разовый переход мещан Верхоленска к крестьянству. Ведь если с самого начала января 1800 года по 18 февраля 1801 года мещанами в метриках еще назывались представители многих семейств – Багатыревых, Беляевых, Быковых, Высоцких, Калаужевых, Куницыных, Лазаревых, Малцовых, Молевых, Мясниковых, Норицыных, Пихтиных, Поповых, Савиновых, Селивановых, Смертиных, Созоновых, Соловьевых, Тепляшиных, Титовых, Тюменцовых, Уваровских и Черепановых, то с 19 февраля и до конца 1801 года – ни разу. К примеру, Козьма Черепанов 17 февраля того же года назван в метрике мещанином, а уже через месяц с небольшим, 20 марта, – крестьянином.
Что послужило тому причиной? Моя версия: это следствие принципиально изменившейся политики центральной власти по освоению пашенных земель. Именно в тот период по воле императора Павла I в Восточную Сибирь активно привлекались земледельцы. Так, в 1799 году вышел указ «О заселении местности между Байкалом, рекой Верхней Ангарой, Нерчинском и Кяхтой», который был инициирован запиской на высочайшее имя члена Государственного совета Российской империи князя Гавриила Петровича Гагарина. Она содержала предложение предписать губернатору Иркутскому отвести для крестьян «самые плодороднейшие, изобилующие всеми угодьями для поселян нужными, и назначая на каждую душу по тридцати десятин, дабы, кроме пашни, и пастьбы для скота довольно было… На первый раз для двух тысяч душ построить в назначаемых селениях дома из казны, запасти хлеба на год, и приготовить земледельческие и прочие для поселян нужные орудия. Також снабдить их и нужным скотом для обзаведения и семенами для посева… Необходимо надобно, чтобы доколе сии поселения совершенно укоренятся, были бы от губернатора определены надзиратели надежные, попечительные и знающие в сельском хозяйстве… Всякий пришедший поселянин свободен от всяких податей на пять лет»46.
А.И. Корзухин. Возвращение из города
Хотя этот указ не затрагивал напрямую Верхоленск, понятно, что разумный иркутский губернатор должен был принять и в отношении его земель во многом аналогичные меры. Тем более что в конце 1799 года Павел I рассылал сенаторов для осмотра губерний, особым пунктом инструкции предписывая им «взять сведения», достаточно ли земли у крестьян, «сделать мероположение» для предоставления о том Сенату и выяснить вопрос о переводе поселян с малоземелья на пустопорожние земли. Немаловажно и то, что при Павле I государственные крестьяне получили право записываться в мещанское и купеческое сословия, и, значит, те, кто был в этих сословиях ранее и переходил в крестьяне, мог при желании вернуться обратно.
Так что на переломе XVIII и XIX веков Черепановы в числе других мещан-верхоленцев стали перед выбором принятия предложения, от которого нельзя было отказаться. И приняли его: взяли себе наделы земли и сделались крестьянами. Исключение составили лишь четверо Черепановых: Петр – сын Зиновия Григорьевича со своим племянником – тезкой Петром Михайловичем, и два сына Ивана Григорьевича Черепанова Лев и Григорий. И наиболее вероятная причина такого исключения в том, что они не имели потомков, с кем могли бы вместе обрабатывать землю. Похоже, что старший Петр (в 1806 году он в метриках назван купцом, в 1810 и 1815 годах – мещанином) и Лев Черепановы вообще были бездетными, ведь записи об их бракосочетании и наличии у них жен и детей полностью отсутствуют как в верхоленских метриках[119], так и в сказках шестой ревизии мещан Иркутска, кем они в 1801 году стали числиться47. А Григорий довольно поздно, в 1812 году в возрасте двадцати восьми лет, женился на Тюрюминой Марфе Григорьевне, дочери крестьянина из Качинской волости, и из его девятерых детей не менее пяти умерли во младенчестве, одна дочь – в два года. Трое оставшихся – Фока, Федор и Надежда, которые были рождены соответственно в 1816, 1818 и 1822 годах, то ли также умерли детьми, то ли были еще подростками, когда потеряли в 1825–1826 годах своих родителей[120] (Григорий Черепанов умер от чахотки в статусе иркутского мещанина в 1825 году, когда ему было всего сорок три года, от той же болезни спустя полтора месяца в тридцатипятилетнем возрасте умерла его жена Марфа, а еще через два месяца – его сорокадевятилетний старший брат Лев). Младший же Петр весной 1801 года не достиг семилетнего возраста и, вероятно, попал в иркутские мещане за компанию со своим дядей.
Из Черепановых к некрестьянскому сословию после 1801 года относился также ясашный Ананий. Но он никогда и не именовался мещанином и, как выяснилось из метрической записи при его крещении, не был кровным родственником «моих» Черепановых, а был подкинут в 1790 году Зиновию, старшему сыну Ивана Григорьевича. И, похоже, что хороших отношений Анания с обретенной родней не сложилось: ни он, ни его дети не были восприемниками своих однофамильцев, а те, в свою очередь, не стали восприемниками многочисленных детей Анания[121], кроме единственного случая, когда в 1816 году таковым был назван Никифор Черепанов, младший брат Зиновия Ивановича.
Местные деревни. Языческая гора
Вероятно, на начальном этапе крестьянствования все семьи Черепановых обрабатывали земельные наделы в административных границах самого Верхоленска либо вблизи него с сохранением для проживания своей прежней «столичной прописки». Это предположение вытекает из того, что первое свидетельство в метриках о местожительстве Черепановых вне Верхоленска приходится только на 1811 год, на крестины дочери одного из Василиев в Качинской Вознесенской церкви. Значит, их обустройство в других местностях, включая Кутурхайскую деревню, произошло постепенно, по мере разрастания семейств.
Наверняка они оказались среди последних из наиболее распространенных в Верхоленске фамилий, кто организовал свое компактное проживание вне самого Верхоленска и занялся там обработкой земель. Другие сделали это раньше, вот почему и большинство местных деревень издавна именовалось по их фамилиям – Белоусовская, Болшедворская, Жидовская, Козловская, Куницынская, Пуляевская, Селивановская, Толмачевская, Тюменцовская, Уваровская, Хабардинская, Челпановская, Шеметовская. Подобные же имена дошли до сегодняшних дней. Такой чести не удостоились Мальцевы, Созоновы и Черепановы[122], поселившись в местностях, уже имевших к тому времени устоявшиеся названия. Одно из них – Кутурхай, примерно в пяти верстах по течению Лены выше Верхоленска, а по твердой дороге – в часе ходьбы от него. Жители Кутурхая ставили свои избы на обоих берегах Лены, связанных обычным или маятниковым паромом[123].
Если верить материалам первой Всесоюзной переписи населения по Качугскому району, Картухай основан в 1725 году. По тем же материалам, в том же 1725 году были основаны деревни Селиванова и Степнова, чуть позже, в 1730 году, – Козлова, Куницына, Пуляевская, Ремизова и Тюменцева, еще через двадцать лет, в 1750 году, – Белоусово, Хабардина и