Встав с кровати, Бьянка пошла в ванную, а выйдя через пару минут, снова легла, начиная опять ворочаться и недовольно вздыхать.
— Что случилось? — наконец, не выдержав, спросил он.
Она вздрогнула, уставившись на него в темноте широко открытыми глазами.
— Ничего, спите.
— Бьянка, — нетерпеливо рыкнул он.
Девушка замялась, а потом тихо прошептала:
— Я проголодалась.
И из-за этого она ворочается?
Викензо привстал с кровати и посмотрел время на своем телефоне, лежащем на прикроватной тумбочке. Три двадцать семь утра.
— С ужина прошло довольно много времени, — заметил он. — Ты не думала о том, чтобы встать и поесть?
— Сейчас середина ночи, — будто он сказал глупость, прошипела она. — Вредно есть в такое время. Я же потом снова лягу спать.
Это действительно было странно — проснуться среди ночи, чтобы поесть, и снова лечь, однако…
Его взгляд невольно переместился на ее живот, задерживаясь на нем. Может, это из-за беременности? Не могла же она просто лежать и ничего не предпринимать по поводу своих потребностей.
Приняв решение, Викензо встал и, взяв свой халат, висящий на одном из столбиков кровати, натянул его на себя, скрывая так пугающую ее, наготу.
— Пойдем, — велел он не терпящим возражений тоном, направляясь к выходу. — Накормим тебя.
Глава 16
Дон застыл перед открытым холодильником, тупо пялясь в него. Бьянка стояла у стойки, все еще уговаривая свой желудок успокоиться. Она всегда была против приема пищи в ночное время и лишь изредка позволяла себе горсть попкорна, когда смотрела какой-нибудь фильм после окончания рабочего дня, но ребенок, видимо, не понимал вреда и упрямо требовал еды. Наконец, поняв, что даже если ее желудок успокоится, то упрямство Дона ей точно не победить, она присела за стойку, налив себе воды.
— Что ты хочешь? — наконец, сдался ее неразумный муж.
— Йогурт, — ответила она, не рискуя пробовать что-то еще.
Он обернулся к ней, недовольно хмурясь, а холодильник запищал, потому что слишком долго оставался открытым, но Дона это мало волновало.
— Может разогреть лазанью, оставшуюся после ужина? — спросил он, игнорируя ее пожелание.
— Я не собираюсь есть лазанью посреди ночи, — заявила она.
И, видя, что он собирается спорить, добавила:
— Я хочу чего-нибудь легкого.
— Сэндвич? — тут же предложил он. — Здесь есть курица.
Взгляд Дона снова опустился к ее животу, прикрытому широкой пижамной рубашкой поверх штанов, задерживаясь на нем, будто мог что-то видеть. Бьянка не понимала его внезапного беспокойства.
— Еще недавно Вы хотели, чтобы я сделала аборт, а теперь волнуетесь, как бы я не уморила голодом ребенка? — не удержалась она от вопроса, который прозвучал язвительнее, чем ей бы хотелось.
«Ну, что ж, ты просто молодец, Бьянка! И это после обещания быть терпеливой и не нарываться на его гнев»
К счастью, Дон не стал обострять внимание на ее непочтительном тоне.
— Во-первых, я накормил бы тебя в любом случае, будь в тебе ребенок или нет, потому что твои вздохи и ерзания не дают мне спать, — ответил он. — А во-вторых, насчет аборта я передумал в тот же день, потому что к вечеру мысль иметь ребенка мне уже начала нравиться. Даже если бы ты выбрала первый вариант, я не позволил бы тебе это сделать. Не факт, что мы поженились бы, но я мог взять себе любую женщину, и, она согласилась бы играть роль матери этого ребенка. Так, что ты хочешь на ужин? К йогурту. Потому что если ты не дашь мне выспаться, завтра я точно кого-нибудь убью, а ты, как добродетельная католичка, я уверен, этого не допустишь.
Поняв, что он прав и ее желудок вряд ли удовлетворится йогуртом, она встала и направилась к продолжающему пищать, холодильнику, сохраняя между собой и мужем дистанцию.
