Оставшись одна среди чужеземцев, поддерживаемая в неволе лишь няней-ключницей, княжна затосковала и заболела. Аскольд, узнав о хвори заложницы, велел привести с Лысой горы знахарку.
Старая горбатая женщина в ветхом плате, надвинутом по самые глаза и закрывающем пол-лица, долго осматривала княжну. Потом приготовила отвар и велела пить его три раза в день. Она удалилась, постукивая клюкой, и стук этот долго слышался княжне, сознание которой затуманил недуг. Ночами девушка просыпалась в поту, прислушиваясь: не раздается ли страшный звук, извещающий о приближении старухи?
Ведовской отвар был отвратительным на вкус и на вид – в нем плавал какой-то сор, лапки и головки насекомых. Княжна давилась, но пила. Хворь не отступала. Девушка таяла на глазах, вовсе перестала вставать с постели, боялась дневного света и бредила по ночам.
Ключница, не вынеся страданий любимицы, бросилась в ноги Аскольду, умоляя его разрешить позвать волхва – служителя капища Перуна[34] на Красной Горке. Волхв приходился родным дядей княжне по материнской линии, владел врачеванием и чародейством.
Аскольд долго не звал волхва, поскольку не желал лицезреть на княжьем дворе кого-либо из родни бывших князей. Но все же ему пришлось согласиться принять чародея, чтобы не стать виновником смерти невинной княжны.
Волхв с трудом выцарапал племянницу из лап смерти. Понюхав старухино зелье, он сморщился, выплеснул его в окно и приготовил новое питье, не менее горькое, но зато чистое. Всю зиму он наведывался в хоромы княжны и только весной наконец поставил девушку на ноги.
Не успела княжна оправиться после болезни, как стала женой Аскольда. Самое обидное, что никто не спрашивал ее согласия на брак. Однажды ее пригласили в гридницу, где она узнала, что пришла на собственную свадьбу.
За дубовыми столами сидели именитые горожане, довольные решением князя взять в жены женщину из рода Кия. Знатные мужи чувствовали себя неуютно, так как по их милости выгнали из Киева законных правителей, поэтому обрадовались брачной сделке, надеясь, что старинный род не прервется.
Надежды именитых горожан оказались напрасными: дети не появились. В течение долгих лет князь, если не был в походе или поморье, приходил к жене каждую ночь. Наследник стал особенно необходим после гибели сына Аскольда в битве с болгарами. Но жена его была бесплодна.
Княгиня почему-то думала, что причиной бесплодия явилось зелье злой ведьмы, и как-то послала гридней на Лысую гору найти ее. Гридни вернулись ни с чем. Старуха давно умерла, и по колдовскому обычаю прах ее развеяли по ветру.
В конце концов князь оставил жену в покое. Он не только перестал приходить к ней в опочивальню, но и вообще не желал видеть, запретив появляться в своих хоромах. Княгиня не огорчилась. Она давно смирилась со своим бесплодием, а прикосновения мужа вызывали в ней отвращение.
Шли годы, накапливая в душе женщины злобу и ненависть к мужу. Она презирала его за то, что он варяг-иноземец, за то, что он принял христианство, за то, что он погубил ее братьев и насильно женился на ней. Но как избавиться от него, не знала.
Однажды к князьям на службу поступил воин с небольшой дружиной. Княгиня при встрече сразу узнала Гордяту, хотя лета изменили его. Лицо избороздили морщины, и оно приобрело мрачное выражение. Колючий взгляд проникал в самую душу. Но сладко екнуло сердце в груди женщины, когда Гордята еле заметным кивком головы указал ей в сторону темных сеней.
Находиться наедине с чужой женой было смертельно опасно, но мужчина презрел обычай предков, чтобы переговорить без свидетелей. Княгиня давно уже знала о смерти своих непутевых братьев, перебивших друг друга, но Гордята принес другую весть. После гибели одного из княжичей его молодая жена отошла в мир иной, родив мальчика. Гордята, страшась происков киевских князей, отдал ребенка на воспитание чужим людям, повесив ему на шею княжеский оберег.
Княгиня, слушая его рассказ, утирала слезы платочком, веря и не веря в свершившееся чудо. Все-таки боги не оставили без внимания ее мольбы и приношения. Хорошо еще, что она не приняла христианства вслед за мужем, не вняла его настойчивым уговорам, хотя долго колебалась, прежде чем отказаться, ведь Аскольд говорил ей: «Христос поможет обрести нам наследника, потому что вера в него творит чудеса».
Князья Аскольд и Дир уверовали во Христа после похода на Царьград. Жители осажденного Царьграда вынесли ризу Богоматери и окунули в море. Тут же поднялся шторм и разметал боевые славянские и варяжские ладьи. Спустя семь лет киевские князья приняли первого епископа, присланного патриархом Фотием из Византии. Епископа пригласили на собрание, где сомневавшиеся в новой вере попросили показать им чудо. Епископ бросил в огонь святое Евангелие. Книга не сгорела, а лишь обуглилась по краям, и епископ, бережно достав ее из огня, торжественно провозгласил, что учение Христа бессмертно.
Но княгиня сомневалась. Она хотела иметь детей, но боялась преступать обычаи предков. И была права. Оказывается, боги испытывали ее на верность, а вдали уже рос настоящий наследник киевского стола.
Пристроив княжича, Гордята несколько лет скитался в чужих землях, собрал свою дружину и, соскучившись по родному городу, решил вернуться, надеясь на благородство варяжских князей. Поскольку низвергнутых княжичей давно не было в живых, Аскольд и Дир перестали страшиться за свой стол, подобрели, а успешные военные походы принесли уверенность во всенародной любви. Они охотно приняли на службу вчерашнего врага, поверив в его чистосердечное раскаяние. Гордята своей дружиной пополнил поредевшие в походах ряды воинов. Затем он снискал славу отважного воина, вошел в доверие князей и был назначен воеводой.
А княгиня успокоилась, имея в союзниках влиятельного воеводу, полностью ей преданного, готового в любое время прийти ей на помощь, и терпеливо стала ждать своего часа, возложив последнюю надежду на подрастающего где-то наследника.
– Ох, лебедушка моя, – запричитала над княгиней ключница, коснувшись ее лба ладонью, – ты вся в огне.
Княгиня приподняла голову и посмотрела на няню мутным взором, снова обессиленно откинулась на подушку, прошептала:
– Мамка, позови Ярину.
– Далась тебе эта девка! Ты же ничего про нее не знаешь. Отравит еще тебя. Вон ты отвар ее выпила, а стало хуже.
– Сама я виновата, окно открывала – вот и продуло меня.
– Лучше я за дядей твоим на Красную Горку пошлю служку, – гнула свое ключница.
– Незачем, мамка, старого человека тревожить, – недовольно свела брови княгиня. – Знаешь ведь, что после того, как Аскольд принял христианство, волхв зарекся ходить сюда. Нет, дядю незачем беспокоить. Зови Ярину.