— Я, господин барон!
— Самое скучное — сегодня до заката несешь обязанности секретаря при начальнике стражи.
— Да, господин барон!
— Марти.
— Я!
— На кухню.
Все, включая стоящего рядом Эгельберта, издали до удивления похожий звук, что-то среднее между кашлянием и хрипением. Марти медленно побагровела.
— Вопросы, боевой подруг?
— Если меня… Если я… Вас я… Да я вас!!
— Нет вопросов, сказано! Или — я кивнул на ворота, — выход там. Напоминаю, что если кто не выдержит и сбежит — похрен, уплочено! Марти, все понятно с сегодняшним назначением?
— Да! — Как можно было это слово прошипеть? Но ведь смогла. Оглянувшись на ухмыляющихся пажей я добавил:
— И передайте мадам ван Шторре, что я просил поработать с вами на среднем круге.
Девушка недоумевающе покосилась на меня, потом гордо задрала нос и пошла к хозяйственным постройкам. За ней потянулись, переговариваясь, остальные пажи.
Так.
— Внимание! Теперь вернулись и построились снова! — Пажи, остановившись и немного попереглядывавшись, снова предстали перед моей милостью.
— Объясняю один и только один раз. Все команды, пожелания и слова напутствия от меня, господина управляющего или господина начальника стражи считать приказом, подлежащим немедленному выполнению! И выполнять бегом. Ясно?
— Так точно!!!
А в фильмах сержанту обычно приходится повторять «не слышу», чтобы добиться такой реакции. Видимо, пажи смотрели эти фильмы и решили обойтись без тренировочных попыток.
— Черт, мама все-таки запихнула меня в военное училище… — Я остановился перед ван Клиффом и взглянул сверху вниз. Не так просто это было проделать, Он при всей своей полноте в росте уступал мне едва ли, просто сутулился постоянно.
— Вас сюда пригласили проверить, достойны ли вы войти в элиту. Никто не собирается вас здесь удерживать, или что-то вам обещать. Вы вольны в любой момент уйти. Более того, я даже не гарантирую, что вы и в оруженосцы-то пробьетесь, не говоря о высоком рыцарском звании. И только от вас зависит, кем вас будут считать в этом замке и на этой земле — достойными наследниками благородных семей, проходящими свое испытание, или обычными лоботрясами-туристами, купившими экзотический тур. А теперь, когда я объяснил эту тонкость и убедился во взаимопонимании, вы можете выполнять свои поручения… БЕГОМ!
Ну вот, совсем другое дело. Даже феминисточка рванула в сторону кухни почти не показывая отвращения ко мне. Это правильно: если хочешь, чтобы стажеры не доставляли тебе забот — нагрузи их так, чтоб им вздохнуть некогда было. Правда, все равно не помогает, но хотя бы не ты один страдаешь. Черт, а у меня же тут еще несколько десятков таких же, и всех надо… черт с ними, пусть Эгги с Изей напрягутся. Господин барон изволят отдыхать после зверств. Тем более, что откуда-то уже слышались характерные интонации… ну да, какой же гасконец не любит покомандовать с важным видом?
Сзади вежливо кашлянули, я обернулся.
Невысокий головастый парень с широким тонкогубым ртом еще раз откашлялся, и, гордо вздернув голову, заявил:
— Барон Гравштайн! Я, барон Элепар фон Виндифрош, пришел объявить вам войну!
Повернувшись к управляющему я с печалью в голосе заметил:
— Вот она, современная молодежь. Только вошел, не поздоровался даже — бац! Войну объявил! Может, это геномодифицированная соя им агрессию повышает? Или этот, как его — друм-н-басс?
— Э-э… я забыл предупредить вашу милость, что у баронов Гравштайн с баронами фон Виндифрош наследственная вражда.
— Давно?
— С пятнадцатого века.
— Солидно. И по какому поводу!
— Они воры!
— Мы не воры! Это испанцы виноваты! — Головастик мгновенно превратился в ярко-красную надутую жабу. Впрочем, ему даже шло. Из дальнейшей ожесточенной ругани я узнал об одном из самых старых имущественных споров Европы.
