Читать интересную книгу Предельные полномочия - Сергей Зверев

С этого часа и до сегодняшнего дня агент Фернандес не знал ни минуты покоя. Он не ходил по дорогам и даже по лесным тропам — в этих местах они часто бывали заминированы. Норман толком не спал — в любой момент можно было ждать нападения. Минуя часовых, он подкрадывался к тщательно охраняемым лагерям «лесных братьев» разного толка и поблизости от них беседовал с разными людьми. И хотя они были его агентами, он не мог быть уверен, что не получит пулю в лоб или нож в спину — ведь агента можно подкупить или запугать, и он будет уже на стороне твоих врагов.

Профессия приучила его никому не верить и трижды проверять любые данные. Так он и поступал, методично отрабатывая версию, изложенную Джоном Догерти и проверяя один вариант за другим. Он побывал и на крошечной стоянке «Тупака Амару», и в расположении «ультрас», рядом со штабом самого Орельяно, и на плантациях дона Этторе.

И лишь когда вся самая трудная работа была сделана, все прочие версии проверены, Фернандес позволил себе под конец некоторое облегчение — визит в один из отрядов «контрас», действовавший на реке Путимайо. Отрядом командовал Кристиан Сереседа — один из подручных руководителя армии «контрас» Марсело Пинто. Никто во всей Андиане не догадывался, что Сереседа, ближайший сподвижник «генерала Пинто», на самом деле является сотрудником того же самого Управления, что и Норман Фернандес, и что его настоящее имя — Норберто Лимберг. Он был внедрен в среду андианских политиков еще шесть лет назад, когда правые находились у власти. Вместе с ними пережил гражданскую войну, победу левого правительства Браво; тогда вместе с Пинто ушел в подполье и стал одним из командиров «контрас».

Фернандес встал с кровати и направился к умывальнику. В этот момент ему почудилось какое-то движение за дверью. Быстрым движением он скользнул в сторону, уходя от возможного выстрела; еще шаг — и он оказался у кровати и дотянулся до лежавшего под подушкой «люгера».

— Вот и отлично! — послышался из-за двери знакомый голос. — Надеюсь, теперь мне можно войти?

— Тебе всегда можно, Берт, — ответил Фернандес, бросая оружие на кровать и возвращаясь к умывальнику. — Ты ведь тут хозяин. Но лучше все-таки стучаться. Или ты испытывал мою реакцию?

— Может, твою реакцию, а может, свою судьбу, — заметил Лимберг, входя в комнату и садясь за стол. Это был высокий человек, худощавый, но очень жилистый и гибкий, как пантера. В отличие от Фернандеса, в нем не было индейской крови; скорее он со своими черными вьющимися волосами и курчавой бородкой был похож на одного из испанских конкистадоров, что когда-то вторглись в эти края, разрушив империю инков.

Норберто молча ждал, пока Фернандес умылся, вытерся чистым полотенцем (еще одно удовольствие, недоступное в сельве) и одел рубашку. Потом сказал:

— Я пришел, чтобы поговорить. Ты ведь хотел поговорить со мной наедине, верно?

— Да, хотел, — ответил Фернандес, садясь на кровать. — До меня дошли странные слухи…

— О, не сомневаюсь! — воскликнул Лимберг. — У тебя, Норман, всегда была отлично поставлена информация. И хотя я хорошо знаю своих парней, кто-то из них наверняка сливает тебе новости. И что же за сообщения тебя удивили? Тебе сообщили, что я сделался наркобароном и поставляю на рынок больше коки, чем сам дон Этторе? Или что я перешел на сторону президента Браво? Давай, выкладывай, что там на меня накропали!

— Нет, ни о коке, ни об измене речь не идет, — отвечал Фернандес. — Но утверждают, что именно ты повесил сенатора Понце, которого вы захватили в плен. Кроме того, ты застрелил перед строем одного из своих сержантов. К чему такая жестокость? Захватывать пленных, тем более крупных политиков, полезно — это повышает наш авторитет. Но зачем их убивать? Так никто не делает! И я понимаю, что надо поддерживать дисциплину, но почему такими методами? Потом — с одной стороны, повешенный сенатор, а с другой, говорят, что ты отпустил на все четыре стороны группу захваченных тобой солдат правительственного батальона. Как это понимать?

— Не понимаешь… — покачал головой Лимберг. — Да, понять такое трудно. Попробую объяснить. Видишь ли, сенатор Понце был не просто наш политический противник, соратник президента Браво. Это был редкостный мерзавец, вор, растлитель малолетних. Он украл все деньги, выделенные правительством на борьбу с детской беспризорностью. Кроме того, мой агент доставил мне видео, доказывающее, что он педофил и убийца. Но что бы я стал делать с этими сведениями? Передал в суд? Президент никогда бы не дал в обиду своего сенатора. Так что пришлось судить его самому.

