— Я в предвкушении, — ее идеальные брови вздымаются, когда она делает глоток вина.
Через полтора часа вкушения яств и кучу пересказанных романтических комедий мне удалось пережить этот обед.
— Это ад чистой воды, — говорю я, выкуривая сигарету вместе с Виком позади загородного клуба. Мы курим прямо рядом с табличкой: «Курение запрещено». Не буду врать, это приносит мне небольшое удовольствие. Я обязательно должна повилять задом у статуи основателя, которая пялится на меня из кустов бегонии.
— Неудивительно, что ты посчитал эту цену равной моей мести. Ни одна девчонка, обладающая мозгами, не переступит порог этого гадюшника.
Вик смеётся, из его груди вырывается короткий смешок, заставляя что-то в груди сжаться. Это сложно — вот так ненавидеть кого-то, как я ненавижу его, особенно если учитывать тот факт, что мое тело постоянно жаждет своего.
— Ты, должно быть, шутишь. Я мог заставить любую девчонку из школы Прескотт сделать это ради меня. В обмен на свой член.
Морщу нос и смотрю на него, наблюдая, как он вдыхает дым. В этой одежде он выглядит, как другой человек. Весь такой опрятный, один из придурков в костюмах, стоит на зелёной лужайке.
— Ты смотришь на все через линзы, — бурчу себе под нос я, успев отвернуться до того момента, как ему представиться шанс разгадать меня. — Все в этой школе ненавидят тебя и твою компашку, и ты это прекрасно знаешь.
— Они боятся меня, а это совсем другое, — Вик кидает бычок в фонтан, доказывая, что уважения к этим богатым придуркам у него столько же, как и у меня. — Тебе не стоит забывать о том, что меня ты тоже боишься.
— Черта с два, — я фыркаю, закидываю голову и начинаю смеяться. — Я боялась тебя, это правда. Но больше нет. Я приняла совершенно другую форму, — смотрю на него, и от моей улыбки не остаётся и следа. — Больше я ничего не боюсь.
— Ты можешь заставить мать подписать разрешение на брак? — внезапно спрашивает он, заставляя менее помедлить. Он снова натянул свою темную страшную маску. — Тебе ведь до сих пор семнадцать, верно?
Кровь отливает от моего лица при одной лишь мысли о том, чтобы попросить ее о чем-то. Вик замечает это и ухмыляется.
— Может быть, меня ты и не боишься, но она все ещё пугает тебя до чертиков. Не волнуйся, мы вынудим ее поставить подпись, — он отталкивается от стены и достаёт маленький бутылёк с духами, опрыскивая нас обоих. — Пойдём попрощаемся с Офелией.
Мой рот сжимается, и я нехотя следую за ним.
Я должна, ведь это часть моей сделки.
Кто знает, сколько всего мне ещё предстоит сделать. Дело в том, что меня до сих пор ни о чем не просили.
Пока не просили.
Глава 15
Есть что-то не обговоренное в том, что я опять ночую у Аарона. Мы особо не разговариваем, или не разговариваем от слова совсем, как было в воскресенье, когда я просто сидела в его комнате и игралась со своим телефоном, но я знаю, что не смогу сидеть тут вечно. Сейчас Хизер находится у своих друзей. В конце концов, мне придётся вернуться домой, когда она это сделает.
Домой.
Как будто это место когда-то действительно так ощущалось…
В понедельник Аарон будит меня, чтобы пойти в школу. Я помогаю ему собрать девочек, и он отвозит нас на своём минивэне, сначала высадив сестер, а потом уже везёт нас к Прескотту. Вывеска с названием видала и лучшие дни. Старшая Школа Прескотта. Кто-то дописал лишнюю букву, которая добавила немного другой смысл названию. Однажды Мисс Китинг подрисовали кнут к руке. Мило.
Аарон паркуется вдоль улицы, мы выходим, минуя металлоискатели, полицейских псов, и осматривающих. И все это только для того, чтобы зайти в школу. Или в тюрьму. Решетки на окнах? Есть. Одноклассники, выглядящие так, словно уже успели отсидеть? Есть и еще раз есть.
