— Дело не в этом, — продолжала плакать Элеонора. — Это потому, что он просто стоял рядом и позволял оскорблять меня. Мой муж — это мышь, трусливая мышь. Вот он бы защитил меня.
Габи, конечно, поняла, кого имеет в виду Элеонора. Она снова думала о Ричарде Йоркском.
— Ваши мысли все еще с ним? — спросила она, расстроенная. — О миледи!
Слезы высохли на лице Элеоноры, и она сказала слабым грустным голосом:
— Я не хочу, чтобы ты покидала меня теперь, когда нужна мне больше всего на свете.
— О госпожа, я рада, что была рядом при ваших первых родах, но теперь все позади, и я не буду уже так нужна вам. Мне надо отправляться в путь, дитя мое. Вы станете только сильнее без меня.
— Неужели твой отъезд так уж необходим? — спросила Элеонора упавшим голосом.
— Да, — просто ответила Габи, и, казалось, этим все было объяснено.
Спустя три дня ребенка крестили в церкви Святой Троицы. Элеонора пошла на церемонию, одетая в лучший и тончайший наряд. Габи осталась дома, сказав, что такая поездка будет слишком большим испытанием для ее старого тела. Ребенка крестили Анной в честь матери Роберта, и Морланд наконец сменил гнев на милость, хвастаясь перед соседями, какая у него красивая и здоровая внучка.
Когда они вернулись в Микл Лит на крестильный пир, к ним навстречу выбежал слуга и что-то еле слышно прошептал Роберту на ухо. Роберт повернулся в сторону супруги и взял ее за руку.
— Боюсь, плохие новости, — пробормотал он, резко побледнев от волнения. Элеонора до боли сжала его руку.
— Что? Что? Скажите мне немедленно! — страшная догадка поразила ее. — Это Габи, да?!
Роберт лишь кивнул, не в силах вымолвить ни слова.
— Что произошло? Где она? — кричала Элеонора, пытаясь вырваться.
— Дорогая, вам надо полежать — вы сделаете себе только хуже, — Роберт выглядел очень озабоченным. — Боюсь, что ее настиг один из ее приступов.
— Она мертва? — прошептала Элеонора.
Роберт кивнул. Секунду она смотрела на него не отрываясь, не в силах поверить в случившееся. Потом слезы градом полились из ее глаз. Она была настолько обессилена, что даже не стала их сдерживать. Роберт попытался успокоить ее, но она оттолкнула его.
— Отнесите меня в мою комнату, — приказала она.
Элеонора чувствовала, что ее сердце разрывается на части. Позже она послала за Джо.
— Расскажи мне все, — попросила она.
Она сидела на своем дубовом серебряном комоде у окна, а рядом с ней пустовал другой комод, который обычно занимала Габи, когда они вместе работали. Джо присел на пол у ног Элеоноры — занять место Габи казалось ему кощунством.
— Рассказывать почти нечего, госпожа. Она вышла посидеть на солнышке. Я помогал ей, потому что ей не хватало дыхания. Я усадил ее с шитьем, чтобы ей было удобно, на скамейку. Она сказала, как хорошо ей было здесь…
— Что она произнесла точно? — перебила его Элеонора. — Я хочу знать дословно.
— Она сказала: «Почти так же хорошо, как дома». А еще она сказала: «Все, что нужно, это прибавить шум моря». Потом добавила: «Но я могу услышать его по памяти». Затем я ушел. Когда я вернулся позже посмотреть, нужно ли ей чего-нибудь еще, она просто сидела, сложив руки на коленях и уронив голову на грудь, как будто спала. Должно быть, она умерла тихо, как во сне. Я сказал Уильяму, и он послал за священником. Жак и я внесли ее в дом. Мы сделали так, потому что были ее настоящими друзьями.
Элеонора кивнула. Она снова плакала, но тихо, без надрыва. Скорбеть о таком мирном уходе было бы неправильно. Но потеря эта для Элеоноры была поистине невосполнимой. Она утратила друга, женщину, одарившую ее настоящей материнской любовью.
— Она говорила о том, чтобы уехать домой, Джо, — проговорила Элеонора спустя некоторое время. — Как ты думаешь, она знала, что произойдет?
Джо кивнул.
— Думаю, да. Мне кажется, она говорила с вами об этом, чтобы вы привыкли к мысли, что ее не будет с вами. Она болела, долго болела, вы знаете?
Элеонора согласно кивала головой.
— Сейчас она точно на небесах, у Господа. Она всю жизнь была праведницей, и Бог захочет взять ее в Свою обитель.
Элеонора вспомнила первый день в Микл Лите, звук колоколов, заливающий город щедрой волной.
— Я закажу поминание в ее честь. Ей бы это понравилось. Так тяжело осознавать, что она будет похоронена здесь, вдали от дома.
— Зато здесь ее друзья будут рядом, — Джо старался утешить Элеонору. — Ей бы точно было важно знать, что вы поблизости, а ваша семья пополняется и растет. Тогда это станет ее настоящим домом.
— Может быть, — Элеонора все думала о последних словах Габи. — Теперь я одна, — продолжала она. — Мне придется быть в два раза сильнее, чтобы со всем справиться. Она предупреждала меня об этом. Теперь я женщина.
— Мадам, вы не будете одиноки, — сказал Джо. — У вас есть супруг и ребенок, вся ваша семья и слуги.
— И ты, — сказала Элеонора, устало улыбаясь.
— И я, — согласился Джо с непроницаемым выражением лица.
— Ты для меня большое утешение, — продолжала Элеонора. — Принеси мою гитару. Мы продолжим урок. Было бы хорошо, если бы ты мог играть для меня.
На протяжении следующих нескольких дней Роберт старался изо всех сил, чтобы помочь Элеоноре, зная, какое место в жизни его жены занимала Габи. Он хотел пробиться к сердцу жены, но она относилась к нему холодно. За утешением ей легче было обратиться к Джо, который всегда был рядом, готовый говорить и сочувствовать. Казалось, маленький паж мог дать ей то, что было не под силу самому хозяину дома.
Глава четвертая
Стояло еще одно жаркое лето.
— Я устала быть такой огромной каждый раз, когда наступает душная погода, — ворчала Элеонора, с неприязнью глядя вниз на свой раздувшийся живот. — Мне невыносимо жарко. Я даже не могу шить.
Она сидела в тени переплетенных ветвей беседки. За три года цветник превратился в настоящий сад. Изгородь из роз была такой густой, что напоминала розовый снег. Запах жимолости наполнял воздух. Место это было просто райским уголком.
— Пожалейте мужчин, мадам, — сказала Ани, которая сидела на скамейке, держа маленькую Изабеллу на коленях. Девочке едва исполнился годик, а она уже любила озорничать все время, пока не спала. Сейчас она сидела спокойно, засунув в рот красную бусину, висевшую у нее на шее, чтобы оградить от дурного глаза, но, наверняка, скоро потеряет интерес к этому занятию и начнет выворачиваться и вырываться. Она умела ползать с поразительной скоростью и использовала свое достижение довольно часто.