При этом именно с «Повести о житии… князя Александра» начинает укрепляться в общественном сознании миф «об изначальной принадлежности» русским Невского края, о том, что эта земля была вручена им «божественной волей». Собираясь в поход против шведов, Александр, как повествует его житие, молился в храме святой Софии: «Боже славный, праведный, Боже великий, сильный, Боже превечный, сотворивший небо и землю и установивший границы народам, ты повелел жить, не вторгаясь в чужой удел». То есть шведы вступили в пределы, самим всевышним отведенные новгородцам, в которых автор жития видит представителей единого славянского народа. При этом забывается, что берега Невы были населены племенами, отнюдь не относящимися к славянам и к тому же покоренными Новгородом по историческим меркам недавно.
Морской поход шведов на новгородские земли. Миниатюра из Жития Александра Невского. Лицевой летописный свод (XVI в.)
Невская битва. Миниатюра из Жития Александра Невского. Лицевой летописный свод (XVI в.). Вверху: эпизод из Ветхого Завета — ангел истребляет ассирийскую рать под стенами Иерусалима. Внизу: ангелы поражают шведское войско
И шведы продолжали претендовать на невские берега. Стремясь закрепиться в восточной Прибалтике, они в 1256 году строят укрепления в устье реки Наровы, в течение второй половины XIII века покоряют все новые земли в Финляндии и западной Карелии, в 1293 году основывают в землях корелы Выборгский замок, спустя два года продвигаются еще дальше к Ладожскому озеру и строят укрепление на островке Кякисалми на Вуоксе, которое, как мы уже знаем, было вскоре разрушено новгородцами и впоследствии восстановлено ими как Корела. Карельский перешеек и Ижорская земля становятся во второй половине XIII века местом напряженной борьбы между Новгородом и Швецией за контроль над этими территориями.
В 1300 году сильное шведское войско под предводительством марскалка (маршала) Торгильса Кнутссона совершило поход к устью Невы, в результате чего в месте слияния Охты и Невы, то есть непосредственно на территории нынешнего Санкт-Петербурга, была основана крепость Ландскрона (или Ландскруна, буквально «венец земли»). Новгородская летопись сообщает: «В тот же год <1300> пришли из заморья свей с великой силой в Неву, привели мастеров из своей земли, из великого Рима от папы привели искусного мастера, поставили город над Невою в устье Охты-реки, и укрепили твердостью несказанною, поставили в нем пороки <метательные машины>, похваляясь, окаянные, назвали его Венец земли, ибо был с ними королевский наместник по имени Маскалко <то есть марскалк; титул ошибочно принят за имя. — К. Ж.>, который посадил в нем достойных мужей с воеводою Стенем и отбыл».
Место для крепости было выбрано чрезвычайно удачно: Нева распадается на рукава ниже по течению, зато все ее притоки впадают в нее выше, чем Охта. Таким образом, по какому бы из ответвлений невского пути ни плыл корабль, он неизбежно должен был проплыть мимо Ландскроны. Крепость поставили на остром мысу, образованном правым берегом Невы и левым берегом Охты, что обеспечивало ей естественную защиту с запада, севера и востока и позволяло, создав соответствующие укрепления, надежно оборонить южную сторону. Особо следует отметить, что шведы выбрали для строительства крепости место, которому не угрожали периодические затопления во время невских наводнений.
Новгородцы, как мы уже отмечали, настойчиво избегали строительства крепости в устье Невы. Шведы же, возводя Ландскрону, обеспечивали возможность формирования вокруг нее поселения городского типа. И триста лет спустя именно благодаря тому, что шведы все-таки поставят на месте Ландскроны крепость Ниеншанц, поселение вблизи устья Невы превратится в город. А наличие здесь крепости и города, в свою очередь, явится предпосылкой для того, чтобы русский царь Петр Алексеевич воздвиг фактически на том же самом месте в пику шведам новую крепость и новый город — под названием Санкт-Петербург. Таким образом, у современного шведского ученого Бенгта Янгфельда имеется достаточно оснований для того, чтобы считать «воеводу Стена», упомянутого кроме летописи и в «Хронике Эрика» (см. документ № 3), «первым известным по имени жителем Петербурга».
История Ландскроны была недолгой. Подробности ее известны из «Хроники Эрика». Чтобы выиграть время для постройки крепости, Кнутссон послал вверх по Неве отряд рыцарей навстречу новгородскому войску. Сразу новгородцев они не встретили, зато попали на Ладоге в бурю, которая заставила их высадиться на берег, где они сожгли несколько корельских деревень и поубивали их жителей, а затем остановились дозорным лагерем на Ореховом острове. Оттуда шведы увидели движущиеся к Неве новгородские ладьи и, покинув лагерь, ушли вниз по реке.
Первая попытка новгородцев штурмовать Ландскрону оказалась неудачной. Убедившись в недостаточности своих сил, нападавшие отступили, послав во Владимир за князем Андреем Городецким, сыном Александра Невского.
Дождавшись князя с «полками низовскими»[56], новгородцы тем не менее начали не с военных действий, а с дипломатических: в Любек, возглавлявший сообщество немецких торговых городов, от имени новгородского князя, епископа, посадника и старост всех пяти городских концов была направлена грамота, в которой подтверждался мир с немецкими городами и выражалось недовольство действиями шведов, поставивших на Неве крепость и, таким образом, получивших возможность препятствовать свободному проходу торговых кораблей. Посылая это письмо, новгородцы явно рассчитывали если не на поддержку Любека, то хотя бы на признание справедливости нападения на шведскую крепость. Расчет был тем более верен, что немецкие торговые города и раньше пытались через посредство германского императора Альбрехта воздействовать на шведов, нападавших на купеческие суда в Балтийском море. Правда, в письме новгородцев была, как представляется, некоторая натяжка: шведы, строя Ландскрону, вряд ли намеревались перекрыть торговый путь по Неве — им самим это было невыгодно. Вот если бы шведам удалось удержать Ландскрону в своих руках, безусловно, Новгород выпустил бы из-под контроля какую-то часть товаров, которые шли по Неве на запад. Этого-то новгородцы, конечно, и не хотели допустить.
В мае 1301 года возглавляемое Андреем Александровичем войско новгородцев и суздальцев (а согласно «Хронике Эрика» еще корелы и «язычники», под которыми могли подразумеваться ижоры и вожане) штурмовало Ландскрону. Затем были сожжены и срыты укрепления, а оставшихся в живых защитников крепости увели в плен. Разрушение Ландскроны явилось, безусловно, событием, на многие годы предопределившим судьбу Невского края и задержавшим развитие здесь городской цивилизации на 300 лет.
Поражение на некоторое время остановило крупные военные мероприятия шведов на невских берегах, однако мелкие стычки их то с местным населением, то с проплывавшими мимо купцами