Читать интересную книгу Журнал «Вокруг Света» №05 за 1985 год - Вокруг Света

Я отправился в Грецию, еще не имея окончательно разработанных планов. Тот факт, что на дне греческих вод покоится огромное количество самых разнообразных судов, ни в коей мере не умаляет трудностей поиска и обнаружения подлинных античных «залежей». Легкодоступные места давным-давно разграблены. Опыт подводных «работ» в этом районе насчитывает не одно тысячелетие — еще персидский царь Ксеркс посылал людей на дно, чтобы поднять из-под воды бронзовые тараны затонувших военных кораблей. Под воду спускался и сам Александр Македонский. Он пользовался примитивным колоколом, который именовался «колимфа»... Мы же в своих поисках должны выбирать наиболее труднодоступные места — те, где часты бури, где слишком большие глубины, где изобилуют обрывистые подводные склоны, иными словами, места, которые не под силу обследовать ныряльщикам-любителям.

Море пока нас балует. Но мне известно, что зимой в Греции оно может проявить свой отвратительный нрав — гневливость и предательскую обманчивость. И действительно — через несколько дней над портом занялось серое, даже какое-то грязное утро. Море вспенилось барашками. Где они, лазурь и солнце Греции с почтовых открыток? Эти места прославились своей мерзкой погодой еще во времена античности. А сегодня всплески дурного настроения моря приходится терпеть нам.

Тесей и Минотавр

Во время рождественских праздников «Калипсо» стоит на якоре у Зеи. Ныряльщики и большая часть экипажа вернулись к семьям набраться новых сил. Но в канун Нового года все собрались на борту. Мы отправляемся на юг и берем курс на Милос, один из самых западных островов архипелага Киклады. Именно на этом острове в 1820 году из-под земли извлекли подлинный шедевр греческой античности — Венеру Милосскую, жемчужину Лувра.

Я даже и не надеюсь найти такой же шедевр! Пока мы приближаемся к берегу, я с тоской вспоминаю о строгой красе безрукой богини. Однако мы преследуем более скромные цели — нам надо изучить местный обсидиан. Обсидиан — похожая на стекло вулканическая порода. Чаще всего встречаются образцы ярких оттенков, но обсидиан бывает и коричневым, и черным, и серым.

Плиний Старший утверждает, что честь открытия этой породы принадлежит некоему Обсидиусу, отсюда и название минерала. В действительности речь идет о материале, который люди использовали для изготовления различных орудий еще во времена палеолита. Греки знали всего три месторождения, самое крупное было на Милосе.

Обсидиан использовали для изготовления самых разнообразных предметов (особенно ваз), и его экспортировали во все уголки эллинского мира от Фессалоник (ныне Салоники) до современной Албании, а торговля велась критянами. Если проследить путь движения обсидиана, можно проследить пути распространения греческой цивилизации.

Завидев остров, мы спускаем на воду шаланду и идем к берегу осматривать карьер. Его разрабатывали задолго до прихода римлян. Но тот факт, что милосский обсидиан встречается в самых древних греческих поселениях, исследованных археологами, доказывает: активная морская торговля велась в этом районе еще за семь тысячелетий до нашей эры.

Работа на Милосе не отнимает много времени. Мы поднимаем якорь и отправляемся к острову Андикитира, а оттуда, после нескольких дней стоянки, берем курс на Ираклион — порт и столицу Крита. Город лежит буквально в двух шагах от развалин Кносса, легендарного города царя Миноса.

Говоря о Крите (250 километров в длину, 50 — в самой широкой части, площадь 8618 квадратных километров), нельзя не вспомнить о сказочной минойской цивилизации, которая властвовала над Восточным Средиземноморьем во время бронзового века. Из глубины веков до нас дошло несколько великолепных легенд.

Самая известная из них — несомненно, история Тесея и Минотавра. Минос, сын Зевса и Европы, супруг Пасифаи и первый царь Крита, спрятал в построенном Дедалом лабиринте Минотавра (чудовище с телом человека и головой быка). Минос кормил этого необычного нахлебника человеческим мясом. После победы над Афинами он наложил на город ежегодную дань: семь юношей и семь девушек на корм людоеду.

Тесей, сын Эгея и легендарный законодатель Афин, отправился на Крит, проник в лабиринт и убил Минотавра. Он не заблудился в лабиринте благодаря помощи дочери Миноса Ариадны, которая привязала к его поясу нить, чтобы он мог найти дорогу обратно.

