Внезапные визиты были для мужа непереносимы. Как-то в августе он писал мне в Рязань: "Юра2 рвался ко мне самовольно приехать - не то опять с Илюшкой, не то с Перцем3. Узнав... я резкой запиской остановил".
1 Солженицын А. Бодался теленок с дубом. С. 370.
2 Штейн Ю. Г. - муж Вероники Туркиной.
3 Перец - имя рижанина Герценберга - отчасти прообраза Руськи Доронина.
Из-за занятости иногда непозволительно откладывались и встречи совершенно необходимые. Так, еще и конце апреля, когда все мысли Александра Исаевича были заняты "Архипелагом", привез-ли нам письмо от тяжело больного писателя Александра Яковлевича Яшина, с которым Александр Исаевич лично знаком не был, но которого очень ценил. Кроме того, он не мог не оценить то стихотворение, которое передал ему тот же Яшин к Новому, 1968 году, хотя написано оно было в 1966 году.
Я приведу его:
Я обречен на подвиг,
И некого винить,
Что свой удел свободно
Не в силах изменить,
Что, этот трудный жребий
Приняв, как благодать,
Я о дешевом хлебе
Не вправе помышлять.
Щадить себя не вправе,
И бестолковый спор
О доблести, о славе
Не завожу с тех нор.
Что ждет меня, не знаю,
Живу не как хочу
И ношу поднимаю
Себе не по плечу.
У бедного провидца
Так мал в душе просвет,
Что даже погордиться
Собой охоты нет.
А други смотрят просто,
Какое дело им,
Крещусь я троеперстно
Или крестом иным.
Как рыцарь старомодный
Я в их глазах смешон.
Да нужен ли мой подвиг?
Ко времени ли он?
Земли не чуя сдуру,
Восторженно визжа,
Ползу на амбразуру,
В зубах клинок держа.
В апрельском письме Яшина следом за обращением стояли слова, тут же им зачеркнутые: "У меня..." Яшин хотел написать: "У меня рак", но передумал и написал следующее: "На следующей неделе меня будут резать. Бесконечно жалею, что, видимо, так и не удастся нам поразговаривать до этого. Мне кажется, что этот разговор был бы хорошим. Почувствуйте - очень желаю Вам всяческого добра - спокойствия, сдержанности, здоровья"1.
1 Яшин А.. 20.04.68.
Яшину была сделана операция. Однако состояние его оставалось тяжелым. Александр Исаевич написал ему:
"Дорогой Александр Яковлевич!
Мне передали, что Вы - в нелегком состоянии.
Знаю я этот колодец, сам в нем был. Но все-таки неба кусочек оттуда виден, и даже ясней, резче, чем из рассеянного просторного мира.
Сказали мне, что именно это зрение у Вас сейчас и обострилось. Я душевно этому рад. Для обоих выходов из болезни это нужно, и даже трудно сказать, для какого больше. С возрастом ощущаю все менее ценным то, за чем мы гонялись, все более дорогим духовное зрение.
Я приехал бы к Вам в больницу, если бы легко нашел туда доступ в немногие часы, когда буду в Москве...
Желаю Вам света и мужества! Ваш..."1
Письмо это было написано 10 июля. Было ли оно в тот же день передано Александру Яковлевичу, успел ли он его прочесть - не знаю. Потому что уже на следующий день, 11 июля, его не стало.
В тот же день Александр Исаевич писал мне:
"Дорогая моя..!
Сейчас были с Борей2 у Яшина - и на 2 часа опоздали: он стал без сознания, а при нас умер.
М[ария Веньяминовна]3 была у него позавчера, сделала доброе дело, приготовила его к смерти. Она очень хвалила тебя, звала нас".
1 Солженицын А. - Яшину А., 10.07.68.
2 Можаев Б. А.
3 Юдина М. В.
Яшин умер на руках своей жены Златы, которую так много заставил страдать...
25 июля мы с мужем по-своему отметили трехлетие нашей дачки. С утра по грибы. Сделали несколько снимков. Нам повезло: совсем близко от своего участка, на опушке березовой рощи, нашли целых 16 белых! В нарушение обычаев на ленч, кроме всегдашнего молока, у нас были жареные грибы. Закусили еще и малиной, которой в то лето у нас было очень много.
Кончаются мои отпускные дни. Надо ехать в Рязань, принимать вступительные экзамены. Решаем, что вместо меня здесь поживет моя мама. Мы уже несколько раз отмечали здесь ее именины, 4 августа. Ну что ж поделаешь, отпразднуют на этот раз вдвоем с зятем! В те же дни моей маме исполнится 78 лет. Она еще у нас молодцом!
Сохранилась мамина запись ее поездки. Почитаем ее.
"Мама, ты едешь в Борзовку 1 августа и будешь праздновать с Саней свой день Ангела", - сказала мне Наташа по возвращении оттуда.
