мундире, застегнутом под горло, и с наголо выбритой головой.
— Я — Кэддок, — сказал он, когда Брайд подошел к стойкам. — Кэддок Ард Халдор. Мы в одном отряде.
Брайд пожал протянутую руку со сбитыми костяшками и только сейчас обратил внимание на нашивки мундира Кэддока. Две золотистые полоски на воротнике. Цептор-оптимат. Парень выглядел очень молодо, но заслуги и подвиги возраста не знают. Видно успел отличиться на службе, возможно даже и тут — в Хорте.
— Брайд Лэт Бринэйн, — ответил Брайд. — Прибыл вчера.
— Знаю, — Кэддок усмехнулся. — Тут сейчас твое появление — самая популярная новость.
Улыбка Кэддока была очень открытой, дружелюбной. Чуть прищуренные зеленоватые глаза со спокойным интересом рассматривали Брайда. Он сразу располагал к себе и чем-то напомнил Брайду Ифора. Может быть, ощущением какой-то непоколебимой надёжности...
— Смотрел как ты командора по полю гонял — одно удовольствие, — Кэддок покачал головой. — Думаю, твоя популярность теперь станет ещё выше.
— Ну, справедливости ради, не так-то его особенно погоняешь, — рассмеялся Брайд. — Если бы не Кровь, я бы с пары его приёмов лежал и пыль глотал.
— Что есть, то есть, — согласился оптимат. — А зрителей ты всё одно порадовал. Командор Гвинн — отличный командир и воин, но нрав у него... Ну да, прочувствуешь ещё.
— Думаю, что уже успел. Прочувствовать.
Кэддок снисходительно махнул рукой — мол, это ещё что.
— А..., — Брайд слегка замялся, но заметив в глазах Кэддока только спокойное ожидание, все-таки решился спросить. — Командор же в Клинках был? И перевёлся сюда?
Взгляд оптимата сразу стал серьёзнее. Он ответил сдержанно, уже без тени улыбки:
— А вот об этом лучше не думай. И, сохрани тебя Грит, спросить у самого Гвинна. Никто этой истории толком не знает, но ходят слухи, что он там, в приграничье, всего отряда лишился. Сам был тяжело ранен, почти что мёртв. Ну а потом его и перевели к нам, как поправился. Но если что и может мгновенно привести в бешенство нашего командора — это упоминание его прошлого. И Клинков в целом. А бесить его я категорически не советую.
— Да я не собирался, — пробормотал Брайд. — Спрашивать его об этом. Он вообще как-то не располагает к желанию задавать ему какие либо вопросы.
— Точно, — коротко хохотнул Кэддок. — Вот особенно и не задавай. Можешь меня спрашивать, если чего непонятно будет. Да и вообще, отряд у нас крепкий, всегда можно на поддержку рассчитывать. Хоть в бою, хоть так. Ты ж наверное думал, что Серпы горазды только мятежников из дыр вытаскивать и вольнодумцев казнить? Нет, Брайд, у нас тут самая настоящая война идет. Может и потруднее, чем на передовой. И уж точно намного противнее... Во всех смыслах.
Оптимат провёл ладонью по бритой голове и невесело усмехнулся каким-то своим мыслям или, быть может, воспоминаниям. Поймал внимательный взгляд Брайда и поморщился с досадой.
— Эту историю я рассказывать не очень люблю. Но ведь всё равно расскажут... Паразиты. Так лучше от меня самого услышишь. Может, не так весело, зато правда, — Кэддок нарочито тяжко вздохнул. — В общем дело в Игарских Топях было. Я тогда только-только прибыл в расположение корпуса после академии. И сразу под Игар — повезло, да? Когда Столпы спалили город до угольков, остатки хуннской нечисти в Топи сбежали. Тогда ещё в моем отряде другой командор был, Гвинн много позже появился. И вот мы с командором попали в хуннскую ловушку — они ее Мороком зовут. Идёшь с отрядом, месишь болотную жижу, вроде всё спокойно. Я ещё тогда шлем сдуру снял — душно, мол. И вдруг туман поднимается. Густой, как сметана, хоть ложкой ешь. И заметить не успеваешь, как топаешь уже не туда. Да даже эвокаты, и те не успевают заметить. И быстро всё так. Потом туман рассеивается, а ты уже не там, где был, и хорошо если не один. Я с командором оказался на каком-то островке посреди болота. Стоим, головами вертим. А вскоре и некроды подтянулись... Полезли прямо из этой трясины. Хорошо, что их всего трое было. Командор одного прикончил, а я с другим возился. Первый некрод мой был. И вот, пока я от твари уворачивался и бестолково мечом махал, третий некрод на дерево запрыгнул и сверху набросился на меня. Командор только проорал: «Пригнись!» и его как-то так ловко на меч принял, что брюхо тому в полёте распорол. В общем, вся некродская вонючая требуха на меня сверху просыпалась. Запах, я тебе скажу... Стою — рожа вся залеплена гнилыми кишками и дерьмом, ничего не вижу, а командор от последнего отбивается и меня отбивает. Ну в общем, справился он. Хоть и подрали его немало. Я кое-как лицо болотной водой промыл, ну и пошли мы выбираться. Пока выползли из болот, пока до своих добрели, всё это некродское добро меня до костей, похоже, пропитало. Но это полбеды. Когда я в лагере отмылся, волосы с головы полезли как у пса в линьку. Клоками. Неровно ещё так. Ну я и сбрил наголо всё, чтобы корпус не веселить больше необходимого. Ну и с тех пор волосы так и растут — пучками и не везде. Вот и приходится теперь не только лицо брить. Так что не удивляйся, если где мое прозвище услышишь. Сразу поймёшь — про меня это.
Кэддок хмурился, но уголки губ подрагивали смешливо. Брайд сдерживаться не стал. Хихикал весь рассказ, представляя себе так живописно обрисованную картину.
— Так какое прозвище то?
Оптимат фыркнул, сделал каменное лицо и с выражением непередаваемого отвращения ответил:
— Горшок.
Брайд не выдержал и совершенно неприлично и невежливо расхохотался. Кэддок возмущенно ткнул его кулаком в плечо, а потом и сам рассмеялся.
— Слушай, — Брайд с любопытством посмотрел на него. — А если вы там только вдвоём с командором были — кто рассказал остальным эту историю? Неужто командор?
— Да сам я и рассказал, — Кэддок пожал плечами. — Во-первых, как-то надо было объяснить, почему такое вонючее чучело в лагерь явилось. Ну а во-вторых... Знаешь, должны быть такие истории, где и над схваткой с некродами посмеяться можно. А командор... Погиб он вскоре после этого. Там же, в Игарских Топях.
Брайд видел, как неуловимо меняется лицо оптимата — становится жёстче и будто даже намного старше. Он всегда восхищался людьми, способными вот так открыто