— Да уж! — подтвердил Бондарчук и слегка поежился.
— Эксцессов больше не будет, — произнес директор негромко, но чертовски убедительно. Павлов давно заметил за шефом такое умение — брать не голосом, а интонацией. «Далеко пойдет», — в который раз подумал завлаб, и мысленно пожелал директору пойти как можно дальше, но, главное, поскорее.
— Верю, — согласился генерал и поглядел на бутылку. — Ладно, давайте за предстоящий бенефис. Между прочим, дорогуша, твой, — он ткнул пальцем в сторону завлаба.
— А чего я-то? — привычно набычился Павлов.
— Вы еще скажите «чуть что, сразу я», — предложил директор, разливая по второй.
— Тебя, дорогуша, когда в последний раз дергали? — встрял Бондарчук. — Ты предварительной комиссии сдавал полосатых — вот. Поэтому… Будь!.. Значит, порядок такой. Послезавтра в восемь-ноль по Москве я тебя забираю прямо в дома. Едем на полигон. И там представляем изделие министру. Официальное представление, ясно? Будешь, дорогуша, толкать речь от института.
Павлов обескураженно посмотрел на директора. Тот едва заметно поджимал губы.
— Мне не по чину. У вас же заместители…
— Представлять «Клинок» поедет тот, кто его делал, — сказал директор. — Это приказ. У секретаря ознакомитесь и распишетесь.
Павлов уставился в рюмку. Официальное представление новой модели оружия министру обороны — церемония формальная. Она лишь означает, что успешно закончены испытания в войсках, и положительное решение по оружию принято. Тем не менее, соберется вся верхушка, заслушает разработчика и испытателей, посмотрит, как изделие действует на полигоне… Выскажет одобрение. Ну, и банкет. Может, вся возня исключительно для банкета затевается. На таких банкетах проводят очень серьезные переговоры и решают очень большие вопросы.
А еще участие в представлении — статусная, знаковая вещь. Раз директор не едет, значит, никак не может. Это же трагедия для подрядчика — не засветить лишний раз фамилию и лицо! И то, что шеф не выдвигает заместителей, а посылает отдуваться завлаба…
— Ну, это хотя бы по-честному! — ляпнул вслух Павлов. И, услышав свой голос, едва не выпал из кресла.
— Именно так, — подтвердил директор, чуть щуря глаза. Не понять было, то ли он серьезно злится, то ли новым взглядом оценивает своего завлаба. — Именно.
Павлов что-то неразборчиво буркнул и залился краской. Бондарчук давился беззвучным смехом.
— Тема ваша, ну и дерзайте. Потом, извините за прямоту, у вас на лице написано, что врать не умеете. Министр таких людей ценит. Вы произведете впечатление, институт заработает дополнительные очки.
«Да, полюбить тебя нереально, — подумал Павлов, — но уважать есть за что».
— И выступать на публике ты силен, — вставил Бондарчук. — Шевельни головным мозгом, придумай эффектный ход. Как в прошлый раз. Чтоб офигели все.
— Это был опасный трюк, — сказал директор. — Они ведь могли действительно офигеть…
Павлов улыбнулся. Когда министерская комиссия приехала решать вопрос, готов ли «Клинок» к испытаниям в войсках, завлаб вперед себя запустил четырех полосатиков. Генералы начали хвататься за отсутствующие пистолеты. А кошки выходили на середину комнаты и садились рядочком. И весь доклад просидели, не шелохнувшись. А потом встали и ушли. Генералы долго отдувались, но качество работы оценили выше некуда.
Наверное, устраивать такое всего через год после конфуза с «Тисками» — чтоб их разорвало! — было рискованно. Министерство откровенно побаивалось изделий НИИПБ, среди приемщиков имелись люди в возрасте, и шоу могло кончиться сердечным приступом. Но Павлов хотел доказать — его продукция не дурит, она безопасна для нашего воина, будь тот хоть трижды генерал. А рисковать, когда приперло, завлаб умел.
Он здорово тогда институт поддержал.
И вот, кажется, настало время снова рискнуть. Не ради «фирмы», не ради себя. Для рыжиков. Решение пришло в голову сразу, будто Павлов давно к нему готовился и только ждал подходящего момента.
— …Но победителей не судят, — говорил тем временем директор. — Поэтому, уважаемый коллега, примите это как знак признания ваших заслуг. Уверен, что у нас не возникнет разногласий и в дальнейшем. Будем работать, добиваться новых успехов. А если что-то сорвется — не станем без нужды переживать. И вообще, стоило бы нам серьезно поговорить о ваших перспективах. Есть мнение, что вы давно переросли рамки одной-единственной темы…
«Покупаешь меня, да? — догадался Павлов. — Пусть. Так даже лучше. Ты рыжиков уже похоронил, а вот я их возьму и реанимирую!».
