Читать интересную книгу Зеркало смерти - Анна Малышева

Все, вместе с коробкой. Эта жестяная коробка снова возникла перед ее внутренним взором – коробка из-под дорогого датского печенья, с красивой картинкой на крышке, изображавшей колокольню, торчавшую посреди озера с лесистыми берегами. Озеро целиком поглотило церковь, но колокольня была в полной сохранности – на ней даже виднелся крест. Анюте эта коробка очень нравилась, и кроме того, напоминала о старшем брате. Это Иван как-то купил ей дорогое лакомство, хотя на те же деньги мог приобрести для себя полтора литра водки… Он сделал подарок в пьяном виде, а протрезвев, был потрясен своей безрассудной щедростью и долго не мог прийти в себя.

«Если она была влюблена, а любовник сумел узнать о деньгах или просто пожаловался на свои затруднения, Анюта своими руками отдала ему все. Но без коробки! Значит, коробку с деньгами украли».

Возможно, ни один следователь не согласился бы с такой логикой, но Наташа была убеждена, что подошла к правде очень близко, почти вплотную. Деньги – да, коробка – нет. Саму по себе коробку не стали бы красть, она имела ценность только для Анюты. Зачем она тому, кто ценит только деньги? Ее забрали потому, что так было быстрее, удобнее… А потом где-то выбросили, чтобы не оставлять улик. Во всяком случае, в доме ее больше не было.

«Может быть, этот тип проследил за тем, как Анюта взбирается на чердак, и понял, что каждый раз после этого у нее появляются деньги. Может, он обыскал чердак в ее отсутствие, нашел коробку и забрал ее, даже не заглянув вовнутрь. Но это уже грабеж! А что было потом? Что могло случиться с Анютой, когда она поняла, что любимый человек ее обокрал?»

«Тогда она нашла таблетки и проглотила их. Была настолько убита горем, что не вспомнила даже о кошке, которая умрет с голоду в запертом доме. Записки не оставила – как она могла написать что-то дурное о человеке, которого любила? А врать, придумывать другую причину она не могла, не хотела. Или… Или просто решила принять успокоительное, но в нервах не заметила, сколько таблеток выпила? Может, ей казалось, что таблетки не действуют. Когда человек очень возбужден, такое бывает, зато потом он валится как подкошенный».

«Но если все так, этот тип должен был тут бывать! И не раз! Почему же никто этого не замечал?!»

И тут она услышала за спиной дробный, частый стук. Женщина вскочила, схватившись за край стола. Она так испугалась этого простого звука, что едва устояла на ногах. «Я тут одна!» – была единственная мысль.

Она сразу поняла, что стучат в дверь, но кто мог прийти? Ирина? Но та ведь обещала ждать ее дома. Соседка? После сегодняшнего неприятного разговора – вряд ли. Ей в голову пришла ужасная мысль, которая совершенно ее парализовала. «А если это тот, кто был здесь прошлой ночью? Тот, кто оставил открытым окно в Анютиной комнате и помял рассаду у стены?»

Стук не повторился, и это было еще хуже. Лучше бы выламывали дверь, тогда бы она закричала, стала звать на помощь, и ее услышали бы. Обязательно услышали бы! Но эта выжидающая тишина…

Женщина прислушалась, и ей показалось, что она различает какой-то шорох – на этот раз не за дверью, а под окном. В кухне горел свет, одна штора была отдернута, и тому, кто стоял в темному саду, было все отлично видно.

«Он стоит там и смотрит на меня, – поняла Наташа.

– Я уверена, что он там!»

И в этот миг за стеклом показалось бледное пятно – чье-то лицо. Она не выдержала и взвизгнула – но звук вышел слабый, полузадушенный. По раме требовательно забарабанили пальцы, но Наташе потребовалось не меньше минуты, чтобы узнать лицо мужа, который с тревогой смотрел на нее из-за стекла.

– Как, это ты! – вскрикнула она и бросилась к двери. В следующий момент она уже обнимала мужа, одновременно оглядывая дорожку за его спиной, темные деревья и соседский забор. – Ты один?

– Конечно, – с неменьшей тревогой ответил он. – Что с тобой? Почему ты мне ни разу не позвонила? Ни вчера, ни сегодня… Я пришел с работы и позвонил соседке – а та едва зубы разжимала, сказала только, что не видела тебя после полудня. Ну я и приехал с последней электричкой.

В доме у Елены Юрьевны зажглось еще одно окно. Наверняка соседей удивил, а то и разбудил шум. В этой семье ложились по-патриархальному рано. Наташа торопливо ввела мужа в дом и заперла входную дверь.

– В каком ты состоянии, – продолжал он, оглядывая ее бледное лицо и тени под глазами. – Вся дрожишь, губы серые! Это я так тебя напугал?