— Я сама посмотрю, потому что не уверена, что Вы умеете готовить даже вышеупомянутый сэндвич. Садитесь, если намерены меня контролировать, или же идите спать.
Он отпустил дверцу и, проходя мимо нее к стойке, внезапно наклонился и поцеловал ее в макушку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тебе придется привыкнуть к моим прикосновениям, Бьянка, — сказал мужчина, садясь.
Все произошло так быстро, что она не успела даже испугаться. Или, внезапно осознала, что привычка быть кристально честным в своих намерениях, какими бы они не были, невольно начала опускать ее щит.
— Вы действительно не станете заставлять меня спать с Вами, если я буду против? — спросила она, прежде чем растеряла храбрость, испытующе глядя ему в глаза. — Можете дать мне слово Дона? Даже если устанете ждать, даже если этого никогда не случится, и я никогда не соглашусь консумировать наш брак?
На какую-то сумасшедшую долю секунды ей показалось, что на его лице отразилось облегчение, но это не могло быть так. Он выглядел скорее разозленным тем, что она ему не верила после стольких его попыток убедить ее в обратном. Бьянка почему-то была уверена, что он не нарушит своего официального слова, если даст его ей. Еще вчера она ничему не поверила бы, но после того, как он не тронул ее ночью, несмотря на то, что был зол и мучился от боли в поврежденном плече, она поняла, что он действительно достаточно владеет своим телом и своими моральными принципами, которые у него, все-таки, имелись, чтобы сдержать свое слово. О нем ходило много мрачных и пугающих слухов, но никто никогда не усомнился в том, что Дон Фамильи — человек чести.
— Я даю тебе слово, что не буду принуждать тебя к сексу, — сказал он, и, она невольно выдохнула. — Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
Его серьезный взгляд заставил ее опустить глаза от внезапного приступа смущения. Она быстро повернулась к холодильнику и, схватив курицу, закрыла его, прекращая противный писк.
— Но, это не значит, что я не буду прикасаться к тебе, Бьянка, — неожиданно продолжил он. — Я буду обнимать тебя, целовать, и, со временем, это перерастет в кое-что большее. Как бы ты сейчас не противилась этой мысли, когда-нибудь, ты сама этого захочешь. Это я тебе обещаю.
Она застыла, как олень в свете фар, не зная, как вообще реагировать на его слова и чувствуя, как пылают ее щеки от смущения. Когда Бьянка не злилась, ей было сложно принимать такие откровения. Обычно это вызывало в ней жажду борьбы, но в данный момент все, что она испытывала — ужасный стыд, потому что ни один мужчина не говорил с ней таким образом, если не считать нескольких нахалов, считавших ее легкодоступной из-за давней истории с ее женихом, но против них тоже всегда срабатывала злость и ярость, которые она испытывала в таких случаях. Не зная теперь, что предпринять в этой неловкой ситуации, она сочла за лучшее перевести тему.
— Сделать Вам сэндвич? — спросила девушка, кладя курицу на стойку и доставая хлеб.
— Сделай, — хрипло ответил он, но его взгляд, все еще напряженно наблюдающий за каждым ее движением, говорил, что он с удовольствием поглотил бы ее, вместо еды.
Чертов хищник!
* * *
Они оба осилили лишь по половине своих сэндвичей, после чего, несмотря на его возражения, Бьянка убрала за ними, и, только когда следов их пребывания на кухне не осталось, согласилась снова подняться в спальню. Она нервничала, потому что не знала, не захочет ли он приступить к объятиям и поцелуям, о которых говорил, когда они окажутся в постели. Ей совсем этого не хотелось, более того, мысль даже о такой близости наводила на нее страх. Она быстро улеглась, пока он сбрасывал халат скованными движениями из-за своего плеча, и накрылась одеялом до самой шеи, не смотря на его почти обнаженное тело и уставившись в потолок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Расслабься и спи, — сказал ей Дон, ложась рядом. — Как видишь, мое плечо не в том состоянии, чтобы приютить твою голову, хотя мне и хочется спать с тобой в обнимку, несмотря на все неудобства. Я уже говорил, как мне нравится аромат твоих волос? Уверен, ночи, когда я буду спать, уткнувшись в них лицом, будут незабываемы.