Трудно было даже думать об этом. Уж слишком я засиделась дома, и всякое передвижение даже как-то пугало меня. Нет уверенности в себе. Кажется, что ноги и с метро не справятся. А в Борзовке? Не будет ли Сане в тягость мое присутствие?! Нужно ведь и полезной быть, и не в тягость?!
На счастье, добрые друзья ехали со мной: и на вокзал на машине отвезли, и в Москве собирались провожать в метро на Киевский вокзал, но по звонку Наташиному встретил меня Юра1, и мы с ним добрались до Киевского вокзала. Встретит меня Саня или нет на станции Нара?.. Вот и станция. Только вышла на платформу - а Саня уже бежит. И одежда, и волосы, и борода - как-то все разлетается. Хватает у меня мой чемоданчик и по дороге к машине говорит скороговоркой:
- Осталось 20 минут до закрытия магазина, где мы должны закупить продукты. Вы выбирайте мясо, а я буду закупать молочные продукты и прочее.
1 Штейн Ю.
Я еще как-то не отошла от поездки, а тут темпы и темпы...
Мясо было плохое - выбирать было не из чего. Но в основном все успели купить.
- Сейчас едем на базар. Пока я буду закрывать машину - идите выбирайте картофель.
Я при входе на базар сейчас же напала на хороший картофель, сговорилась, и Саня с мешком был уже тут.
- Идите в конец базара, - там в ларьках продаются помидоры, я уложу картофель и подойду к вам.
Я уже укладывала в сумку помидоры, когда подошел Саня. Кто-то закричал: "Вы роняете картошку!" Оказалось - в мешке дыра. Мы вернулись по пройденной Саней дорожке и подбирали картофель. Некоторый закатился далеко под скамьи, растянутые по базару.
Еще отправились в другой магазин: покупали сахар и другие мелочи. Едем домой. Саня обращает мое внимание на красивые места.
- Нужно немедленно собирать малину, варить варенье или перетирать ее малина гибнет, - говорит Саня.
Когда приехали домой, я почувствовала, что не смогу уже обеда приготовить, а тем более заняться малиной. Предложила пережить конец того дня всухомятку. И, немного прогулявшись по садику, завалилась в заботливо приготовленную Наташей постель. В комнате было сыро, и я дрожала под тремя теплыми одеялами. Как-то неуютно было первый день. Только воздух "особенный воздух" - наполнял всю меня. Саня познакомил меня с режимом дня. Точный регламент был: в 7 ч 45 мин - утренний завтрак, в 13 ч 45 мин дня молоко, в 17 ч 45 мин - обед. Все это было связано с радиопередачами.
Саня, просыпаясь, шел с транзистором в сад, где выполнял какие-нибудь физические работы (косил, работал граблями и пр.), делал гимнастику, купался.
Второй день моего пребывания был необычайно тягостный. Первую половину дня я уделила малине (при этом чуть не свалилась в речку с обрыва), а затем приступила к приготовлению обеда.
Но мясо оказалось очень жестким, мясорубка - не в порядке. Долгие часы молола мясо на котлеты и, видя, что запаздываю к обеду, ограничилась частичной обработкой мяса - только на один день, а все остальное отложила на после обеда.
Днем Саня работал в саду, а после обеда - у себя наверху, и запахов в доме не должно было быть. А я тут, дожаривая котлеты, развела такие запахи, что Саня спустился и говорит: "Запахи заставляют меня съесть котлетку, хотя я никогда не ужинаю, только пью молоко".
...Когда читаю эту мамину запись, то мне кажется, что она стоит многих моих страниц потому, как живо предстает у нее образ Александра Исаевича.
4 августа муж мне написал: "Только что мы с мамой выпили за ее здоровье и долголетие, (за поздним обедом). Встретил я ее нормально, с тех пор она все время крутится, по-моему, ей не очень легко. Погода не дает отдыхать на зелени. Ну, правда, книжки читает, непрестанно проветривая комнату (говорит - сыро)... Малины сварила мама 4 пол-литровых банки (варенья) - и еще будет варить".
Но уже 8 августа муж пишет, что "мама постепенно входит во вкус".
А туг уж скоро и уезжать ей, бедной, пора - на смену мне, в Рязань, к тетям.
На память о том пребывании моей мамы в Борзовке остался хороший снимок, сделанный ее зятем: мама сидит у крыльца нашего домика за чтением.
А в следующем письме муж делится со мной, что "...утром охотничья страсть гонит его на нашу лесную плантацию" и что удается часто приносить белые грибы. "Ветви черноплодки гнутся до земли, .ждут твоего прокручивания", - пишет он. Он назначает мне точный день приезда: "18 утром встречаю тебя тремя электричками подряд: 8.54, 9.12, 9.24. После этого поедем сразу на базар".
В конце письма - такие строки: "Ну, милая, приезжай, будем хорошо жить! (Может быть - последний спокойный месяи...)"
И еще приписка: "Приезжай в 3-4 вагоне от хвоста"1.