— Ты меня искал? — спросила она брата.
— Это вот Эльмару ты очень нужна.
Занда с любопытством посмотрела на Эльмара.
— Верно, верно, товарищ сестра. Только ради тебя он и прискакал в город. Чтобы не мешать вам в обсуждении важных вопросов жизни, я сию минуту исчезну.
Он со смехом выбежал из комнаты.
— Что с ним, Эльмар? — спросила Занда.
— Да ничего, просто хорошее настроение после купанья.
— Значит, у тебя никаких дел ко мне нет? — Занда спокойно глядела на Эльмара, но в голосе ее прозвучало что-то похожее на разочарование.
— Как сказать, особенных дел нет, но посоветоваться нужно. Я хочу достать для школы спортивный инвентарь: У нас многие ребята хотят подзаняться, а ничего нет. По вечерам поднимаем штангу с тележными колесами и толкаем камень вместо ядра.
— Жалко, не знала я час тому назад, ведь я только что от председателя комитета. Какой спортинвентарь вам нужен?
— Все, что можно достать. Ядро, диск, хорошо бы копье и перчатки для бокса.
— Не знаю, все ли достанем, но кое-что для вас найдется. Скажи, а ты сам чем тренируешься?
— Лучше всего, пожалуй, мне удается толкание ядра. У нас там есть двадцатифунтовая гиря. Я ее толкаю дальше чем на десять метров. Может, это совсем немного?
— Это прекрасно, Эльмар… — Занда, забывшись, схватила его за руку повыше локтя. — Ого, с таким бицепсом ты сразу толкнешь настоящее ядро на тринадцать метров. Не смейся, я говорю совершенно серьезно. Давай сходим вечером к председателю физкультурного комитета, пока он не уехал. Пусть поможет достать, что тебе нужно. И инструктора тоже надо послать к вам. Скажи, Эльмар, а ты не бегаешь на коньках?
— Не приходилось.
— А на велосипеде ездишь? У тебя есть велосипед?
— Нет еще, только собираюсь обзавестись.
— Обязательно приобрети. Тогда я буду по воскресеньям приезжать к тебе в гости, и мы потренируемся. Хорошо бы будущим летом попасть на республиканские состязания. Если у тебя будет машина, мы начнем тренироваться, как только я вернусь из Москвы.
— Ты едешь в Москву? — с почтительным удивлением спросил Эльмар.
— Ах, зачем я сказала! — засмеялась Занда. — Ведь меня зачислили в делегацию физкультурников от нашей республики — едем на Всесоюзный парад физкультурников. Это пока секрет от домашних, смотри не проговорись брату. Я еще сама не очень уверена, что это так. Но в понедельник надо уже быть в Риге. Домой вернусь только в августе.
— Поздравляю! Какая ты счастливая… увидишь Москву, товарища Сталина.
— Да, конечно, это очень большое счастье, что я попала в делегацию! Но у меня нет еще полной уверенности… А вдруг не возьмут! Может быть, в будущем году поедешь и ты, кто знает. По правде говоря, ты это заслужил во сто раз больше, чем я.
Они сходили в уездный комитет по делам физкультуры, и, благодаря настойчивости Занды, Эльмар получил ядро, диск и еще кое-какой спортинвентарь.
— Теперь занимайся всерьез, а не в шутку, сказала Занда, когда они вернулись домой с «трофеями». — Скоро спросим с тебя и результаты. Держись, Эльмар. Мне хочется, чтобы ты стал рекордсменом.
— Попытаемся, Занда, чем черт не шутит.
5
Третий час продолжалось совещание бандитских главарей в комнате хозяина. Сама хозяйка должна была следить, чтобы их никто не побеспокоил. Дети спали, а Эдит Ланка, которая жила на хуторе в качестве работницы Эрны Озолинь, сидела одна в батрацкой каморке и глядела в открытое окно.
Одного из гостей она знала. Это был Герман Вилде.
«Позовут или не позовут, — гадала она. — Знают же они, кто я такая. А если знают, то должны понимать, что я могу не только доить коров и ворошить сено… Неужели хозяин не сказал, что я здесь?»
Ох, и хозяин… Живя в лесу, он сам стал похож на лесного зверя. Взгляд недоверчивый, ходит, как будто прислушиваясь ко всем звукам и шорохам. Засел на своих тридцати гектарах, как медведь в берлоге, и знать никого не желает. Собаки, издали завидев его, прячутся подальше, даже дети пугаются, когда Межнор выходит из дому.