Я не буду подробно останавливаться на продолжении эпопеи. Отец героя Эгей, поверив в его смерть (на самом деле произошло недоразумение), бросился в море, которое отныне носит его имя... Тесей увез с собой Ариадну, затем бросил ее на острове Наксос... Позже он похитил Антиопу, царицу амазонок, которая родила ему сына Ипполита; некоторое время спустя он взял в жены Федру, вторую дочь Миноса, но та влюбилась в пасынка Ипполита, оклеветала его в предсмертной записке, и Ипполит был растоптан собственными конями... Тесей спустился в подземное царство Аида, откуда его вызволил Геракл, но Тесея изгнали из Афин, и он погиб от руки Ликомеда... Наконец, Тесей оскорбил Плутона, и тот приговорил героя к вечному наказанию — пребывать в сидячем положении...

Эти легенды не оставляют равнодушным ни одно человеческое сердце. И пока «Калипсо» подходит к Ираклиону, я представляю себя в роли этого античного героя, стоящего на носу судна под черными парусами и готового сразиться с ужасным чудовищем...

Моим глазам открывается та же картина, что, наверное, открывалась и взору Тесея. На неповторимо синем море возникает серо-зеленый критский берег, над которым высится изъеденная временем горная цепь с увенчанной снегами вершиной Идой, и снова меня охватывает ощущение, что за тридцать пять веков здесь ничего не изменилось.

Бортовой журнал «Калипсо»

4 января. Перед тем как бросить якорь в Ираклионе, я решаю произвести разведку крохотного островка Дня, который словно стоит на страже крупнейшего критского порта. Меня всегда удивляло, что до сегодняшнего дня ни одному человеку не пришла в голову мысль провести там серьезные раскопки.

Остров Дня немного похож на кисть с пятью короткими пальцами, вытянутыми к югу (то есть в сторону Ираклиона). Самый длинный восточный палец называется мыс Ставрос. Между пятью «фалангами» лежат четыре бухты — Агрелиас, Месайос, Капари и Сен-Жорж. Я абсолютно уверен в том, что здесь сохранились следы совершенно удивительной исторической реальности. Мы проведем здесь столько времени, сколько понадобится. А пока я хочу совершить небольшое каботажное плавание вдоль критского побережья и уточнить местоположение некоторых частично обследованных затонувших судов. Погода начинает портиться. Поднимается «мельтем» — препротивнейший местный северо-западный ветер. Он баламутит Эгейское море, гонит по нему короткие яростные волны. Этой ночью мы станем на якорь в Ираклионе. Хотя у «Калипсо» достаточно большое водоизмещение, мы входим в порт с трудом. Интересно, как это делали парусники царя Миноса?.. Завтра, если соблаговолит смилостивиться Эол, отправимся на восток.

5 января. Эол относится к нам с ненавистью. Море показывает свой поганый норов, но мы все же решаем выйти из Ираклиона. Этот порт удивительно неудачно расположен — он отдает себя во власть яростного мельтема, как кроткая Ифигения подставляет горло под жертвенный нож. Ветер врывается в гавань с какой-то садистской радостью и воет в снастях раскачиваемых волнами кораблей. Я испытал на себе «собачью погоду» на всех океанах мира — в Атлантике, в Тихом, в Индийском, в Арктике и в Антарктике,— но гневливостью Средиземное море им не уступает.

Мы минуем залив Малион, мыс Сен-Жан и входим в залив Марабелон, в глубине которого прячется порт Айос-Николаос. К востоку от этого залива лежит остров Псира.

В заливе спокойней, чем в открытом море, хотя качка весьма ощутимая. Во всяком случае, работать можно. Греческие археологи неоднократно проводили раскопки на Псире и обнаружили десятки предметов, относящихся к минойской эпохе: керамику, посуду, лампы... Лучшие находки сделаны в могилах, где, по-видимому, были похоронены богатые люди.

Наша миссия заключается в изучении подводных залежей Псиры. Ныряльщики «Калипсо» сменяют друг друга на дне. Вначале мы обнаруживаем большое количество осколков керамики разных эпох. Затем находим великолепную чашу, относящуюся, по нашему мнению, к минойской эпохе. Чтобы окончательно убедиться в своей правоте, договариваемся о встрече с нашим греческим коллегой доктором Лазаросом Колонасом. Этот человек поражает нас своей эрудицией, вовсе не исключающей простоты в обращении. К сожалению, он говорит лишь по-гречески, однако нам удается понять друг друга.

— Эта чаша,— говорит доктор Колонас,— действительно минойская. Есть смысл тщательно обследовать подводную залежь, где она найдена.