– Ты меня действительно не знаешь, – он перешел через дорогу, спрятался от солнца под козырек.
– Вот и неправда. Мама о вас столько всего рассказывала, что с ума сойти можно. Как будто вы и не уезжали никогда.
Выхину стало интересно.
– И о чем же она рассказывала?
– Разное, – шевельнула плечом Ленка. – В основном о том, какой вы были классный парень. Постоянно вспоминает тот год, когда пропал ее брат, а потом еще и вы уехали. Навалилось разное.
– Я лечился. Думал, что вернусь, но не вышло.
– Да, об этом мама тоже болтала. Вы ей писали письма. Около года, да? Потом перестали. Наверное, когда решили, что больше сюда не приедете. Что вам здесь делать, в этой дыре?
Она характерно обвела рукой пыльный тротуар, редкие рыжие кусты вдоль обочины, дальний перекресток.
– Почти год в больнице провёл. Нервный срыв из-за всего… что происходило тут. Сейчас есть модное словечко – буллинг. Раньше называли просто травлей. Мама об этом рассказывала?
– Что-то рассказывала, да. Вы враждовали с её братом. Ему не нравилось, что вы ухаживаете за мамой. А вы, такой огромный и грозный, избили его несколько раз.
Выхин криво ухмыльнулся.
– А Капустин и его компания выслеживали меня в лесу с хоккейными клюшками… Швыряли в спину шарики с краской. Как-то подкараулили у магазина и стали закидывать камнями. Знаешь, серьезно так закидывали, целились в голову, подбирали большие булыжники. Чтобы до крови. Я еле ноги унес тогда.
– Пацанская вражда. У нас тоже самое было в школе. Подростки всегда найдут способ зацепить друг друга.
– Но об этом твоя мама не рассказывала. Я её понимаю в каком-то смысле. О мертвых либо хорошо, либо нечего. Кто же будет обвинять пропавшего пацана?
На трассе показался автобус. Он неторопливо подкатил к остановке, распахнул дверцы и Выхин с Ленкой забрались в салон.
Внутри было ещё жарче, чем на улице. Выхин почувствовал головокружение, плюхнулся на первое же свободное кресло. Ленка примостилась рядом. Через два сиденья сзади примостилась бабка с огромной клетчатой сумкой, заслоняющей проход. То ли от бабки, то ли от сумки разносился тяжелый аромат солений, вперемешку с запахами жареного мяса, яиц, навоза. Выхин, давно отвыкший от подобного, болезненно поморщился.
– Каким был моя дядя? – спросила Ленка, когда автобус, громыхая чем-то под сиденьями6 поехал дальше. – Расскажите, что о нем знаете. Без прикрас.
– Ты правда хочешь услышать?
– А вы больше за меня боитесь или за себя?
– Не знаю. У меня не так много воспоминаний о нем, и все они негативные. Дай-ка подумать… –Февральский холод коснулся его лица, как вчерашней ночью… Выхин зацепился за прошлое, потащил, как болезненный нерв из дырявого зуба. – Дюха был заводилой. Классический парень из старших классов, который держит вокруг себя прихвостней. Брал агрессией, совранной башней. Таких парней обожают девочки и уважают в школе. В драки лез постоянно, не только со мной. Держал в страхе пацанов с соседних кварталов. Потому что все знали, что у Дюхи нет тормозов. Рассказывали, что как-то он столкнулся плечом на остановке со срочником, который приехал на побывку. Парень был вдвое больше меня, вдвшник. Он Дюху даже не заметил. А Дюха начал на него огрызаться. Мол, куда прешь, давай побазарим… ну и получил по голове. Другой бы на его месте закусил удила, а Дюха пошел домой, взял отцовский охотничий карабин и отправился искать срочника по городу. Он примерно знал, где тот живет. Выжидал его несколько часов. Потом выследил и где-то в безлюдном месте приставил карабин тому к затылку. Велел встать на колени, заставил просить прощения и молиться. Думаешь, понтовался? Нет. Он реально выстрелил, но в сторону, так, что, говорят, у срочника из уха кровь пошла.
– И его не посадили за такие дела?
– Непуганая молодежь, – ухмыльнулся Выхин. – Не знаю, правдива эта история или нет, но у меня с ним все было серьезно. То есть он бы меня в какой-нибудь момент убил. К этому все шло.
– А потом пропал. Как удачно.