— Ага, пошли разговоры не для посторонних, — сказал Бондарчук. — Давайте, чтобы вы не объяснялись намеками, я еще рюмочку приму, и к себе поеду.
— К сожалению, мне тоже пора, — директор взялся за бутылку.
— План доклада представить? — деловито спросил Павлов.
— Незачем. Меня все равно завтра-послезавтра на службе не будет. И потом, что вы можете сказать про базовый «Клинок», чего я не знаю?
«Это ты подметил верно. Про базовый — ничего».
— Справитесь, — в голосе директора тонкой льдинкой звякнула непонятная Павлову боль.
— Он справится! — заверил Бондарчук, поднимая рюмку. В коридоре Павлов ухватил генерала за рукав.
— В чем дело? — спросил он заговорщическим шепотом.
— У него мама умерла, послезавтра хоронить, — объяснил Бондарчук. — Какое уж тут представление. А кремень мужик, да?
— Ох… А то не могу понять — что за интрига. Тогда да. Жаль беднягу, — Павлов даже вздохнул. Искренне.
Примерно секунду завлаб от всей души и без каких-либо обиняков жалел директора, а потом рванул к цели.
— Ты правда хочешь на представлении эффектный фокус?
— Кроме шуток, — кивнул генерал. — Скучища ведь смертная эти доклады. Пережиток советских времен. Пока не начнется полигонная фаза, все сидят, носами клюют с умным видом, или о своем шепчутся. Это и для изделия плохо. Мало ли, что по нему уже решение есть. Товар нужно так подавать, чтобы в душу запал. Чтобы в память врезалось — ух, какое изделие! Поэтому думай. Материал твой фактурный, сам себя покажет. Но сколько он простоит на вооружении — вот цена вопроса! А будем мы потом толкать «Клинки» за рубеж? Ты прикинь, израильтяне за такое оружие, которое само араба чует, и араба с динамитом отдельно, последнюю рубаху снимут!
— Динамит не гарантирую, — быстро сказал Павлов. — Только араба.
— Да черт с ним. Я для примера. А сколько Америка отвалит за возможность мексиканскую границу закрыть? То-то, дорогуша. Но чтобы мы смогли все эти шикарные возможности реализовать, там, — Бондарчук ткнул в потолок толстым волосатым пальцем, — о «Клинке» должны помнить. Долго помнить, с большим удовольствием и гордостью за отчизну. Значит, нужно полосатиков красиво показать.
— Так есть идея! — сообщил Павлов, всячески демонстрируя лицом озарение мыслью. — Только потребуется твоя помощь.
— Догадываюсь. Чего задумал? Учти, испытатели на полигон целое отделение «Клинков» выведут.
— А я — только одну кошку! Всего лишь одну. Но не такую, что будут показывать испытатели. Совсем другую.
— Вроде той, которая сегодня погулять ушла?
— Зачем вроде? Её, родимую.
Они уже спустились вниз и стояли у проходной корпуса. Генерал сдвинул фуражку на затылок и поскреб обнажившуюся извилину.
— А смысл?
— Она невероятно красивая, — сказал Павлов. — Пушистая. Мягкая. Приятная на ощупь. Ласковая. Умница. И при этом — боец. Полосатики, согласись, хороши, но выглядят как-то блекло из-за камуфляжа. А я приведу рекламный продукт чистой воды! И будет внедрение образа марки, как это маркетологи называют.
— Я сам по жизни немного рекламщик, если ты позабыл, — заметил Бондарчук, на глазах скучнея. — Чего только кому только не впарил. Идея, дорогуша, продуктивная. Но боязно мне выпускать на представление экспериментальный образец. Он не задавит министра как ту ворону, твой рекламный продукт, а? То-то будет образ марки! Ваш людоед Шариков от зависти лопнет.
— Во-первых, образец предсерийный, он уже прошел все тесты… — соврал Павлов. Впервые, наверное, за несколько лет соврал.
— Только я об этом образце сегодня впервые услышал! Не положено так, ребята. Могли бы держать меня в курсе. Точнее, обязаны были. Совсем распустились, скоро у вас какой-нибудь Змей Горыныч улетит, а я ни сном, ни духом! На что это будет похоже?
— Слушай, такие претензии — к директору, пожалуйста… Значит, а во-вторых, я дам тебе пульт управления, положишь в карман и будешь держать палец на кнопке. Хотя нет… Лучше я просто дам тебе слово. Вообще, пошли в «К10», посмотришь Катьку, все сомнения отпадут.
— Катьку? — генерал одним движением руки заставил раствориться в воздухе охранников, кажется, надеявшихся проверить у него документы, и сам открыл Павлову дверь на улицу. — Ну, если Катьку…