– Товарищи, до Берлина осталось 68 километров.
В газете сообщалось, что до Берлина осталось 70 километров. Хотя разница была небольшая, но мы принялись сами измерять. Все мечтали первыми вступить в Берлин, и поэтому для нас имел значение каждый километр.
Ясно было, что сегодня-завтра надо ждать приказа товарища Сталина о наступлении на Берлин.
Нас противник не замечал – хорошо замаскировались.
Утром 14 апреля командир батареи приказал нам приготовиться, вынуть снаряды из ровика и протереть их. Мы решили, что долгожданный час наступил. И, действительно, вскоре был дан сигнал артподготовки. В один миг стога соломы были раскиданы. Немцы увидели наши пушки. Не успели они притти в себя от этой неожиданности, как на них уже обрушились наши снаряды. Все обнаруженные нами огневые точки противника были уничтожены.
Мы получили от командира полка благодарность за хорошую стрельбу, и тут же нам было приказано выдвигаться вперёд за пехотой, ворвавшейся в первую линию ненецких траншей. При выдвижении орудия мы попали под артналёт противника. Я был ранее в руку осколком. Это меня очень раздасадовало. Вижу, что надо бежать в санбат, но не решаюсь – боюсь отстать от своих, не знаю, что делать, душа разрывается на-двое. Оказалось, что в этот день мы дальше не пойдем, что всё это быза только разведка боем. Узнав об этом, я побежал в санбат. Там мне быстро извлекли осколок из раны, перевязали руку, и я сейчас же вернулся к своему орудию.
Вдоль канавы, проходившей между захваченной у немцев траншеей и огневой позицией нашей батареи, росли большие, очень пышные вётлы, начинавшие уже зеленеть. Орудия стояли между деревьями, их тень прикрывала нас. Вскоре за шеренгой наших пушек появились тяжёлые артиллерийские системы. Они становились на огневые позиции почти впритирку, так же как и мы. Появились зенитчики и тоже стали расставлять свои пушки позади нас; за ними прибыли на машинах прожектористы со своими установками. Мы думали, что зенитки и прожекторы устанавливаются здесь для защиты нас с воздуха. Но в воздухе непрерывно проносились одни наши самолёты – немцев не видно было совсем. К вечеру 15 апреля к переднему краю придвинулись танки.
Уже темнело, когда я получил листовку с обращением к войскам Военного Совета фронта. В ней говорилось, что наступил срок последнего удара по фашистскому логову. Эту листовку я читал бойцам, стоя в ровике у своего орудия. У нас не было никаких сомнений, что фронт противника будет смят. Мы никогда еще не видели такой насыщенности поля боевой техникой и не представляли, что на небольшом участке можно собрать столько пушек и танков. Между ними пройти негде было.
Ночью меня вызвали к командиру батареи. Он сказал, что скоро будет дан сигнал артподготовки, и объяснил, для чего установлены прожекторы. Я с удивлением узнал, что прожекторы предназначаются на этот раз не для защиты нас с воздуха, а для ослепления наземного противника.
Впервые мы начали артподготовку ночью. Когда "катюши" открыли огонь, было совершенно темно, но сейчас же рядом с нами вспыхнуло около двадцати прожекторов, и стало так светло, что колышки, которые были поставлены днем для ночной стрельбы, оказались лишними. Все цели были, как на ладони, разрывы своих снарядов мы видели, как днём.
По переднему краю противника мы вели огонь минут двадцать-тридцать. Пехота, двинувшаяся в атаку вместе с танками, нетерпеливо рвалась вперёд. Бойцы, давно ждавшие этого радостного часа, смело приближались к разрывам наших снарядов на пятьдесят метров. Нам приказано было перенести огонь на полкилометра в глубину, а через десять-пятнадцать минут оказалось, что нам нужно уже принимать походный порядок и догонять пехоту. Пополнив боекомплект на своё орудие и на автоматы, мы двинулись в прорыв за танками и десантной пехотой.
Прожектористы уже погасили своё освещение. Взошло солнце. Местность, которую мы за несколько дней наблюдения так изучили, что знали здесь каждый кустик, каждый бугорок, нельзя было узнать. Там, где зеленела озимь, сейчас осталась только голая, развороченная, чёрная земля. Когда мы выехали на большак, пришлось очищать его от груд щепок, в которые превратились росшие вдоль дороги вётлы. Мы пробивались по этой дороге, как через бурелом в лесу. Вокруг все поля были завалены разбитыми орудиями, танками, автомашинами и трупами немцев, бежавших из траншей, чтобы спастись от обрушившегося на них среди ночи невиданного шквала огня и ослепляющих лучей света.
ГВАРДИИ ЛЕЙТЕНАНТ Т.ЯКИМОВ
На Нейсе
Наступала ночь, когда наша самоходная зенитно-пулемётная рота на бронетранспортёрах двинулась к исходному рубежу – к реке Нейсе.
Пробирались мы лесными дорогами, расчищали лесные завалы, преодолевали рвы и овраги. Машины грузли в песчаной почве, застревали между деревьями.
В эту ночь к переднему краю шли сплошным потоком орудия, танки, сотни машин с различными грузами.
Казалось, что лес, где всё это сосредоточивалось, не в состоянии вместить такое огромное количество техники и людей. Всё это было предназначено для того, чтобы обрушигься на немцев, оборонявших западный берег рекп Нейсе.
Противник, ожидая наш удар, укрепил свой берег, покрыл его сетью оборонительных сооружений. По самому берегу тянулись две параллельные сплошные траншеи. Здесь были и проволочные заграждения, и противотанковые рвы, и минные поля. Немцы стянули сюда все свои резервы – охранные батальоны, полицейские бригады, отряды фолькс-штурма.
Ночь в густом сосновом лесу была особенно тёмной. Мы шло без света. Противник был совсем близко.
Преодолев лесные преграды и миновав пустые дома селения Кельне, зенитчики въехали н.а поляну, где должны были занять огневые позиции.
Кругом поляны по опушке леса слышались осторожные звуки лопат и кирок – артиллеристы окапывались и устанавливали пушки. В темноте были видны поднятые вверх длинные стволы орудий, выстроенных рядами, побатарейно.
В кустарнике вырисовывались силуэты машин, закрытых брезентом. Это уже подъехали славные гвардейцы-миномётчики. В середине их расположения высилась над блиндажом радиомачта.
Зенитчикам нужно открытое, возвышенное место, и мы расположились на середине поляны. Отсюда был хороший круговой обзор. Нам была поставлена задача – прикрывать артиллерию от воздушного нападения.
Заняв огневые позиции, мы стали окапываться и маскироваться, создавая вокруг себя искусственный кустарник. Работали всю ночь. Отдыхать пришлось не больше часа.
"Катюши", стоявшие в ста метрах от нашего расположения, начали артподготовку. Их шум и скрежет мгновенно слился с тысячеголосым залпом ствольной артиллерии. Нет слов, чтобы передать величественность и грандиозность этой артподготовки. Все звуки сливались в один общий гул канонады. Только изредка можно было уловить протяжный грозный напев "катюши" и резкий говор дальнобойных орудий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});