Я замечаю Кали, которая отчаянно пытается делать вид, что поглощена своим телефоном, а на самом деле смотрит на меня. Наши взгляды пересекаются, и она отворачивается, сбежав по коридору, как крыса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Рада слышать, что ваши ничтожные моральные принципы позволяют вам преследовать людей из списка, хотя раньше те были вашими клиентами, — говорю я, натыкаясь на Виктора. Вынуждаю себя улыбнуться и складываю руки на груди. Могу предположить, что Кали натравила на меня Хавок из-за какого-то парня. Ревность очень интересная штука. Загорается жарким пламенем внутри.
Как же банально.
— Ничтожные? Нет, это просто бизнес. Кали заплатила, а мы доставили ее товар, — размыто отвечает Вик, но он то должен знать, что я разговаривала с Аароном больше, чем с кем-либо другим. Его глаза скандируют коридор в поисках проблем. Никто не встречается с его взглядом. Все прекрасно знают, что этого лучше не делать. — Она для нас пустое место.
Виктор смотрит на меня в упор, но я не могу уловить скрытый смысл.
Однажды ты тоже станешь для нас пустым местом. Таким он был?
— Иди на урок и дай нам знать, если кто-то будет доставлять тебе неприятности.
Он удаляется, одетый в ботинки, джинсы с потертостями и чёрную майку. Я не припомню ни одного мужчину, кто был бы так уверен в себе. Это видно по тому, как он шагает, как проводит рукой по своим черно-фиолетовым волосам, как смотрит на меня своими темными глазами.
— Можешь уже подбирать свою челюсть с пола, — рычит Аарон, проталкиваясь мимо меня, и следует за боссом, когда Оскар хихикает, пряча руки в карманы брюк.
— Пускаешь слюни, не так ли? — спрашивает он, на что я качаю головой.
— Не совсем.
Вранье.
Никогда еще за время существования вселенной, ни одна ложь не была такой гнусной, как та ложь, только что сорвавшаяся с моих губ. Это было чудовищное преуменьшение, самое неправдивое, что когда-либо звучало.
Облизываю губы.
— Не совсем, — повторяю я и устремляюсь на свой первый урок английского. Единственный урок, на который мы с Кали ходим вместе. Хотелось бы, чтобы таких уроков было ноль. Однажды она сперла мое сочинение, и когда я подловила ее на этом, она соврала, что я порчу ей жизнь. Я. Когда в реальной жизни все было совсем наоборот. Эта воровка наблюдает, как я захожу в класс и сажусь, скрестив ноги под столом.
Проходит минута, и она наконец перестает жевать сопли и подходит ко мне.
— Эй, Берни, — она заправляет черно-зеленые пряди за ухо. Иронично, разве нет? Ведь зеленый это цвет зависти. Мрачные глаза Кали метнулись к двери, но потом она вновь обращает внимание на меня.
— Это правда? То, о чем все говорят?
— О чем именно все говорят? — спрашиваю я, мысленно метая в нее кинжалы. Я не буду разыгрывать перед ней дурочку, только не после того, что она мне устроила.
Кали наняла Хавок, чтобы превратить мою жизнь в ад, на то было несколько причин. Несколько ненормальных, не имеющих никакого смысла причин.
Первая — она взялась за меня из-за парня.
Вторая — она взялась за меня из-за тупого пари.
Третья — она взялась за меня из-за того, что не смогла пережить то, что я беру вещи, которые она желала заполучить.
Так что я провела четыре месяца в страхе ходить в школу, в страхе возвращаться домой. Все, что я хочу сказать — Хавок хороши в своем деле. Они действительно выполнили все, о чем попросила Кали. Даже перевыполнили.
Как она расплатилась?
Даже я не знаю ответа на этот вопрос.
— Что ты теперь с Хавок, — поясняет она, сморщившись. Очевидно, что она боится, вдруг я решу натравить их на нее так же, как сделала она.
Она не ошибается.
Я смотрю на не волком.
— И я не о том, что ты наняла их, — все продолжает она, и я уверена, что нас слушает уже половина класса. — Ты стала одной из них, полноценным членом банды.
Улыбаюсь вместе с тем, как звенит звонок, и наш учитель — мистер Дарквуд заходит в последнюю секунду, водрузив целую кучу книг к себе на стол. Он один из тех жалких людей, которые устраиваются на работу учителем, чтобы помочь детишкам. Всегда пытается уберечь потерянные души здесь, в Прескотте. Еще он литературный сноб. Я в каком-то смысле ненавижу его.