Что еще тебя обеспокоило? А, сержант Вальдо! Я казнил его за жестокость. Выяснил, что он издевался над пленными и индейцами из здешних деревень, и расстрелял без всяких колебаний. А солдат отпустил, потому что это были молодые новобранцы, ребята, еще не нюхавшие пороха и не знающие жизни. Мне стало их жалко, вот и отпустил… Вот, кажется, я все тебе объяснил. Но у тебя наверняка есть еще вопросы.

— Да, Берт, у меня остались вопросы, — кивнул Фернандес. — Ты сказал не все. И раньше ты так себя не вел. Хотя занимался тем же самым.

— Да, верно, — согласился Лимберг. — Это ты верно сформулировал.

Он встал, прошелся по комнате, потом остановился перед окном спиной к Фернандесу и продолжил:

— Уже шесть лет я живу чужой жизнью. И три года из этого срока — в сельве. Я уже потерял счет убитым — их было очень, очень много. Через год, как ты знаешь, мой контракт заканчивается. Я смогу вернуться в Штаты, уйти на покой… Но не будет мне покоя! Не смогу я сидеть на краю бассейна возле своего домика в Пасадене и курить сигару. Мне будут сниться убитые! И я буду думать об этой несчастной стране, где правые сменяют левых и наоборот и ничего не меняется! Вот скоро, я чувствую, андианцам надоест президент Браво, и они отправят его к чертовой матери. А к власти придет мой друг и покровитель Пинто. Ну и что? Он уже сейчас мечтает о том, сколько яхт и вилл он купит и как будет проводить время на Лазурном Берегу! Да, за эти годы я стал другим, Норман, я стал убийцей! Я привык воевать, но за что идет эта война — не знаю… Может быть, для меня было бы лучше, чтобы какая-нибудь шальная пуля нашла мою голову. Но пули, как нарочно, обходят меня стороной…

— Поэтому ты и топтался у меня за дверью, — медленно проговорил Фернандес. — Ждал, что нервы у меня сдадут и я выстрелю…

— Точно, братишка, это точно, — кивнул Лимберг, все так же не оборачиваясь.

— И поэтому ты захватил русских специалистов, не сказав мне об этом ни слова… — добавил тем же тоном Фернандес.

— Русских? Каких русских? — в голосе командира «контрас» прозвучало удивление. Он обернулся и уставился на Фернандеса.

— Ладно, Берт, не надо ломать комедию, — поморщился специальный агент. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Речь идет о четырех русских энергетиках, которых на прошлой неделе захватили неподалеку от вулкана Галерас. Это не совсем твой район — ты раньше не действовал в окрестностях Квесто. Поэтому я сначала думал, что это дело людей дона Этторе или «команданте Орельяно». Но выяснилось, что русских там нет. Не похищали их и парни из «Тупака Амару» и «Солдат Боливара». Вывод может быть только один: русские у тебя. Правда, пока что я не понял, где ты их содержишь — а за вчерашний вечер, пользуясь твоим гостеприимством, я успел у вас хорошенько осмотреться. Значит, ты или содержишь их в подземной камере — что не очень хорошо — или… Тогда дело совсем неважно. Ответь, Берт, не томи, и мы вместе решим, как выйти из этой ситуации.

— Значит, ты приехал из-за русских… — медленно проговорил Лимберг, вновь усаживаясь на стул. Страсть, с которой он рассказывал Фернандесу о мучающих его сомнениях, исчезла, из командира боевиков словно выпустили воздух. — А я думал — со мной разобраться… Но мне нечего тебе сказать, Норман, не в чем признаться. Теперь я понял, о какой истории ты говоришь. Да, я слышал, что кто-то захватил четверых русских специалистов. Но я думал, что это дело рук «ультрас» — того отряда, что базируется на Укаяли. А ты, выходит, думаешь, что это я…

— А других вариантов просто не осталось, — развел руками разведчик. — Если они не в твоем лагере, я не знаю, где их искать. А возвратиться в Вашингтон с пустыми руками я не могу. И так весь отдел «латинос» в Госдепартаменте стоит на ушах из-за этого похищения. Этот эпизод подрывает наш престиж в глазах всей Америки. Помоги мне решить эту проблему, Берт! Возможно, это отчасти успокоит твою больную совесть: ведь эти ребята ни в чем не виноваты, и спасти их будет справедливо.

— Интересно, о чем ты больше беспокоишься, — усмехнулся Лимберг, — о моей совести, о престиже Штатов или о своей заднице? Ладно, можешь не отвечать. Значит, ты предлагаешь мне вместе поискать русских. Что ж…

Он встал, в задумчивости прошелся по комнате. Фернандес терпеливо ждал, что он еще скажет.