раздумчиво протянул он. – Она лежала там в черничнике, такая беззащитная.
– Ну что, кажется всех опросили? – поинтересовался у лейтенанта следователь.
– Да вроде бы всех, – неуверенно ответил Баринов и на всякий случай посмотрел на Образцову.
– Готова узнать всё, что надо, – тут же откликнулась Ленка.
– Ну и что же нам в итоге сообщили все эти свидетели? – запустил в атмосферу вопрос юрист 1-го класса.
– Надо изучить протоколы, – осторожно заметил Баринов. – Но так, навскидку, Еремей Галактионович, лично мне кажется, что зацепиться не за что. Ничего не видели, ничего не слышали.
– Так какие же это свидетели? – вопросил Макушкин. – Не свидетели они, а… – и он махнул рукой, чтобы не выругаться.
Наступила томительное молчание.
– Что делать-то будем? – нарушил паузу Баринов.
– Получать нагоняй от прокурора, – безнадежно сообщил коллеге следователь.
– Ничего, Таисия вернется, она вам поможет, – приободрила сыщиков Образцова.
– Хорошо бы поскорее, Елена Поликарповна. Ну что, Федор, – обратился Макушкин к сержанту, – будем бросать монетку, кому идти звонить Олегу Константиновичу?
Глава 15
Выволочка у прокурора
Громы и молнии, которые довелось наблюдать Макушкину и Баринову в живой природе, были ничто по сравнению с теми, которые метал прокурор Ермолкин. Словно языческий Перун-громовержец, Олег Константинович буквально изрыгал языки словесного пламени на втянувшие в плечи повинные головы следователя и сержанта.
– То есть вы хотите сказать, что проболтались почти битую неделю в Полянске и у вас нет ни одного подозреваемого?! Правильно ли я вас понимаю, коллеги?! – и голос нависшего над ними прокурора стал напоминать шипящий змеиный свист.
– И что это у вас в протоколах какие-то змеи, гадюки ползают? – продолжал бушевать, не ожидавший никакого ответа, Ермолкин. – С какой это стати они пробрались в официальные документы, а, Еремей Галактионович?
Экзекуция продолжалась еще минут пятнадцать, после чего прокурор вооружился уже более спокойным тоном, перейдя на деловой лад.
– Значит что у нас получается? – резюмировал Ермолкин. – Саврасову кто угодно мог зарезать в этом лесу. Что за совпадение? В первый раз, когда в этом захолустном Полянске начались убийства, ее родственницу Саврасову тоже убили и тоже в лесу. Ну да ладно! – решительным взмахом руки отбросил воспоминания прокурор. – Итак, из ваших протоколов получается, что ни у кого из свидетелей или подозреваемых, – вот черт! – в конце концов выразился он. – Никак не могу определиться с их статусом! Ни у кого нет алиби. А скажите, Еремей Галактионович, – зловеще понизил тон прокурор. – А поведайте, уважаемый коллега, почему вы не выяснили, находились ли эти друзья – свидетели, родственники, свойственники, неотлучно вместе? На мой случайный взгляд, – усмехнулся прокурор, – этот вопрос следовало задать.
– Дело в том, Олег Константинович, – Макушкин постарался убрать из своего голоса дрожь, что ему далось, но зато оно перешло в дребезжание, как у несмазанной велосипедной цепи. – Дело в том, что я опасался, вдруг свидетели могут стать враждебно настроенными после таких вопросов и… как бы это правильнее сказать? – закрыться в своей раковине, уйти в глухое подполье.
– Однако… – после минутной паузы протянул прокурор, пробуя на зуб логику следователя.
– Ну что ж, Еремей Галактионович, – вынес вердикт Ермолкин. – Контакт со свидетелями вы установили, а теперь, будьте любезны, – повысил он голос. – Выясните, кто все время находился один. Надеюсь, вы понимаете, что это необходимо? Осознайте также и другое, – всё больше и больше стал накручивать себя прокурор. – Все ваши так называемые свидетели ничего не видели или ничего вам не сообщают, и следовательно, я перевожу их в подозреваемых. Без Таисии Игнатьевны, – продолжал распалять себя прокурор, – вы как работники прокуратуры – абсолютные нули. Вы, Макушкин – ноль! Вы, Баринов – ноль!
