кончается, то я лучше пока не буду расслабляться», — объяснил он.
А меньше чем через полгода началась интифада Ель Акса, которая моментально перешла в новую войну.
Глава четвертая
Ну, чем же мы, солдаты виноваты,
Что наши пушки не зачехлены?
Пока дела решают супостаты,
Не обойтись без драки и войны.
Владимир Высоцкий
«М-да, не долго музыка играла, не долго фраер танцевал» — подумал я, разглядывая извлеченный из почтового ящика казенный конверт. Такой конверт мог прийти только из армии. Правда, оставалась надежда, что это анкета уточнения личных данных, но на стол выпал стандартный бланк повестки предписывающий явиться на резервную службу, сроком в 21 день, а получение повестки — подтвердить. ДВАДЦАТЬ ОДИН ДЕНЬ! В конце семестра! Экзамены пролетают! Потом, конечно, помогут подготовиться. Но это будет в другом семестре, короче — абзац полный. «В помойку его! — закричал внутренний голос, — запечатывай эту дрянь обратно и в помойку, ничего мы не получали!» — «А дальше? — возразил я, — следующая повестка заказным придет, и так далее, по военной полиции соскучился?».
Внутренний голос заткнулся. Я позвонил Лехе.
— Ага, — закричал он — и ты получил? Ну что, косить будем?
Леха тоже студент.
— Думаешь, отменят?
— Вряд ли, но может перенесут. Хотя, если всех наших призвали, так чего мы косить будем?
Повестка пришла всем, кроме Мишани, он и так был сверхсрочником. По этому поводу мы с Лехой решили не косить, а вместе со всеми идти выполнять очередной долг перед Родиной.
«С кем» всегда важнее, чем «когда» и «где». Прошло полтора года после дембеля; мы честно пытались жить мирной жизнью, несмотря на кровавую карусель, завертевшую страну. Автобусы и машины взрывались, террористы проникали в кибуцы и поселки, убивая целые семьи. Я перестал открывать газеты и смотреть новости, после того как палестинский снайпер в Хевроне застрелил двухмесячную девочку. ЦАХАЛЬ тоже не оставался в долгу, танки утюжили улицы и дома, бомбардировщики Ф-15 бомбили Газу, приводя в ужас население. Я пытался не обращать внимания и сосредоточиться на учебе; старшие сокурсники возвращаясь со сборов, рассказывали, что идет самая настоящая война. То же говорил и Мишаня, когда мы встречались попить пивка. На северной границе ожидаемого спокойствия не наступило. Как только начался этот бардак на территориях и в Газе, боевики из Хизбаллы расстреляли ракетами патрульный джип и похитили троих солдат. Живых или мертвых, не известно. Ходили разные слухи. Вроде того, что бронированные джипы у солдат забрали для войны тут, на территориях, поэтому они патрулировали на обычных патрульных «баташитах». Или, солдаты, мол, торговали наркотиками и приехали за очередной партией. Только через несколько лет мы узнали, что солдаты погибли и что тела для маскировки вывезли в машинах ООН. Обменяли их через четыре года на четыреста живых террористов.
Родная бригада тоже отличилась, хотя, Голани всегда считалась самым обезбашенным подразделением. В это раз бойцы устроили милое соревнование. Нужно было просочиться на территорию Ливана и утащить с постов Хизбаллы как можно больше флагов. Кто притащит больше всех, тот настоящий мужик! Боевики, тоже заметили пропажу и начали минировать флаги. К счастью все открылось начальству до того как «деткая забава» плохо кончилась.
Короче, война и не думала заканчиваться. Было понятно, что рано или поздно это болото всосет и нас.
За день до назначенного срока, мы встретились у Зорика и пошли в паб. Зорик работал на какой-то хай-тековской фирме в группе технической поддержки, зарабатывая на билет к американскому дяде. Леха учился в хайфском университете, Габассо умотал в свою Аргентину почти на год и только недавно вернулся. К его чести надо заметить, что про повестку он узнал еще за границей и вполне мог переждать там пару месяцев, но вернулся. Мишаня продолжал служить, и скоро должен был сменить сержантские нашивки с «фалафелями» на погоны прапорщика с «ситроенами». Первое, что он сделал попав на сверхсрочную, это купил себе пистолет, старенький, надежный, тринадцати зарядный FN. А через полгода, пистолет спас ему жизнь.
B тот день Мишаня поехал по служебным делам в Центральный военный округ и возвращался вечером. На автобусной остановке, в восточном Иерусалиме, под разбитым фонарем, нарисовались два араба, решившие что Мишаня специально поджидал их, чтобы отдать им свой «мекуцар»(укороченная версия М16). Пока один пытался ткнуть его кухонным ножом, второй мертвой хваткой повис на автомате стараясь оторвать или сдернуть ремень. Мишаня чудом увернулся подставив под нож плечо в куртке. Клинок рассек плотную ткань и порезал бицепс, но Мишаня успел от души впечатать нападавшему в колено тяжелым, армейским ботинком. Тот покатился по асфальту, шипя от боли. Второй продолжал перетягивать автомат и пару минут они топтались по кругу, потом Мишаню осенило, он отдал автомат, достал FN и выстрелил террористу, уже передергивавшему затвор, в голову, опередив его, буквально на секунды. Оставшийся в живых товарищ решил, что обещанные ему семьдесят две девственницы в раю могут пока потерпеть и, бросив нож, поднял руки, видимо он решил, что это будет не по-джентльменски появиться перед дамами с дырой в башке. Подъехавший на выстрел пограничный патруль вызвал «амбуланс»,(машина скорой помощи, ивр.) Довольный Мишаня получил три недели гимелов, (больничный, армейский сленг, ивр.) на заживление шкуры.
Мы сидели, тянули холодный «Карлсберг» и вспоминали минувшие дни. Ливан и все, что мы там пережили, казались нам ужасно далеким, хотя прошло всего полтора года. Мишаня сообщил, что нас должны послать на блокпосты. Он обещал, что постарается устроить всех на один пост и сказал, что будет нас навещать.
На следующее утро Мишаня отбыл к месту несения службы, а мы погрузились в автобус, идущий в сторону Хайфы. Сидячих мест не было и мы стояли зажатые в хвосте. Леха рассказывал о недавней поездке на Украину. В переполненном автобусе многие русскоязычные пассажиры прислушивались. Леха заметил это и подмигнул нам, повысив голос, «Так вот, продолжил он, в трамвае еду, входит мужик с автоматом — шаровары, усы, словом, щирый украинец: — А ну, хто мэни скажэ, котра годына?
Bесь трамвай испуганно молчит. Hаконец с одного из сидений приподнимается негр и дрожащим голосом говорит:
— Сим хвылын на восьму, дядьку!
— А ты, сынку, сидай — я й так бачу, що ты нэ москаль!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});