усилием воли заставляю себя выйти из квартиры.
Закрываю дверь, выдыхаю и замечаю Женьку на лестнице. У него в руке баклажка с сивухой. Продолжить решил, и ходить далеко не надо — на восьмом этаже бабуля приторговывает палёнкой.
— Ни хрена дела! — Жека криво ухмыляется. — От меня к нему сбежала?
— Ни к кому я не сбежала, — беру себя в руки, достаю из кармана халата ключ и шагаю к своей квартире. — Иди домой, Жень. Проспишься, а утром поговорим.
— Не спится мне, — рычит. — Я думал, ты правильная девушка, по койкам не прыгаешь, а ты… Как все ты! — орёт.
— Соседей разбудишь, — я вставляю ключ в замочную скважину, но на моём запястье крепко и больно смыкаются Женькины пальцы. — Ай! — вскрикиваю, дёргаюсь, и бутылка с сивухой летит вниз по лестнице.
Звон стекла, запах палёного алкоголя…
— Сука ты, Гелик! — Жека не унимается, кричит и смотрит на меня бешеными хмельными глазами.
Нет в этом взгляде ничего. Ни любви, ни тоски, ни жалости. Пусто.
— Ты охренел?! — почти вой Рамиля гремит громче Женькиных матов.
У меня в ушах гудит и голова кружится. Мгновение — и меня заталкивают в мою же квартиру. Железная дверь с грохотом закрывается — я стою в прихожей, а на лестнице слышна ругань. Осторожно открываю дверь и вижу, как наш новый сосед тащит пьяного Женю вниз по лестнице.
— Скрылась, кнопка! — орёт на меня Рамиль, и я, вздрогнув, послушно закрываюсь в квартире.
Капец! Кусаю губы, прислушиваюсь. В подъезде слышны голоса семейной пары с восьмого — ругаются, что детей разбудили. Потом раздаётся хлопок двери Жекиной квартиры — этот звук я ни с чем не спутаю.
Тишина…
* * *
— Попутал?! — толкаю пьяного волчару в сторону комнаты. — Ляг, поспи, и всё пройдёт, бл*!
Обсосок бухой — другого определения для этого оборотня в данный момент у меня нет. Он кричит что-то про ангелочка, но я стараюсь не слушать. Под кайфом, язык как помело. Утром Жека пожалеет о той чуши, которую сейчас несёт. Если вспомнит, конечно… А не вспомнит — хрен поверит, что мог такое в адрес любимой выдать.
Евгений к соседочке нашей неровно дышит и пох*р ему на жену. А если учесть открытые пустые шкафы в его хате, то догадаться нетрудно — ушла его благоверная. Причина «заплыва» ясна, срыв в любовь тоже понятен, но руки на хрена распускать было?
— Что она у тебя в квартире делала, альфа?! — Жека пытается быковать, хоть и ссыт меня.
— Ревнуешь, бухарик? — лёгким тычком в грудину отправляю его отдыхать в кресло.
Сосед барахтается — пытается подняться, даже обещает дать мне по морде. Бесстрашный волк, а синька — чмо. Как и любой другой допинг.
— Я вокруг неё ходил, не знал, как подступиться, а ты взял и… взял, — Евгений откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Топливо кончилось.
— Отдохни, — хлопаю его по плечу, кидаю ключи от его квартиры на журнальный столик.
Евгений меня уже не слышит — сдулся, спит. Тем лучше. Для него.
Подробностей не знаю, но и так понятно — отшила его Ангелинка. Обида и алкоголь — простая формула для решения сложных мужских задач. Вот только чему будет равен икс, иногда даже представить невозможно.
Выхожу из квартиры, захлопываю дверь и тяжело вздыхаю — завтра у меня выходной. Я не хотел отдыхать, но директор овощебазы настоял. Мол, помру я на работе, а ему отвечать. Дома припрятаны две бутылки коньяка — снотворное, а пить желания нет. Уснуть не получится — понятно заранее.
Состояние у меня сейчас, мягко говоря, неутешительное. Примерно как, когда меня Каир держал взаперти в подвале моего же дома, а я подыхал от ломки, понимая — от дозы меня отделяет дверь, лестница и несколько метров до шкафа в гостиной, где лежит Плей. Теперь Плей в прошлом, но есть ангелочек… Только теперь нас с «трипом» разделяет железная дверь с номером двадцать пять, и пахнет мой наркотик ароматной розой…
С этой мыслью поднимаюсь к себе на этаж, достаю из кармана пачку сигарет и, закуривая, сажусь на ступеньку. Меня предупреждали, что иллюзия выздоровления может быть очень реалистичной. Кажется, отпустило — ломки нет, глюки ушли, но стоит ослабить поводок, и получишь срыв. Чтобы убедиться, что всё окей, нужно время. У меня есть полгода. Только их ещё пережить надо. Как-то…
Съехать отсюда, что ли? Хоть под мост. Есть мосты в Падалках?
Докуриваю, давлю бычок и понимаю — хрен меня отпустит, хоть на Луну сбегу.
* * *
Возвращаюсь домой после экзамена. На улице жара, и я плетусь, как сонная муха. Всю ночь глаз не сомкнула — и не учила, и не отдыхала. В зачётке «хорошо» — вполне заслуженная оценка, но на душе гадко. Послевкусие от прошлого вечера отстойное.
Видеть никого не хочу — ни Жеку, с которым надо бы поговорить на его трезвую голову, ни соседа… которому стоило бы высказать за вчерашнее. С одной стороны, хорошо что вмешался — неизвестно чем закончилась бы наша перепалка с Женей, но с другой — задолбал командовать. И я тоже хороша… Он рявкнул, а я хвостик поджала и спряталась в «будку». Рамиль обладает какой-то невероятной способностью подчинять.
Ну вот, опять! Опять я о нём думаю!
Ещё утром, уходя в музыкалку, поклялась себе — ни одной, даже самой мимолётной мысли о соседе. И что? И ничего — клятва нарушена раз сто.
Стою под подъездом смотрю на окна своей квартиры — закрыты. Значит, Ната дома ещё не появлялась. Четвёртые сутки её загула идут. Уволят сестру с работы, а отыграется она на мне. Дома в конверте лежат деньги, которые мне заплатил Жека — часть Наташке отдам в качестве дани, часть отложу и на оставшиеся крохи надо как-то протянуть месяц. Или больше? Евгений бухать изволят-с. Чёрт, теперь вообще не ясно, что у меня с работой… Наверное, надо искать другое место.
Вздыхаю и хромаю в подъезд. Про операцию на ноге, о которой говорил хирург, уже не мечтаю. По медицинскому полису такую не сделать, а платно я к пенсии накоплю. И чёрт с ним. Не очень-то хотелось. Заведу сорок кошек — им точно по фигу хромая я, косая или кривая. А пока мне просто надо немножко поспать. Не хватало только ещё раз в обморок упасть от недосыпа и переживаний.
Достаю ключи из рюкзака, вставляю в замочную скважину, поворачиваю, и у меня в руке остаётся металлический обломок. Вторая часть ключа в замке. Как так-то?! Бормочу страшные