– Значит, времени еще меньше, чем мы думали. Кстати, ты не видел в Тринсе кого-нибудь из одушевленных?
– Нет. Внутри тебя ждут наши старые друзья. Вот здесь лежит кошелек. Отдай его им. Карл передает пожелания удачи.
Не ответив ни слова, я отправился обратно на дорогу. Отсюда до монастыря идти было не больше трех минут спокойным шагом. Возле запертых ворот, небольших, но на первый взгляд очень надежных, горели факелы.
На мое счастье, у аскетичных иеравитов принято вести себя замкнуто, потому как я не собирался выбривать на голове тонзуру – но никого из них не смущало, что человек прячет лицо под капюшоном, а руки – в рукавах. А уж обеты молчания здесь и вовсе встречались на каждом шагу, что мне было абсолютно на руку. Пару часов мой спектакль не вызовет ни у кого подозрений, а большего и не надо.
Я взялся за тяжелое кольцо калитки, несколько раз бухнул им о металлическую пластину и принялся ждать. Что хорошо в монашеских орденах – они всегда пускают на постой своих братьев, не оставляя их ночевать на пороге. Очень по-христиански, на мой взгляд.
Окошко в калитке распахнулось, на меня глянула злобная пропитая рожа. Увидев мою одежду, она буркнула:
– Из какого монастыря, брат?
Я с сожалением покачал головой. Он наконец-то разглядел в сгущающихся сумерках мой пояс-веревку, ругнулся и тут же получил затрещину от кого-то невидимого. Скривился, захлопнул окошко, загремел засовом, отпер калитку, держа в руках фонарь:
– Заходи.
Я сделал шаг и оказался в монастыре, очень надеясь, что выйти отсюда будет столь же просто, как войти.
Кроме привратника здесь были еще двое. Пожилой монах, с лицом очень похожим на помятую сливу, который и отвесил подзатыльник товарищу за то, что тот выругался, и верзила, возвышавшийся над нами на две головы. По мне, драться с таким – очень близко к самоубийству. Справиться с подобной тушей можно, только если уронить на нее мельничный жернов.
– Ты из богомольцев? – спросил пожилой.
Я кивнул.
– Давно дал обет?
Я покачал головой.
– С каждым, кто приходит к нам, знакомится отец-настоятель. Но сейчас он спит, так что придется ему увидеть тебя утром. Мы дадим тебе приют, хлеб и воду, брат. И присмотрим, чтобы ничего с тобой не случилось. Иди за мной.
Так просто?! Впрочем, чего им меня расспрашивать? Все равно не отвечу.
Мы пошли по дорожке, мимо зеленых лужаек и цветочных клумб. Старик вел, здоровяк сопел в спину, словно живая гора.
Наконец, мы прошли мимо колодца возле наземного павильона и остановились.
– Там мастерская и библиотека. Базилика прямо. Направо трапезная, за ней зал капитула и монашеские кельи. – Старый монах посмотрел в глубину моего капюшона и закончил: – Тот, кого ты ищешь, находится за трапезной.
Я кивнул. Теперь понятно, что за люди в монастыре должны были мне помочь.
– Пройдешь мимо кухни, потом по тропе, огородом. Там найдешь одежду для него. Затем свернешь направо и еще раз направо. Войдешь в малую часовню, минуешь главный неф, выйдешь через калитку. Перед тобой будет здание. Его охраняют двое, из городских. Твое появление их не удивит, они ждут еду, постарайся оставить их в живых.
– Хорошо, – сказал я, делая шаг вперед, но он остановил меня едва заметным движением.
– Это не все, что ты должен знать. Настоятель попросил еще кое-кого охранять пленника. Брат Парвус умер несколько лет назад, но остался в монастыре. Я слышал, что сейчас он в подвале. Мы будем ждать у ворот. Иди с Богом.
Я еще раз кивнул, передал им кошелек, который старикан проворно спрятал в широком рукаве, и быстро направился по тропе, провожаемый их взглядами. Монахи ложатся рано, а пробуждаются, когда еще не рассвело, так что сейчас монастырь спал. Меня видели лишь ночные бабочки с бледно-серыми крыльями, вьющиеся вокруг висящих вдоль стен масляных фонарей.
Возле кухни, свернувшись клубочком у поленницы, дрыхла маленькая лохматая псина. Она дергала во сне лапами и видела свой десятый собачий сон. Монастырский сад, совсем небольшой и подсвеченный лунным светом, встретил меня вязкой тишиной. Здесь росли несколько фруктовых деревьев, но основное пространство было занято грядками с капустой, репой и луком.
Одежда для узника лежала в корзине, рядом с продуктами и бутылкой вина. Взяв плетеную ручку, я ощутил достаточно большой вес и вошел в малую часовню через распахнутые двери. Внутри пахло свечами, плавленым пчелиным воском, ладаном и едва ощутимо – жженым сахаром.
Сквозь окна на пол нефа, ограниченного с двух сторон грубоватыми каменными колоннами трехсотлетней давности, падали серебристые лунные лучи, и тени, лежащие на моем пути, были темно-синими и непередаваемо густыми. Эхо от шагов летело к покатому своду, отражалось от него и растворялось в ночи. Миновав часовню, я вновь оказался на улице, в дальней части монастыря, недалеко от монастырских складов и стены, за которой темнел лес.
Прямо напротив находилось одноэтажное здание с частично разобранной крышей. Внутри оказалась старая конюшня, с устланным сеном полом и пустыми стойлами. У самых дальних от меня, над выходом, горел фонарь, и сидели двое мужчин.
Они услышали мои шаги и повернулись в мою сторону. Один, загорелый и жилистый, встал. Второй даже не оглянулся – смел с бочки игральные карты и начал вновь тасовать колоду.
– Наконец-то, брат, – сказал загорелый. – Мы уже умираем с голо…
Я без расшаркиваний швырнул в него тяжеленную корзину. Он упал вместе с ней на землю, я оказался рядом, подхватил выпавшую бутылку и саданул по голове картежника. Голова выдержала, впрочем, как и бутылка. Но человек свалился без сознания, а я добавил первому, уже взявшемуся за стилет, и отбросил ногой оружие в сторону. Склонившись, приложил пальцы к его шее, почувствовал биение пульса и довольно кивнул. Все прошло как нельзя лучше.
Брат Парвус появился внезапно. Он полностью оправдывал свое имя[19] – маленький, невзрачный человечек в монашеской рясе. Вот только руки его были черными и обугленными до костей. Душа двинулась на меня, и я извлек кинжал из ножен. Он остановился, не донеся ногу до пола. Прищурился.
– Ты не связан приказом и можешь отступить, – тихо сказал ему я. – Я не вижу в тебе зла, а значит, необходимости в моей работе нет. Если, конечно, ты не станешь мне мешать.
– Я пообещал настоятелю, что пригляжу за этим человеком, – негромко возразила душа, бывшая ранее монахом. – Ты пришел убить его, страж?
– Спасти. Им интересуются разные люди, и я не уверен, что он протянет долго.
– Ваше Братство ничуть не лучше остальных… – Парвус сделал шаг назад. – Хорошо, я поверю твоему слову.
– Почему?
– Настоятель связался со светскими властями. Это не слишком хорошо для обители и несет неприятности. В любом случае я не желаю умирать во второй раз из-за незнакомого мне человека.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});