Ленка, приподняв брови, разглядывала Выхина. Ожидала реакции. Начнет ли оправдываться?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Ты на него похожа, – сказал Выхин, выдержав её взгляд. – Такая же дерзкая.
– Вас обвиняли в его пропаже?
– Господи, что за вопросы?
– Задерживали? Ну, как в фильмах. Типа, вы конфликтовали, а он вдруг пропал и все такое.
– Дюха конфликтовал вообще со всеми. Даже его прихвостни его побаивались. Тебе мама рассказывала про дразнилки?
Ленка помотала головой.
– Незадолго до моего приезда в город, Дюша где-то нашел старую книжку, еще советскую. Сборник дразнилок. Прочитал, понравилось, и он начал всех вокруг дразнить. Особенно друзей, которые за ним везде увязывались. Как-то собрал их и каждому дал персональную дразнилку, велел выучить.
– А ты откуда знаешь?
– Мама твоя рассказывала. – Он хотел добавить, что давно обо всем этом забыл, а вот сейчас вспомнил, но сдержался, чтобы не вызвать лишних вопросов. – Каждый раз при встрече нужно было обменяться дразнилками. Это как ритуал приветствия. Такая вот дурацкая шутка, на самом деле, и она некоторым не нравилась. Один какой-то друг Дюши сказал, что не будет ни про кого читать дразнилки, на свою тоже обиделся. Знаешь, что Дюша сделал?
– Дай угадаю, – Ленка картинно нахмурила носик. – Подговорил остальных, чтобы они дразнили бедного парня и не давали ему спуска?
– Ага.
– У идиотов ходы примерно одинаковые. Времена меняются, а поступки остаются.
– Он выбрал этому пацану пять или шесть обидных дразнилок. Разные, про вес, рост, жадность, неряшливость… И они его дразнили постоянно. На уроках, на переменах, после уроков, на прогулках, везде. В конце концов, он перестал с ними общаться.
– Еще бы.
– Но они его все равно дразнили, как встречали. Всей компанией. Потом как-то улеглось, судя по всему. Дюша переключился на меня. Но я очень хорошо себе представлял, что чувствовал тот парень. Тем более, он считал Дюшу своим другом. Мне-то было проще в какой-то мере, я приезжий, никого не успел узнать…
Ленка вдруг вскочила с кресла и, схватив ладонь Выхина своей крохотной холодной ладошкой, потянула по проходу.
– Остановите здесь! – крикнула она водителю. – Кажется, мы прозевали остановку! Остановите, пожалуйста!
Автобус послушно притормозил. Духота вперемешку с запахами в салоне шевельнулась, набиваясь в ноздри, в волосы, впитываясь в одежду. Выхин чувствовал, что эти запахи останутся с ним надолго. Он соскочил со ступеньки в пыль, следом за Ленкой. Жара на улице была не лучше духоты в автобусе. Разве что солнце мгновенно резануло по глазам острыми лучами.
– Блин, укатила тебя на остановку дальше, – Ленка рассмеялась. – Нам в подлесок. Там маршрутка. Через десять минут домчим до кладбища.
Она, не выпуская его ладони, потащила Выхина теперь уже вдоль обочины. Под ногами захрустел гравий.
– Моя мама тоже входила в эту компанию, да? – спросила Ленка.
Мимо прогрохотал грузовик, обдав жаром. У Выхина мгновенного пересохло в горле.
– Она любила брата до безумия, если можно так выразиться. Свихнулась на его поисках.
– Я слышал об этом.
– Слышали? Городок маленький, слухов полно. Но я в курсе, что такое одержимость на её примере. Мама раз в год в феврале идет в лес к рекам, искать тело брата. Берет палатку, лодку, сплавляется по одной реке, потом на второй. Прочесывает местность, раз за разом девятнадцать лет. Раньше помогали другие волонтеры, но потом поняли, что ей не важен результат.
– А что важно?
– Я думаю, она хочет, чтобы брат никогда не нашелся. Тогда мама сможет верить, что он все еще жив. Она о нем всегда говорит в настоящем времени. Мы отмечаем его день рождения, представляете? Дедушка с бабушкой были против, но мама все равно пекла пирог, ставила свечи и его фотографию на стол. А после их смерти даже стала писать ему открытки с поздравлениями. Это же как свихнуться надо!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Не повезло, – пробормотал Выхин и снова вспомнил про вчерашний поход в санаторий. Надо бы избегать оставаться с Аллой один на один. А то мало ли…