Дано в Речице лето нарождения божьего 1596-го января месяца, 12 дня".
Монах опустил бумагу.
Круг молчал, обдумывая услышанное.
Северин выждал минутку, потом, шагнув на край помоста, спросил стоящих перед ним:
- Добро?
- Добро! - ответили хриплые голоса.
Северин перешел на другой край, снова спросил:
- Добро?
- Добро! Сама правда высказана!
- Лучше не скажешь.
- Хай вин познае! Верно, гетман, тут сказано!
- Слава гетману! Слава!
Впервые на общем кругу громко и единодушно Наливайко был назван не "старшим", как сам о том когда-то условился, а гетманом!
Пусть знает король, что истинный гетман над казаками тот, кто бьется вместе с ними за правду, а не тот, кто согнувши спину, на коленях принимает гетманские клейноды* из рук коронного канцлера.
______________
* Клейноды - знаки гетманской власти.
Над сотнями голов взлетели вверх шапки. Теперь уже кричали все. Выражая свое согласие, именуя гетманом Наливайко, одобряя письмо, хвалили старшин за правду, за смелое слово.
- Добро! Слава гетману!
- Здоровеньки будьте, батьки-атаманы!
Наливайко снова поднял бумагу. Крики оборвались. Подойдя к столу, Северин взял перо и торжественно объявил:
- С дозволения вашего, паны-побратимы, руку свою прикладываю...
Нагнулся к столу, подписал: "Северин Наливайко..." и, подумав, твердо вывел: "Гетман и все рыцарство собственной рукой".
Выпрямился, отдал перо монаху, сказал:
- Подходите по одному!
Молча и строго следил, как брали перо огрубелыми, затвердевшими пальцами казаки, осторожно макали в склянку, долго выводили свои имена, а то и просто кресты ставили. Сперва полковники, атаманы, потом казаки и ратники батьки Савулы. Подходили и безоружные тихие жители Речицы, просили перо, а потом, поклонившись гетману, просили еще "не чураться их с этого часу, а принять до войска на всю долгую жизнь".
Подошел и Стахор. Поднялся, как все, на помост, протянул руку к перу.
- Ты? - удивился монах, глядя на хлопчика и отстраняя перо. - То казацкая справа!
- А я кто тебе? Шляхта или баба какая?
Хлопец хотел ответить как можно взрослей, по-мужски, да от волнения, что ли, голос его сорвался и взлетел таким петухом, что стоявшие на помосте захохотали:
- Казак, казак! Сразу видать!..
Стахор вспыхнул и, сжав кулаки, двинулся на монаха.
- Дай перо!
Не решаясь, монах оглянулся на гетмана. Наливайко улыбнулся и согласно кивнул.
Стахор почти вырвал перо из руки Иннокентия. Слыша смех окружающих, чувствуя, как жарким огнем горят его щеки, он нагнулся к бумаге. Поглядел, как ставили до него кресты, и осторожно провел одну черту вдоль, другую через нее поперек, не замарав листа. Внизу креста поставил точку и, будто с плеч какая-то тяжесть свалилась, облегченно вздохнул.
Савула не вытерпел, при всех обнял сына и крепко расцеловал.
Так Стахор, на радость батьке и на зависть речицким хлопцам, был признан настоящим казаком, подписавшим письмо королю Сигизмунду третьему.
* * *
Что ж, дошло это письмо к королю?
Дошло. И очень его милость потешило. Сигизмунд в ту пору гостил в имении Радзивиллов, возле города Бреста. Здесь он ждал возвращения с победой литовского гетмана.
Не в добрый час прибыли сюда гонцы Наливайко.
Король был в плохом настроении. Все еще не удавалось ему до конца постичь тайны алхимии. Его милость проводил ночи напролет вместе с ученым немцем Генрихом Вольским. Голова дурманилась от испарений и дыма, исходивших от колб и печей. Золотые монеты всех стран, кольца, запястья, даже освященный самим римским папой золотой крест десятки раз переплавлялись. Смешивались разные порошки. То голубое, то зеленое, то ярко-оранжевое пламя вспыхивало на дне главного котла, а камень, который должен, по заверению хитрого немца, превратиться в благородный металл, оставался камнем. Иногда казалось, что цель близка и тайна золота будет раскрыта. Тогда король, старательно исполнявший латинское правило "Res est magna - tacare! ("Великое дело - молчать"), за что был прозван его противниками "немым шведом", вдруг становился болтливым.
Он осыпал подарками Вольского и всем придворным сообщал по секрету, что скоро без всякой войны овладеет Европой. Просто купит и Польшу, и Россию, и Швецию. Остается подождать только следующего опыта.
Следующий опыт, увы... уничтожал радужные надежды. Король мрачнел, в безмолвии расхаживал по залам, и не приведи господь в эти минуты попасть ему навстречу кому-либо, кроме приближенных любимцев: архиепископа Станислава Карнковского, примаса королевства и первого члена совета, или Яна Тарновского - коронного рефендария.
Это они уговорили Сигизмунда погостить у Радзивиллов, надеясь отвлечь короля от дурных мыслей и порадовать известием несомненной предстоящей победы литовского гетмана над бунтовавшими казаками.
Судьба не баловала Сигизмунда. Сын герцога финляндского Ионна Вазы и Катерины Ягелло, он родился в шведской тюрьме, куда в 1563 году были заточены его родители. Дядя Сигизмунда, король Швеции Эрик XIV, обвинил своего брата в замысле захватить трон и бросил его с женой в темницу.
Первое, что увидел Сигизмунд, появившись на свет, были тюремные стены да решетки на узких окнах.
Но нашлись люди, которые считали его законным наследником шведской короны и вызволили Сигизмунда из узницы. Более того, они помогли взойти и на трон. Правда - чужой.
Согласившись на предложение магнатов-католиков, Сигизмунд был избран королем Польши и великим князем литовским. Сигизмунд Ваза страдал недугом, обычным для королей иностранного происхождения. Он презирал и ненавидел польский народ.
Новый польский король жестоко расправлялся с бунтовщиками, тревожившими его опору - литовских и польских магнатов.
Когда королю сообщили, что на дальней заставе схвачены два человека, один поляк и, видно, шляхетского рода, другой казак, что оба они отказались отвечать на расспросы, а заявили, что направляются к его милости с Днепра от гетмана, Сигизмунд недослушал перепуганного служителя, затопал ногами. Обругал всех грязными свиньями и велел доставить гонцов как можно быстрей, оказав им почет.
Он не сомневался, что это были гонцы Радзивилла и что привезли они весть о победе.
- Gratios adamus Deo!* - пропел обрадованный архиепископ, склонившись вместе с королем перед распятием.
______________
* Возблагодарим господа! (лат.)
Как никогда, нужна была сейчас эта победа Сигизмунду. Не только на Украине, по всей земле поднимались огненные стяги восстаний. В коронных землях братья Самуила Зборовского, непримиримого врага короля, предательски убитого краковским старостой Яном Замойским, мстили за смерть своего кровного. Не давали покоя вот уже два года. К ним приставали целые села, сотни беглых польских крестьян, мелкая шляхта, притесненная порядками, заведенными "немым шведом" ради дружбы с магнатами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});