Читать интересную книгу Отбор невест для проклятого князя (СИ) - Истомина Елена

- Кто начнет охоту на волкодлака, тот лишь смерть свою найдет, - усмехнулся парнишка. Очень высокий, худой, но плотный. Уже чем-то неуловимо напоминающий молодого, поджарого волка.  

- Ты когда первый раз обернешься?  

- На следующие лето, - гордо ответил парень.  

- Уже натерпеться?  

- Конечно!  

За забором, закричали мужики, зазвенело оружие, остервенело, зарычали волки, заверещали испуганные бабы и то и дело слышались истошные мужские вопли, исполненные боли.   

Я с трудом побарывала желание бросится бежать как можно дальше от этого ужаса. Обняла Огромную берёзу, уткнулась в ее шершавый ствол лбом и с наслаждением ощутила мощный гул ее жизненной силы. Дерево хорошо питали и земля, и небо этого мира. Все здесь было хорошо и гармонично. Если бы не сами люди, с их извечной борьбой за власть и превосходство.  

Подумав с тоской о том, что похоже во всех мирах люди увы одинаковы, не сдержала тяжкого вздоха. А Михей воспринял его посвоему;  

- Не бойся. Волкодлакам ничего не грозит. Они одной левой зашибут любого. А даже если их и ранят немного, то эти раны заживут тут же, - ободрил он.  

- Да, я вот совсем не за волков сейчас переживаю.  

- Невинные если и пострадают, то не до смерти. Не бойся. Князь потом все компенсирует.  

Я лишь горько усмехнулась.   

Чем это интересно можно компенсировать оторванную руку, или ногу, разбитую голову, или выбитый глаз?   

Но даже и не это тревожило меня больше всего! Я боялась, только одного, чтобы юная княжна не увидела и даже не услышала лишнего.  

Я не знала сможет ли Богумир контролировать ярость своего зверя увидев Софью? Подумает ли в этот миг о дочери, что дрожит от страха в соседних покоях?

Глава 22

Богумир 

Светозар был настроен решительно - воинственно и сердце мое заходилось от тяжкой необходимости. Братья убеждали его одуматься и извиниться, и не посягать на девушку, но он говорил, что не может, что это выше его сил и я прекрасно его понимал.  

Все ушли сегодня пораньше. Я очень боялся, что от близости Милы зверь начнет рваться раньше, но он лишь довольно ворчал в ее присутствие и все же, береженого, боги берегут.  

На отборе ни Мила, ни Луша, не подвели. Девушка блеснула умом и сообразительностью в достаточной для меня степени, и весь отбор окончательно утерял для меня смысл. Хотя не совсем. Я рассчитывал подобрать на нем достойных жен для двух своих советников и может для Светозара, если он повинится.   

Но он не повинился и в глубине души, я его даже за это зауважал.  

- Я не могу виниться за свои чувства и за свой зов к ней, и ты это прекрасно понимаешь, брат. Мой выбор - смерть! - сказал он, будучи еще человеком.  

- Как бы я на тебя не злился, я не хочу тебя убивать. Общее решение стаи - изгнание.  

- Нет! Нет! Я выбираю смерть!  

Светозар сам кинулся на нас ища смерти, но общими усилиями был вышвырнут уже волкодлаком за границы нашего княжества. Ближе к Положъю. Это самое дальнее от нас княжество. Там Светозара никто не знает, и он вполне сможет устроиться там для нормальной жизни. Завести семью. Запах Милы его никогда не отпустит, но найдя похожий, он подуспакоиться. Я очень надеялся, что у него хватит благоразумия не пересекать наши границы вторично. С какой бы стороны он не попытался это сделать, мы почувствуем и тогда, пощады не будет точно.  

Обращение Милы ко мне, я услышал на самой границе с Положъем. Глядя как медленно отступает назад потрёпанный волкодлак. Глаза его горели ненавистью, обидой и болью. Ровно так же, как и мои сейчас. Я любил всех своих братьев и даже и подумать не мог, что однажды меж нами встанет женщина. Единственная. Для обоих. Ведь у каждого волка она своя. Со своим уникальным, подходящим только твоему волку запахом. И мне оставалась только молить богов, чтобы Светозар нашел свою не подходящую, а именно истинную, как можно скорее. Только тогда он станет счастливым и свободным.  

А пока что, сердце мое разрывалось от боли за родного человека и волка. Но эта боль ни шла, ни в какое сравнение с той, что я почувствовал, услышав Милу. Какой же невыразимой болью, отчаяньем и страхом они были полны!  

