Мы все малость ошалели, а он пошел как ни в чем не бывало.
— А Витек прав, — хохотнул Гиви, — давай, Юлька.
Я подумала и спросила:
— Если я чего тебе на память решу подарить, возьмешь?
— Возьму.
Я сняла медальон и ему на шею надела.
— Держи. Говорят, кто его носит, от пуль заговоренный. Только сам-то особо не лезь.
Гиви обнял меня, по спине рукой похлопал и сказал:
— Я там на книжках телефон оставил. Мало ли чего, жизнь штука чудная.
— Спасибо, — сказала я, и он ушел.
Павел ко мне подходить не стал, сразу к двери направился, но в дверях остановился и сказал Афганцу:
— Алексей, Юлька во всей этой истории сбоку припеку. Не хочу, чтобы у нее неприятности были.
— Кому она нужна? — пожал плечами Афганец.
Павел нахмурился.
— Ты не понял. Я прошу тебя… присмотри, мало ли, если что — помоги, за мной не пропадет.
— Может, мне на ней жениться? — усмехнулся Афганец.
— Как же, — зло сказал Павел, — пойдет она за тебя, мечтатель, — и пошел не оборачиваясь.
Я в окно смотрела, как они уезжали, и рукой махала.
Потом посуду собрала и стала ждать бывшего. Он не замедлил явиться и к пирогам полез. Я его по рукам треснула и спросила:
— Чего пришел?
— Как чего? Проведать.
— Проведал? Вот и отдыхай.
— Кончился отдых. Приступил к исполнению. Говорят, Мотя помер. Неужто правда?
— Ты меня допрашиваешь, что ли? — разозлилась я.
— Боже упаси, свои ведь люди.
— А то давай. Я расскажу, как ты с бандитами пил и сведения им сообщал.
— Какие такие сведения? — удивился Валерка.
— Секретные.
— Да я ни одного секрета не знаю. Что ты выдумываешь? И кому тебя допрашивать нужно? Ну, жили у тебя родственники из Москвы, и кому до этого дело? Вон у Петровых из тридцать седьмой квартиры девять человек из Душанбе приехали, живут, и никого это не волнует.
Я головой покачала и сказала:
— То, что ты тот еще хмырь, я знаю. Ума не приложу, какая тебе от всего этого выгода?
— Да это только ты считаешь, что я эгоист и подлец, а у меня, может, душа тонкая, нежная и вся изболелась.
— На какой такой предмет, интересно? — удивилась я.
— А на предмет криминальной обстановки в городе. Почистить не мешало наш городок. С Божьей помощью и управились.
— Вот гад, — ахнула я, — да ты хуже бандита.
— Чем это? — искренне поразился Валерка. — Братвы убыло, так нормальному обывателю это только в пользу. Глянь, что творится: все морги забиты, а какие люди лежат. Может, конечно, место им в тюрьме, хотя морг тоже неплохо.
— Сукин ты сын, — покачала я головой, — а обо мне ты подумал?
— Ну, о тебе есть кому думать, — ухмыльнулся Валерка и к двери пошел.
* * *
Избавившись от бывшего, я в магазин сходила, а вернувшись, занялась делами. Приготовила кое-какую закуску, шампанское в холодильник поставила, потом с особой тщательностью оделась. В этот день мне хотелось выглядеть хорошо.
На мой взгляд, удалось неплохо. Я улыбнулась своему отражению в зеркале, вспомнила слова Павла: «У меня жена манекенщица», может, она и красавица, но до меня ей точно далеко.
Убедившись, что все готово, я села в кресло и стала ждать. Где-то через час хлопнула дверь, и в квартиру вошел Афганец, только для меня вот уже год он был Алешенькой.
Он обнял меня, и мы немного постояли молча.
— Дурацкий план, — сказал он.
— Может быть, но сработал.
— Дурацкий план, и я дурак, что на него согласился.
— Ты умный.
— Ага. У меня за эти дни половина башки седой стала.
— Седина украшает мужчину, — засмеялась я.
— Я никогда так в жизни не боялся.
— Ничего особенно опасного. Я ведь знала, ты рядом.
— А я боялся, — сказал он, гладя мои волосы. — Ни спать, ни жрать не мог, зубами клацал, как ты там, а ну как на полсекунды опоздаю.
Ты ни разу не опоздал… Открывай шампанское.
Он разлил шампанское в бокалы, и я сказала:
— Что ж, мы выиграли. Город твой. Как это там говорится, король умер, да здравствует король…
— И королева, — сказал он, поднимая бокал.