Горы изумили и ошеломили уроженца пустыни. Ему случалось бывать в орзорумских песчаниках, а Лаконика и вовсе была вырублена в скале, но то были древние, невысокие горы, и они не простирались до горизонта, не ложились под ноги бесконечной тропой. Марту всё было в новинку: снег на вершинах, туман, затапливающий ночные долины, головокружительные обрывы, бурные реки. Верингский плащ берёг от холода, тело привыкло к седлу и перестало жаловаться, и хотелось одного — не сходить с этой чудесной тропы.
На ночлег всегда устраивались в пещерах. Сигверт находил их по каким-то ему одному ведомым признакам, а по мнению Карталикса, «горным чутьём». Разводили огонь — дрова собирали всю дорогу, не пренебрегая самыми тонкими прутиками, — и в котелке закипала долгожданная похлёбка. В темноте вздыхали и фыркали лошади, снаружи небо рассыпалось жемчугом, ущелья тонули в белом облаке, а воздух очищал мысли лучше любой целебной настойки. Лунный свет дробился о капли воды, выступившие на каменной стенке, а однажды утром Март, выйдя наружу, в изумлении коснулся пальцами ледяной корки. Следом за ним вышла Камилла, тоже потрогала стену, слизнула с пальцев растаявшие капли и вдруг рассмеялась. В её глазах Март прочёл то же упоение свободой, что ощущал сам.
* * *
Пару раз отряд встречал местных жителей, и всегда оберег, полученный в деревне на перевале, оказывал волшебное действие: путники получали радушный приём, обед и ночлег. Когда отряд устроился на очередной привал, Сигверт объявил, что рядом должно быть очередное селение и он сходит разведать дорогу. Ни Карталикса, ни Горна он с собой не взял, отговорившись тем, что одинокий путник вызовет меньше подозрений. Четверо оставшихся, расседлав лошадей, отдыхали на каменной площадке под крепкими горными соснами.
Камилла с Карталиксом расспрашивали Марта о знакомстве с Сигвертом. Лекарь не стал вдаваться в подробности: пересказал пару историй, упомянул о побеге и подробно описал падение крепости. Оказалось, Карталикс тоже был там, только юного наследника не пустили в гущу боя, и он попал в крепость уже после того, как оттуда увели пленников. Камилла слушала, не перебивая, а в конце спросила:
— Это ты устроил ему побег?
— Не совсем, — осторожно ответил Март.
— Я этого не забуду.
— Я тоже, — отозвался Карталикс. — Я и так обязан тебе, а теперь и вовсе не знаю, чем отплатить за твою верность. Жаль, я не смог забрать тебя во дворец сразу из крепости. Камилла, видела бы ты битву!..
— Весьма наслышана. Три тысячи отборных воинов Севера и Юга пришли, чтобы поглядеть, как кунг верингов ломает стену. Жаль, меня там не было! Я бы показала, чьё войско должно было первым войти в крепость! Что ж, в этот раз Сигверт сумел проявить благоразумие. Империя сама разберётся со своими северными соседями. Что смешного, Карт?
— Ничего, дорогая Камилла. Меня радует, что женщина, сбежавшая из дворца в доспехе своего телохранителя, говорит о благоразумии.
— Ах ты! У Сигверта научился язвить? Гори он огнём, этот дворец! Я и близко к нему не подойду, пока ты не сядешь на трон. Думаю, со дня на день мы пересечём границу, спустимся на этот дурацкий Рассольный мыс и за пару недель доберёмся домой.
— А осенью, я надеюсь, погуляем на вашей свадьбе.
— Прежде отпразднуем твою коронацию. В Силлионе давно пора навести порядок. Заодно Сигверт покрасуется во главе легионов. Отец хорошо к нему относится и, разумеется, введёт в военный совет. Такому военачальнику место при императоре, уж прости, Карт!
— Надеюсь, он избежит ненужной жестокости… А Марта возьмёте придворным лекарем.
— Март сам решит свою судьбу. Я сказала, что не забуду его заслуг. — Камилла обернулась к Марту. — Если пожелаешь, конечно, можешь остаться. Я имела возможность убедиться в твоём искусстве и непременно представлю тебя отцу. Император будет рад приблизить к себе столь искусного лекаря. Те, что нынче служат при дворе, хороши, но бессильны перед многими болезнями… Горн, погляди, не едет ли кунг Сигверт. Я хочу знать, где мы будем обедать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я посмотрю, — поднялся Март.