Его жена, рано состарившаяся, изнуренная тяжелой работой, забитая женщина, редко вступала в разговор. Только раз она первая заговорила с новой батрачкой. Спустя две недели после появления Эдит на хуторе Межнор пришел ночью в ее комнату. Два дня хозяйка молчала, только в ее потухших глазах появилось выражение затаенной боли. Однажды рано утром она зашла к Эдит и присела на край ее кровати. Она не плакала, не ругалась, только вздохнула и тихо сказала:
— Эрна, неужели ты вздумала отнять у меня мужа? Межнор тебе не пара…
— Скажи, хозяйка, а он со всеми женщинами так? — ничуть не смутившись, в свою очередь спросила ее Эдит.
— Он давно такой, с тех пор как я хворать стала, — начала простодушно рассказывать хозяйка. — У двух батрачек дети от него были. Ну, а ты ведь не батрачка, я же понимаю, как ты попала к нам.
— Это хорошо, что понимаешь. Тогда ты должна понять вот еще что: больше чем нужно, я не задержусь здесь ни на один день. Может быть, меня завтра здесь не будет. Вот тогда ты и гляди, как бы твое место не заняли. А мне твой муж нужен не больше, чем любой другой… Тебе ведь не жалко, что я с ним иногда?..
— Ничего, — покорно согласилась Межнориене. — Раз у тебя нет дурного на уме…
После этого разговора она опять умолкла.
В хозяйственных работах Эдит принимала участие только для отвода глаз, чтобы не возбуждать подозрений у соседей. Она носила простую крестьянскую юбку, ходила нечесаной по нескольку дней. Длинные наманикюренные ногти были коротко острижены, губная помада и карандаши для бровей спрятаны; но как ни старалась опроститься Эдит, это была по-прежнему красивая, сытая женщина, и она с удовольствием сознавала это.
Проверку документов Эдит прошла легко, тем более что в паспорте Эрны Озолинь была отметка местного волостного правления. Можно было бы годами жить здесь, и никому бы не пришел в голову вопрос, кто она такая. Разве только встретился бы кто-нибудь из знакомых, но что делать ее знакомым в этом глухом углу Курземского полуострова?
Над лугами стоял густой туман. С поля доносился крик коростеля. Иногда мимо окна пролетала летучая мышь, с шумом рассекали воздух крылья невидимой птицы.
Совещание у хозяина все продолжалось.
«Нет, сегодня, наверно, не позовут, — подумала Эдит, когда за стеной часы пробили двенадцать. — Не стоит и ждать, лучше лягу».
Словно в ответ на ее мысли кто-то постучал в дверь. Эдит подбежала к кровати и прилегла.
— Кто там? — крикнула она.
— Хозяин… — прогудел за дверью густой голос Межнора.
— Подожди, я оденусь. — Она посидела еще минуты две, потом только пошла отпереть дверь.
— Что такое?
— Зовут на совещание. Иди скорее.
«Наконец-то! Значит, знают… понадобилась…»
— Хорошо, сейчас иду, — бросила она в ответ и стала быстро причесываться. «Перед ними не стоит казаться хуже, чем ты есть. Все равно они знают. Ты снова имеешь право стать дамой, Эдит».
Немного погодя она сидела в хозяйской комнате за столом и внимательно слушала Германа Вилде, — он, видимо, был здесь за главного.
— Вы рижанка и хорошо знаете город. Мы решили командировать вас в Ригу с важными поручениями. Дадим вам несколько адресов наших людей и необходимые сведения о них. Согласны?
— Конечно, — уверенно ответила Эдит.
— Вернетесь вы через десять дней, — продолжал Герман Вилде. — Запомните: не позже чем через десять дней поручение должно быть выполнено. Малейшее промедление внесет путаницу в дальнейшую работу организации.
— Понимаю, — сказала Эдит, кивнув головой. — Все будет сделано вовремя.
— А теперь внимательно слушайте, и запоминайте каждое мое слово. Записывать не разрешаю, все надо держать в памяти.
Герман Вилде перечислил несколько имен и адресов, сообщил несколько важных фактов о каждом лице и объяснил, кому какие дать поручения.
— Значит, завтра могу отправиться? — спросила Эдит, когда кончился инструктаж.
— Да, начинайте действовать поскорее, — сказал Вилде. — Рассчитываем на ваши способности.
— Вы не просчитаетесь, — сказала Эдит и вышла из комнаты.
Через час Межнор опять постучал в дверь батрацкой каморки. Она вышла к нему и строго сказала:
— Оставь, Межнор. Я хочу на дорогу выспаться.
Рано утром, едва Бунте и Фания успели встать, к ним позвонили. Джек брился в ванной, поэтому Фания, набросив на плечи халат, пошла открывать сама. На пороге стояла рослая, красивая, одетая по-крестьянски женщина.
— Вы Фания Бунте? — спросила она, затворяя за собой дверь.
— Да, я. Что вам угодно?
— Я пришла по поручению вашего брата.