– Я сама себя напугала, – она без сил присела к столу. – Задумалась, и вот… Я же не знала, что ты приедешь, разве я думала, что это ты… Прости, я просто забыла позвонить…

Ей было одновременно и очень хорошо, и скверно – наступала реакция после нервного стресса. Она едва шевелила губами и чувствовала отвратительную слабость.

– Много раз могла тебе позвонить… – бормотала она, уцепившись за эту мысль. – В самом деле! И с почты… И от Женьки. Извини… Как Ванька?

– Отлично, – нетерпеливо бросил он. – Только скучает по тебе. Так кого это ты думала увидеть вместо меня?

Немного придя в себя, она рассказала ему все. Наташа пыталась привести свои мысли в порядок, не перескакивать с одного момента на другой, не впадать в истерику, но рассказ тем не менее получился весьма сумбурный. Тут перемешалось все – и подаренные в библиотеку книги, и маньяк, напавший на одну из близняшек, прорезавшийся у девушек дар речи, загадочный любовник Анюты, о котором узнали только врачи, осматривавшие ее тело. И еще – часы. Часы и незапертое окно, которое она, несомненно, запирала на ночь.

Павел не перебивал, не пытался что-либо уточнить. Он слушал, изредка кивая и не сводя глаз с бледного лица жены.

– Ну что ты скажешь? – вздохнула Наташа, закончив отчет. – Назовешь меня сумасшедшей?

– Почему же… – медленно проговорил он. – Но кое-что ты притянула за уши. Особенно, что касается денег. Ты говоришь, она бы сама ему все отдала… Так зачем этот тип украл коробку? Проще было попросить.

– А может, не проще! – возразила Наташа. – Может, он не знал Анюту так, как я ее знала! Может, думал, что она обычная, такая, как все, а какая нормальная женщина отдаст любовнику все свои деньги! Любовнику – не мужу!

– А кто запрещал мне называть Анюту ненормальной? – торжествующе воскликнул Павел. – Теперь сама?

Женщина раздраженно тряхнула волосами и встала.

Подошла к окну, вгляделась в темноту. У соседей уже погасили свет. Она плотнее задернула шторы и повернулась:

– Давай-ка спать. Я страшно устала.

– Обиделась? – Он тоже поднялся из-за стола. – Ну прости, я ведь тоже устал…

Наташа ответила, что не обиделась, но когда она стелила постель, а муж, подойдя сзади, попытался ее обнять, она передернула плечами, освобождаясь от его рук. Павел промолчал.

Забравшись в постель, Наташа сразу отвернулась к стене. «Из всего, что я рассказала, его задело только это… Случайно назвала Анюту ненормальной! А он и обрадовался! Поймал меня на слове! Потому что плевать ему на Анюту, на всю мою семью и на меня тоже!»

За восемь лет их брака она никогда не думала так о муже. Да, им случалось поспорить, и часто эти споры так и кончались ничем – супруги не могли прийти к общему мнению. Как правило, в таких случаях Павел сдавался и замолкал, а Наташа некоторое время продолжала кипятиться про себя, пока не начинала понимать, что это не становится глупым. Но серьезных размолвок не было, а уж из-за Наташиной семьи – тем более. В сущности, они жили так, будто она была сиротой и никакой семьи на Акуловой горе вовсе не существовало. Тем более что семья эта становилась все малочисленней… И что это место значило для нее, кем для нее были эти люди, Наташа поняла только, когда умерла сестра.

«Вот что значит быть совсем одной! – думала она, закрыв глаза и стараясь дышать потише, чтобы муж с ней не заговорил. – Это – когда нет выбора. Раньше выбор всегда был. Я могла сюда вернуться, поболтать с Анютой, поругать Ивана за пьянство, поиздеваться над скупеньким Ильей… Да, наша мать гениев не рожала, здесь все были настолько обыкновенными, что у меня иной раз скулы сводило… Одни и те же разговоры, мысли, интересы. Замкнутый круг! Они будто ехали на карусели – лошадки скачут, а на самом деле, не двигаются с места. У каждого был свой конек, и каждый на нем потихоньку ехал, год за годом, не думая что-то менять. У Ивана – алкоголь, у Ильи – деньги, у Анюты – книжки, потом вот религия. А теперь их нет, и кто же у меня остался? Этот мужчина, которому все равно, что тут происходит?»

Павел неожиданно поцеловал ее в плечо. Наташа вздрогнула.

– Я же слышу, что ты не спишь, – прошептал он. – Ну прости меня еще раз, если одного раза мало. Ладно?

– Простила уже, – неохотно ответила она.

– Хорошо, если так. Клянусь, что больше никогда не скажу…

– Договорились.

– А вообще, я хотел сказать, что ты молодец, – продолжал он, придвигаясь еще ближе. – Столько всего раскопала за два дня! Я помню этих сестренок… Они и вправду заговорили?