– Сядьте, – произнес он, беря ее руку и сжимая запястье. Ощущение его пальцев на коже заставило ее на мгновение замереть. Сердце бешено забилось, и ей стало трудно сохранять благоразумие. Ощущение было очень странным и пугающим, ничего подобного не случалось с ней уже давно. Она так привыкла держать все под контролем, что, оказавшись в ситуации, которую не могла контролировать, Софи была близка к панике.
– Я говорила вам, – начала она холодно, – что не люблю, когда вторгаются в мое частное пространство. – Ей казалось, она слышит биение собственного сердца, этот звук был таким громким, словно стук барабана.
– Я вовсе не пытаюсь это сделать, – произнес он мягко, – я лишь хочу поговорить с вами.
Они посмотрели друг на друга, и Софи первая опустила глаза. Когда она наконец села, почувствовала, что дрожит. Она налила себе еще вина и сделала несколько больших глотков, чтобы немного успокоиться.
– Что вы скажете о строительстве домов здесь? – спросил Грегори.
Софи вздохнула с облегчением, потому что, когда разговор касался нейтральных тем, все было прекрасно.
– Все идет лучше, чем я думала, – признала Софи, не глядя на него, но ощущая его мужскую притягательность. Черное шло ему, оно усиливало ауру опасности, которую он излучал. Сознавал ли он это? Скорее всего, да, решила молодая женщина. Она отпила еще немного вина, а потом осушила бокал до дна и налила себе новый. – Мы все были в ужасе, когда услышали об этом, – продолжила Софи, поигрывая бокалом, – мы представляли, что наша милая маленькая деревенька окажется в окружении каменных джунглей. Что я могу сказать? Вы хороший строитель.
Грегори рассмеялся.
– Я же не кладу кирпичи своими руками, – заметил он, – я всего лишь владею конструкторской фирмой.
– Но вы же руководите процессом.
– Естественно.
– В таком случае, вы хороший… никак не подберу нужного слова… специалист по развитию недвижимости. Я мало знаю о конструкторском деле, Софи склонила голову. – Может, вы просветите меня. Мне кажется, мужчины любят рассказывать о своем бизнесе.
– Я просто поражаюсь тому, как безупречен ваш язык, – ответил Грегори, уставившись на женщину. Софи взмолилась про себя, чтобы он отвел от нее взгляд. Ее голова кружилась и без этих гипнотических глаз. – И не смею надоедать вам подробностями того, как зарабатываю на жизнь. Кем был ваш муж?
Грегори опустил глаза, произнося эти слова, и, хотя Софи разумом понимала, что должна проигнорировать вопрос, промолчать, она неожиданно для себя услышала собственный голос:
– Он занимался финансами. Работал на одно из основных финансовых учреждений в Сити. – Отпив немного вина, она продолжила:
– Алан любил деньги. Он любил зарабатывать большие деньги и обожал блага, которые они давали – машины с открытым верхом, пентхаузы в Найтсбридже, уикенды в пятизвездочных отелях Европы.
Не было ничего удивительного в том, что ее первоначальные сомнения по поводу этого человека были вытеснены его решительным, неустанным ухаживанием. Хотя он не привлек ее сразу физически, Софи видела, что Алан обаятельный мужчина, и его постоянное бомбардирование подарками – цветами и шоколадом, привезенным специально из Бельгии, в конце концов ее покорило. Она провела всю свою жизнь в замкнутом мирке Эшдауна, и вдруг оказалось, что ее обожает человек, одаривающий ее такими вещами, о которых она мечтала всю жизнь.
Она опустошила еще один бокал. Второй? Третий? И вновь услышала свой голос:
– Алан – выходец из рабочего класса. – Казалось, Софи обращается к стакану, очень редко она позволяла себе раскрывать душу перед кем-нибудь. – Мой муж много раз повторял, что в детстве часто видел проезжающих мимо богато одетых людей в роскошных машинах и всегда знал, что однажды он будет одним из них. – Софи налила себе еще.
– Это нельзя назвать необычной реакцией, – заметил Грегори. Его голос напомнил ей, что она говорит с ним, а не с бокалом вина.
Софи постаралась собраться с силами и остановиться, замолчать, но не смогла.
– Алану всегда нужно было самое лучшее, – продолжала она. – Он ненавидел все среднее, обычное. Мой муж хотел многого и всего добился.
– Как вы встретились?
– Я готовила для его компании. Он сразу меня заприметил. Моя внешность, вы понимаете… – Софи скривилась. – Ему понравился цвет моих волос и мой рост. Он находил меня эффектной. Подходящей особой для того, чтобы повиснуть на его руке. И я была молода. Достаточно молода, чтобы вылепить из меня то, что хотел он.
– А что хотел он? – поинтересовался Грегори.
– Он хотел найти человека, готового всегда оставаться в его тени. Он покупал одежду для меня, выбирал ее сам. Он боялся, что наружу вылезет моя деревенская простота. – Софи вздохнула и встала. Ее слегка шатало. Глубоко вздохнув, она наклонилась, чтобы взять тарелку Грегори. На этот раз он не стал ей мешать. Софи убрала со стола, а Грегори, сняв с крючка кухонное полотенце, встал рядом с раковиной.
– Не нужно мне помогать, – проговорила Софи, – я оставлю это до утра.
– Чепуха, помоем сегодня. Софи пожала плечами и принялась мыть тарелки. Закончив, она вспомнила о пироге.
– Шоколадный, – объявила она, доставая пирог. – Джейд любит печь. Вернее, любит отмерять продукты и смешивать их. Боюсь, что, спустившись утром вниз и обнаружив, что половина пирога не съедена, она очень расстроится.
– В таком случае, отрежьте мне большой кусок, – попросил Грегори.
– Вам не нужно заставлять себя. – Софи взглянула на него и уже не в первый раз пришла в смятение от тех чувств, которые он в ней вызывал.
– Так случилось, что я люблю шоколадные пироги, – пояснил он сухо, особенно сделанные в форме медвежат.
– Ну, хорошо, – Софи отрезала солидный кусок, налила обоим кофе и пригласила пройти в гостиную. На кухонных стульях нельзя было устроиться удобно, а ей хотелось расслабиться в комфортном кресле.
– Как у Джейд дела в школе? – спросил Грегори, когда они оба уселись.
– Почему вы спрашиваете? – парировала Софи, глядя на него в упор.
– Извините. Я забыл, что задать вам личный вопрос – значит оскорбить вас.
Каким-то образом он превращал ее скрытность и нежелание говорить о своей жизни в грубость, неумение себя вести. Как ему это удавалось?
Софи не могла поверить, что она говорила с Грегори так откровенно об Алане. Наверное, она выпила лишнее, и алкоголь развязал ей язык. Или ее нервозность в его присутствии толкнула ее на эту авантюру? А может быть, отсутствие какой-либо его оценки заставило ее копаться в том, что она предпочла бы забыть? Она не знала, в чем причина откровенности, но теперь чувствовала себя неловко.