Неужели такое возможно? Ну, конечно, это калабарские бобы, противоядие от белладонны. Вспоминаю эксперименты, проводившиеся в больницах Парижа и во французском коллеже. С помощью атропина, являвшегося алкалоидом белладонны, расширяли зрачок пациента, капнув ему раствор в глаз. Потом профессор, убедившись, что должный эффект достигнут, закапывал в глаз калабарин — алкалоид калабарских бобов. Тотчас зрачок принимал нормальный размер, и произведенное ранее действие нейтрализовывалось.
Мысль эта промелькнула в мозгу подобно лучу света. Теперь я знаю, как спасти друзей. Калабарские бобы — сильный яд, но организм путешественников, пропитанный белладонной, без труда перенесет его, и нет сомнения, произойдет нейтрализация действия отравы.
Но по какой счастливой случайности, ниспосланной провидением, аборигены вздумали связать охапки белладонны растением, которое единственное может спасти несчастных? Причина, по-видимому, очень простая: эти лианы прочны, а поскольку других стеблей такого рода здесь не произрастает, дикари воспользовались ими, ибо шпагат или шнур — редкость на равнине Бюиссон.
И действительно, эти лианы обвивают окружающие нас деревья, но поначалу, охваченный волнением, я их просто не приметил.
Нескольких минут оказалось достаточно, чтобы собрать необходимое количество бобов, и Том, служащий сегодня у меня ассистентом, кладет их в котелок, превращенный в ступку. Затем идет к эвкалипту за соком из корня, не забывая в конце залепить надрез горшечной глиной — иначе дерево может погибнуть, — и с торжествующим видом возвращается с драгоценным лекарством.
Не без опаски даю первую ложку противоядия поселенцу, объяснившему свойства эвкалипта. Вообще это здоровенный детина с луженой глоткой, но все же надо и его подлечить. Он пьет и делает ужасную гримасу. Бедолагу буквально трясет. С нетерпением жду, когда подействует лекарство. Оно оказывается чудотворным! Всего пять минут спустя пострадавший успокаивается, лучше различает предметы, и свет уже не так раздражает его глаза.
Ободренный первым успехом, даю лекарство остальным больным, и можете представить мою радость: все пациенты почти сразу приходят в нормальное состояние.
Опасаясь, что это улучшение преходяще, побуждаю их воспользоваться моментом и принять все меры предосторожности, чтобы отразить возможное нападение каннибалов, которые, разумеется, незнакомы со свойствами калабарина и не подозревают о его воздействии на отравленных белладонной.
Теперь можно заняться животными, прибегнув к тому же средству. К сожалению, нет воды, и приходится собирать сок из надрезанных корней. И хотя лес состоит по большей части из эвкалиптов, никто не решается далеко уходить от лагеря, страшась услышать свист летящего копья.
Расставляем повозки в конфигурации креста Святого Андрея[103], чтобы из этого укрытия видеть противника со всех сторон, не боясь нападения с тыла. Оружие — под рукой. Каждый занимает свое место. Часовые, отобранные из наиболее крепких людей, располагаются по углам. Лошадям спутываем ноги, собак привязываем под повозками. Бедные животные еще больны, и я очень боюсь их потерять. Какое-то время они чувствовали себя лучше, но теперь снова начались конвульсии.
Настала ночь. Все забылись в тревожном сне. Я же, охваченный мрачными предчувствиями, не могу заставить себя закрыть глаза. Благотворное действие калабарских бобов на моих друзей очевидно, но отравление было настолько сильным, что вызванная им сонливость еще окончательно не прошла.
Только бы не проявились вновь последствия отравления!
Лекарство оказало волшебное действие на нервный организм мисс Мери. Она впечатлительна, как ребенок, и удивительно хорошо воспринимает снадобье, судя по той терпеливости, с которой пьет отвратительный по вкусу напиток. Ее состояние улучшилось, зрение восстановилось, девушка отчетливо воспринимает все окружающее.
Когда я сказал ей, что причина всеобщего недомогания — отравление источника каннибалами, первые слова, которые у нее вырвались, были мольбой простить их.
— Бедные люди, — сказала Мери. — Их поступки вызваны голодом. Они не имеют ни малейшего представления о гуманности — это несчастные жертвы невежества и нищеты.
— Весьма сожалею, мисс, что не могу разделить ваши иллюзии. А что, если бы вы все умерли? Простить дикарей, отравивших вас для того, чтобы съесть? Достойны ли они большего сожаления, чем волк или тигр, которые растерзывают людей?
— Но, месье, эти несчастные тем не менее — человеческие существа. Надо попытаться их обучить, проповедовать им Евангелие. Я слышала, некоторым миссионерам удавалось с помощью кротости добиться замечательных успехов.
— Возможно, мисс, но сегодня на это у нас нет времени.
— Ну, хорошо. Однако обещайте мне, что, встретив их, не прибегнете к насилию. Если бы вы знали, как я страдаю, когда вижу проливающуюся кровь!
— Если не удастся покончить дело миром, придется защищаться.
— Несомненно, но стреляйте только в крайнем случае.
Подвожу девушку к ее повозке, которая находится в самом центре пересечения креста Святого Андрея. Она укладывается рядом с верной Келли, пожелав мне спокойной ночи. У входа в «спальню» под одним покрывалом по-братски расположились два колосса — Робартс и Сириль. Теперь я спокоен: думаю, любовь восторжествует над недугом.
Десять часов вечера! Под сенью огромных деревьев совсем темно, лишь на небосводе мерцают звезды. Их слабый свет не доходит до нас.
После всех дневных волнений и переживаний я, кажется, засну. Звезды танцуют… Деревья тянутся все выше…
Вдруг огненная вспышка, сопровождаемая звуком выстрела, заставляет меня вскочить… «К оружию!..», «К оружию!..» Посветлело: это отблески ружейных залпов. Тут же раздаются нечеловеческие вопли. Жалобно скулят собаки. Фыркают лошади. До нас доносится зловещее: «Кооо-мооо-хооо-эээ!» Людоеды!
С трудом различаю во тьме плотную группу бесноватых фигур. Несмотря на филантропические[104] советы мисс Мери, стреляю в самую середину толпы.
Вопли дикарей усиливаются. Но наступающие, вначале захваченные врасплох, снова надвигаются всей толпой. Половина путешественников еще спит. Этого я и боялся. Усыпляющее действие наркотика не прошло.
На каждого боеспособного члена экспедиции приходится более чем по двадцати противников!
Какой бой! Десять раз за одну секунду оказываюсь совсем близко к каннибалам. К счастью, наше ничтожное число компенсируется огнестрельным оружием. Кроме того, мы физически сильнее. Это и спасает. Наконец спящих одурманенных людей пробуждает оглушительный шум, поднявшийся вокруг. Они тоже берутся за оружие.