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я замер, на секунду силясь разобраться в случившемся. Как?! Что такое? Кто посмел?? Неужели Софья, воспользовавшись моим отсутствием, проявила  такую прыть? Кроме нее то, собственно и не кому. Ая-яй! А я ведь проявил еще большую недальновидность, оставив при ней только Лушу и Ярогона!  Но я и подумать не мог, что всегда тихая Софья, окажется такой скорой на расправу.  

- В княжестве бунт и предательство! Возвращаемся немедленно! - передал мысль братьям и племянникам.  

Так быстро мы не бежали еще никогда. От скорости даже уши закладывало.  

Следом пришли удрученные мысли  Ярогона.  

- Прости, мой князь! Не доглядел. Не ждал бунта от дружины Софьи. Меня и твою фаворитку сейчас тайно ведут на казнь.  

- Тяни время! Мы уже идем.  

Послал мысль Михею, сыну Доброслава, пробраться в комнату Луши. Взять вещь из комода возле тахты и по запаху, как можно скорее найти их обладательницу и выручить из беды, не стесняясь в средствах.  

Михей с самого рождения был очень смышленым и вертлявым. А нюх у оборотней, тоже с рождения во много раз сильнее обычного. Я даже не сомневался в успехе племянника. Лишь бы только времени хватило парнишке и нам всем.  

От сердца отлегло только тогда, когда я увидел, что они оба стоят за забором княжества. Живые. Целые. Здоровые. Мила, даже бесстрашно пошла к нам на встречу и даже пыталась меня успокоить.  

- Все хорошо, все хорошо. Сейчас ты пугаешь меня куда больше, - робко шептала она, пытаясь справиться со своим животным страхом перед огромным чудовищем, что буквально тыкалось в нее, носом. Волкодлак просто хотел убедиться, что с его единственной все в порядке. И я тоже хотел.   

Физически Мила была в порядке, напугана, конечно, но это уже мелочи.  

- Они казнят Ярогона! - дрожа напомнила она.  

Мы все стремглав бросились к забору со стороны заднего двора, разбежались, подпрыгнули и без всякого труда, одолели семь метров высоты.  

Эти скоты, вчетвером забивали моего ближайшего соратника ногами, видимо потому, что казни через повешенье, он даже со связанными руками, отчаянно сопротивлялся. Ничего. Пара секунд и эти мрази уже валялись с откушенными головами.  

- Найти всех предателей! - приказал я. а сам принялся облизывать израненного воина. Слюна волкодлака любую рану заживляет быстрее любого снадобья.  

- Я тебя подвел, - хрипел мой доверенный, стараясь уклониться от огромного шершавого языка.  

- Нет. Это я тебя подвел, не оставив воинов в поддержку. Не подумал. Не просчитал.  

- Софья взбесилась от ревности!  

- Она еще за это ответит! А Мила жива! Не переживай! Михей ее вытащил из подземелья. Да не вертись ты! Терпи! Утром как новенький будешь.  

- А ты никогда не думал, что Раду именно по приказу Софьи отравили? Вспомни. Она ведь и не переживала о ней.  

- Ну как же не переживала? Ты сам все видел.  

— Вот именно. Видел. Стенания на показ, не есть слезы души, мой князь. Молодой ты еще. Многого не видишь. Она ж к тебе на ложе на десятый день уже пришла. Как только отец уехал. Уважала б память сестры и через положенный год, ты б к ней не сразу подошел еще.  

- Ее позвал мой волк. Ему было нужно, не мне. А зову волка мало кто противится, может. Я был ее первым. Она на утро была в шоке и долго плакала. Мне так стыдно еще никогда в жизни не было. Поверь.  

- Однако она довольно быстро и без всякого смущения вошла во вкус и хозяйкой себя здесь почувствовала. В тот же день с рук тебя кормить пыталась, тело растирала.  Разве в печали и шоке бы делала так? А волкодлаки такого не требуют. У них один приказ - лежать под ними смирно.  

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В те дни, я был в огромной печали и не замечал даже, кто и что мне говорит, кто и что со мой делает. От Софьи, я отмахивался как от назойливой мухи. Ее просто имел мой волк, когда ему приспичивало. Как имел бы любую другую, чей запах бы хоть немного его привлек. Но девчонка упрямо не уходила. Все время была рядом со мной и дочкой. Твердила, что все понимает и даже не сердится на наши грубые ночи. Волкодлаку то было совсем не до нежностей.