Как-то, давным-давно, в той самой часовне святого Эгберта, хранилась реликвия — Чаша первого герцога. Художественная ценность сомнительна, зато историческая несомненна: этот серебряный стакан принимал участие в церемонии превращения простого варварского вождя в цивилизованного христианского герцога, так что для эсков реликвия была очень значимым Символом Нации (и единственным оставшимся, поскольку все сколько-то ценное добро постоянно отбирали завоеватели). Чашу эту после проведения церемонии подарили одному из новых баронов… вместе с проводившим эту церемонию священником. Да-да, тот самый Эгберт, три года парившийся на баронской киче. Так что насчет «чудес не значилось» я поторопился, привести под руку Церкви целый народ это солидно, пусть даже кончилось лично для него как-то не очень. Но так или иначе чашу однажды попросили для очень торжественной церемонии фон Виндифроши. И как раз в момент передачи реликвии эсков опять завоевали, потом этих завоевателей вышибли другие, третьи… когда через сто лет наконец выдалась свободная минутка гравштайнцы кинулись к соседям за имуществом, а его уже увезли в неизвестном направлении. Еще сто лет спутся реликвию все-же нашли, но ее уже считали своей испанцы, точнее — испанский король. И у него она, что характерно, так же проходила по разряду священных, исторических и так далее, а значит возвращать никто не собирался. Понятное дело, теперь одни эски обвиняли других в ротозействе, а те в ответ оправдывались надуманными причинами вроде столетнего завоевания. И тянулось это уже пол-тысячелетия…
— Ну что же, понимаю. Наши у ваших в счет долга корову угнали, ваши у наших в отместку мельню сожгли, так до сих пор и не можете помириться?
— Это священная борьба! — Оба эска смотрели на меня с одинаковым выражением лица. Мол, ты, Шурик, барон авторитетный, но зря так…
— Тогда пойдем.
— Куда? — Виндифрош видимо считал, что теперь мы должны сразу сцепиться насмерть.
— Туда. Должен же я обозреть, как мой замок готов к очередному витку непрекращающейся драки? Кстати, когда в последний раз были боевые действия?
— Сто два года назад. Выдалась свободная от хлопот зима, господин барон, и мы тогда им здорово вломили! — Эгельберт оживленно взмахнул сухим кулаком.
— Это еще кто кому вломил! Мы тогда вашим славно накидали!
— Хватит, горяч-чие па-арни! Вижу, что накопилось. Пойдем… ужин скоро, надо аппетит нагуливать.
Подхватив обоих под локти я двинулся по двору. За углом как раз что-то гремело. Ну что же, самое время продемонстрировать навыки вождения комиссии по стройке!
— Упыря кормили? Что-то он сегодня особенно нервный.
— Утащил кусок мяса с кухни. — Фон Шнитце тут же скривился.
— Куда?
— Кто же знает, господин барон. У этой твари в замке столько укрытий… я подозреваю, что он освоил вентиляционные ходы и теперь может пробраться в любое помещение.
Мда, не любят мои подданные бедного котика. Хотя не зря же обычно в одном предложении с его именем как правило стоят слова «украл» или «покусал». Вот и головастый барон прислушивается… кстати, и правильно делает! Будем знакомить гостя с реалиями этого сурового мира!
— Прошу, Элепар. Можете называть меня просто Александр, какие уж церемонии между соседями!
Тем временем откуда-то из-за поворота донесся нарастающий лязг. Я даже остановился, вопросительно поглядел на Эгельберта, но тот лишь пожал плечами. Еще минута ожидания, как в кино, когда понимаешь, что сейчас вот появится что-то ужасное, потом громкий скрежет металла по камню… Железный человек остановился, развернул ко мне голову, рывками поднял руку в салюте, и, покачнувшись, двинулся дальше.
Доспехи в замке были новоделом, конкретно этот — репликой турнирного комплекта для всадников, в нем, вообще-то, ходить пешком не полагалось. Прибавить щит, меч и накидку — железо весило столько же, сколько и сам стражник, и выглядел он то ли робокопом, то ли ожившей статуей. Надеюсь, не упадет прямо тут, потому что придется звать кого-то, чтобы помогли поднять. Слегка раздвинув локти для равновесия, тяжело переваливаясь, боец прошел мимо нас, остановился на углу, чтобы не занесло, плавно развернулся с грацией башни главного калибра на линкоре, уловил новую цель и наконец скрылся из виду, еще минуту наполняя двор лязгом и скрежетом.
— Хорошая броня, правда? У меня таких бойцов несколько десятков теперь… вот, кстати, мои новые министериалы.
— А-а… га. — Зрелище внушало уважение. Весь внутренний дворик, в который мы заглянули, был заполнен людьми. Эгги-младший суетился среди толпы волонтеров, составляя списки и выясняя, кто на какой работе меньше напортачит, и куда кого запихнуть на ночь, чтобы поменьше жалоб потом приходилось выслушивать.
— У вас сколько бойцов?
— Ну-у, я пока не собирал ополчения. — Головастик вдруг понял, что стоит рядом со своим врагом перед кучей молодых, громко обсуждающих недавнее состязание людей.