И для верности Ермолкин ткнул указательным пальцем в сторону вжавшегося в стул сержанта. Баринов даже не осмелился возразить, что формально он не сотрудник прокуратуры. Единственным его желанием было, чтобы гроза поскорее закончилась.
– Итак, – слегка успокоившись, проговорил Ермолкин. – Есть у вас, Еремей Галактионович, хоть какие-нибудь версии? Хоть какое-нибудь подобие мотива? Хоть крошечные подозрения в чей-то адрес?
– Ну, пожалуй, – неуверенно протянул Макушкин. – Кое-что есть, Олег Константинович.
– Да? И что же? – не ожидавший подобного ответа недоверчиво прореагировал шеф.
– Тут всплыл отрывок или кусок какой-то карты.
– Какой карты? Говорите яснее.
– А что же вы не отразили это в протоколе? – уже деловито-спокойно поинтересовался прокурор, когда следователь рассказал ему всё, что было связано с куском карты и легендами о кладах в окрестностях Полянска.
– Я тогда не был уверен, что это имеет отношение к убийству, Олег Константинович, – пояснил Макушкин.
– Ну а теперь-то уверены? – грубовато спросил прокурор.
– Обдумав показания и всё, что связано с преступлением, я решил, что этот таинственный кусок карты может иметь отношение к делу. Другого-то ничего нет, – развел руками Макушкин. – Как мне кажется, – на всякий случай добавил он.
– То есть, если я правильно понимаю, то вы считаете, что это убийство может быть связано с поисками некоего клада? – в голосе Ермолкина сквозило недоверие.
– На первый взгляд это кажется сомнительным, Олег Константинович, – осторожно произнес Макушкин. – Но никаких других зацепок у меня нет. Может быть вам что-то приходит в голову?
– Ну, а вы что же скажите обо всем этом, Федор Евгеньевич? – помолчав, обратился прокурор к Баринову.
– Очень не исключено, что Еремей Галактионович во многом прав, – попытался надуть щеки лейтенант.
– Ладно, вернемся к вопросу о кладе позже, слегка постучал ребром ладони по столешнице Ермолкин. – А сейчас, коллеги, уведомляю вас, что я договорился встретиться здесь у нас в прокуратуре с бывшей начальницей убитой Саврасовой – Екатериной Антоновной Гляссер. Она уже вот-вот должна быть здесь, – а также, – посмотрел он на часы. – Я пригласил и Владислава Анатольевича. А вот и он.
– Приветствую вас, коллеги, – тепло поздоровался за руку с присутствующими Дудынин. – Введёте меня в курс дела?
– Конечно, Владислав Анатольевич, – расплылся в улыбке Ермолкин. – Еремей Галатионович, прошу вас! – сделал он широкий жест рукой.
Макушкин коротко минут за десять обрисовал начальнику лужской милиции добытые в поте лица факты. Не успел он закончить, как в дверь постучали и в проеме появилась секретарь прокурора Настя Трошева.
– Олег Константинович, к вам пришли, – объявила она, отходя в сторону.
Дверь открылась пошире и в образовавшееся пространство неторопливо вплыла Гляссер. По компетентному мнению Дудынина, зеленое шифоновое платье очень шло экс-директрисе Лужского краеведческого музея. Среднего размера сапфир, венчавший кулон, великолепно гармонировал с ее изящной фигурой. Дудынин с большим трудом подавил в себе желание поцеловать Екатерине Антоновне руку: его усилий хватило лишь на то, чтобы с молчаливым восхищением наблюдать, как шикарная дама элегантно садится на предложенный хозяином кабинета стул.
Ермолкин, однако,