Придворный лекарь Империи! К этой мысли надо было привыкнуть, и Март, отойдя от стоянки, уселся на уступе над тропой. Медленно выдохнул, устремив взгляд на заснеженные пики, но привычное упражнение не принесло покоя. Толнедрийская империя! Значит, там и завершится история, начатая много лет назад в душной камере лаконской крепости.
Судьба вела их с Сигвертом кружным путём, извилистым как горная тропа, чтобы внезапно вывести на вершину. Март-то шёл вслепую, покоряя один перевал за другим: Лаконику, гончарный городок, силлионский дворец, толком не зная, как далеко заведёт его этот путь. Придворный лекарь Империи, о боги! На миг в памяти всплыли полузабытые очертания нищей пастушьей хижины: низкий полоток, дымный очаг, мать, скорбно поджав губы, печёт тонкие до прозрачности лепёшки, стараясь растянуть скудные запасы, а потом также молча прядёт шерсть, пока жилище не окутает непроглядный мрак… Отца бы удар хватил, узнай он, как высоко забрался сын пастуха. Когда-то Март мечтал, как слава о нём достигнет родных краёв, но теперь былые честолюбивые мечты не вызывали ничего, кроме лёгкой улыбки. Знай, к чему годен, упорно трудись, и награда не заставит себя ждать.
Внизу из-за поворота показался Сигверт и с ним двое горцев. Кунг поднял голову, помахал лекарю рукой, и Март поспешил наверх, обрадовать спутников. И странное дело — вроде крут был подъём и камениста тропа, но Март одолел её в один приём.
* * *
Очередная гостеприимная деревня осталась позади. Тропа чаще ныряла вниз, да так круто, что лошадей приходилось вести в поводу, оступаясь на камнях. К концу дня потеплело, а зелёные долины стали ближе.
— Мы уже на территории Империи? — спросил Карталикс.
— Уверен, что да, — ответил Сигверт. — Если ты заметил, в речи местных жителей больше толнедрийских слов, чем силлионских. Дня через три мы окажемся внизу.
— Ты всё ещё хочешь идти по западному склону? — спросила Камилла. — Это удлинит наш путь.
— А ты знаешь дорогу по восточной стороне?
— Нет.
— Значит, идём на запад. Потеряете пару дней, не больше.
Карталикс, воодушевлённый скорым прибытием, пустился в воспоминания об Империи. Всё вспоминал просторный, весь пронизанный солнцем дворец и заботу, которой окружили маленького принца придворные. Даже о детских играх с Камиллой умудрился отозваться благожелательно. Не забыл вспомнить добром и порфирогенета, который, пересилив отцовские чувства, оказал любимому сыну честь расти при императоре и тем подарил счастливое, безоблачное детство.
— Что, отец вправду так любил его? — вполголоса спросил Март, поравнявшись с кунгом на широкой тропе.
— Разумеется, нет, — ответил Сигверт. — Карта отправили как заложника мира. Император не доверял порфирогенету и сперва забрал наследника на воспитание, а потом ещё и сосватал за него Камиллу, чтобы её руками править Силлионом.
— Бедняга, — искренне сказал Март.
— Не то слово. Когда она приехала для объявления помолвки, Карт боялся оставаться с ней вдвоём. Не знал, о чём с ней говорить, и почти каждый день звал меня, чтобы, как он выражался, сгладить неловкость. Вот и сгладил…
— Вы подходите друг другу, — заметил Март.
Сигверт неопределённо мотнул головой в ответ и погнал лошадь вперёд: тропа вновь сужалась.
Жаль было оставлять горы позади. Лошади шагали веселее, почуяв, что дорога пошла вниз, а Март всё смотрел по сторонам, будто старался наглядеться впрок. Будет потом лелеять воспоминания о селениях, словно вросших в скалы, из обломков которых они сложены, о пещерах, что давали приют, о туманных ущельях…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Впереди показалась равнина, плавно спускавшаяся к морскому берегу. Внизу раскинулось небольшое селение, а чуть поодаль стояли на якоре три корабля. Мореходы разбили лагерь: сверху были хорошо видны палатки и навесы, среди которых поднимался дымок костра. Карталикс всмотрелся и удивлённо вскрикнул: