Читать интересную книгу В августе сорок второго (СИ) - Тарханов Влад

Вспыхнувшая внезапно ночью перестрелка выбросила немолодого, но все еще крепкого казака из кресла. В руке — револьвер, где его шашка? А! Спиридон заглянул, увидел генерала в боевой готовности, кивнул, в его руках был не «Вальтер», а МП-39, передернув затвор пистолета-пулемета адъютант выбежал во двор. Шкуро выглянул из окна. То там, то тут метались темные тени. Вспышки и грохот выстрелов становились все ближе и ближе. Кажется, вот они! Секунда — окно выбито. Два раза пролаял генеральский Наган, короткая очередь — это Спиридон прикрывал своего командира. Что-то влетело в окно. Генерал не успел ничего понять, как необычно яркая вспышка резанула по глазам, старый казак рухнул без сознания на пол, не осознавая, что внезапно тело его расслабилось и он лежал в собственных моче и фекалиях.

Во дворе хлопнули два выстрела. Спиридон, который отвлекся на грохот взрыва, упал, сраженный подобравшимся со спины врагом. В дом вошли трое, страховавшие друг друга. Десантники были в морских бушлатах, эта операция морского спецназа Черноморского флота прошла стремительно и успешно. Сорок три морских пехотинца переплыли Днестровский лиман, выбрались на берег недалеко от Шабо, окружили штаб Кубанского казачьего корпуса, после короткого жаркого боя захватили его командиров, главное — генерала Шкуро. Утром генерал был уже в Одессе. 1 сентября 1942 года состоялось заседание Военного трибунала в Москве. Судили казачьего генерала при большом скоплении народа и журналистов, были зачитаны его военные преступления в годы Гражданской войны, работа против СССР в эмиграции, сотрудничество с нацистами и война против своей страны в Великой Отечественной войне. Суд объявил генералу амнистию за преступления, совершенные в годы Гражданской войны, согласно постановлению Советского правительства от 12 июня 1941 года. И тут же приговорил к смертной казни за предательство Родины и сотрудничество с немецко-фашистскими оккупантами. 5 сентября 1942 года генерал Шкуро был повешен. «Собаке — собачья смерть», с таким заголовком вышла газета «Правда» в этот день.

[1] Митрополит Андрей (Шептицкий) Греко-католический архиепископ Львова, активно помогавший украинским националистам. Приветствовал письмом Гитлера в 1941 и Сталина в 1944. Обращался с протестом против уничтожения евреев. Поддерживал Мельника и его сторонников, при нем греко-католическая церковь активно сотрудничала с националистами.

[2] Рух — Движение (укр)

[3] Предатель (укр.)

[4] В РИ Рихарда Ярого небезосоновательно подозревали в работе на НКВД в годы войны.

Глава 10

На дне

Вашингтон, 4 августа 1942 года

Этот день надо было бы назвать «Чёрным вторником США». Утром в администрации Президента пришло сообщение о необычной активности в посольстве Японии. Агент сообщал, что радист получает какую-то шифровку из Токио, и вызваны все шифровальщики на рабочее место. И вообще, все сотрудники посольства собраны на какое-то важное собрание. Отменен прием посетителей, а военно-морской атташе посольства вызван из Нью-Йорка, куда с таким трудом сумел выбить разрешение на посещение. Томас Дьюи, получивший эти сообщения смог быстро предположить, к чему это все идет. Япония должна была дать ответ на замаскированный ультиматум США, и, скорее всего, ответ был абсолютно ясен. К сожалению, государственный секретарь слег в больницу с банальным аппендицитом, а президент Тафт находился на Тихоокеанском побережье, так что пока что тут Дьюи за главного. Томас набрал номер военно-морского ведомства, но и там никого из большого начальства не было. Шеф сопровождал президента в его поездке с посещением военно-морских объектов, а его два заместителя были в каких-то важных поездках. Дежурный офицер выслушал предположение вице-президента о возможной эскалации отношений с Японией и вероятном нападении империи на базу Перл-Харбор, что казалось руководству страны наиболее очевидным. Вице-президенту сообщили, что руководство флота не оценивает опасность для базы на Оаху как весьма вероятную, но он передаст сообщение из Белого дома адмиралу Киммелу и адмиралу Шорту. В десять часов вечера стало известно, что посол Японии настаивает на приеме в государственном департаменте США. Дьюи понимал, что придется встречаться с послом Японии исключительно ему, доверять это какому-то клерку, историческое событие? У него была такая черта, как самолюбие и желание войти в историю. В одиннадцать часов после полудня вице-президент США Томас Эдмунд Дьюи принимал посла Страны Восходящего Солнца господина Номура. Китисобура Номура был адмиралом японского флота, во время русско-японской войны служил главным штурманом на крейсере «Такачихо», в 1932 году в результате покушения корейца Юн Бон Гиля был ранен, ослеп на один глаз. В 1939 году становится министром иностранных дел в кабинете Нобуюки Абэ, поддерживает позицию премьера о нейтралитете Японии во Второй мировой войне. В 1941 году его отправляют в США — искать компромисс с правительством заокеанского соседа. Номура искал пути взаимных уступок, но к тому времени ситуация изменилась, правительства обоих государств с упорством и упрямством, достойным лучшего применения, скатывались к военному противостоянию. Дьюи был абсолютно спокоен, в тоже время посол Номура был взволнован, хотя держался достаточно сдержанно, но все-таки чувствовалось, что волнение не покидает его. Он передал вице-президенту пространный меморандум, в котором сообщалось, что с этого момента Япония находится в состоянии войны с Соединенными Штатами Америки. Меморандум был более чем на пяти страницах и полностью его зачитывать японский адмирал не посчитал нужным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Через полчаса, отзвонившись президенту, начальнику штабов, даже госсекретарю, не смотря на позднее время и его состояние после операции, Дьюи сумел связаться и с генералом Шортом, который только что вернулся на Оаху. Тот заявил, что немедленно сообщит флоту и приведет все войска в состояние боевой готовности.

Перл-Харбор

5 августа 1942 года

В семь часов двенадцать минут утра пятого августа сорок второго года радиолокационная станция на Опана-Ридж обнаружила группу из 40 самолетов, которые шли на Перл-Харбор (это были 46 самолетов с эскортного авианосца «Рюдзё»). Они немедленно доложили об этом командованию. Сообщение рядового Джорджа Эллиота было кратким и исчерпывающе информативным, лейтенант Кемит Тайлер, предупрежденный о возможности нападения сразу сообщил о возможной атаке японской авиации на базу, скорее всего, это авианосная группа с одного корабля. Еще через минуту тревожная весть дошла до адмирала Хазбента Эдварда Киммела, который находился на базе Перл-Харбор. Адмирал отдал приказ о выходе всей эскадры в море: по плану действий в случае нападения японского флота, в котором были не только артиллерийские корабли, но и авианосцы, и подлодки, флот должен был покинуть бухту-ловушку, занять позиции в море, что позволило бы поднять самолеты с авианосцев. Отдав положенные распоряжения, Киммел связался с командующим базой временным генерал-лейтенантом Уолтером Кэмпбеллом Шортом и предупредил, что «джапы начали». Шорт, в свою очередь, отдал приказ «боевая тревога» по гарнизону базы и приказал поднять в небо истребители, которые базировались на военном аэродроме. Надо сказать, что за те пару часов, что прошли от звонка вице-президента, сообщившего о начале военных действий, моряки показали себя намного более боеспособными и дисциплинированными, нежели их воздухоплавающие и сухопутные коллеги. После приказа адмирала флот начал выходить с базы, сам адмирал Киммел отправился на авианосец «Энтерпрайз», чтобы оттуда руководить действиями кораблей, которых в тесной бухте Оаху скопилось более чем достаточно. А вот летуны, которые отдыхали из-за того, что несколько дней подряд погода была нелётная, и только сегодня распогодилось, пропадали по барам и борделям, их тащили к самолетам, но к взлету были подготовлены все истребители, а вот взлетели шестеро[1]. Были еще экипажи шестерки бомбардировщиков, но их пока поднимать в небо приказа не было. Японцы свалились с неба прямо на аэродромы, юркие «Зеро» свалили за каких-то несколько минут три истребителя американцев, но основной удар наносился по самолетам на земле и по взлетно-посадочным полосам, которую необходимо было вывести из строя. В это время расчеты зенитных установок пытались взломать арсеналы и получить боеприпасы, но арсеналы были сделаны на совесть и взломать их было непросто. А летчики врага исчезли в небе, оставив небо без американских самолетов, при этом сами японцы потеряли всего один самолет! Взлетно-посадочные полосы американских аэродромов были приведена в негодность и их надо было срочно восстанавливать, на земле горели шестнадцать истребителей и девятнадцать бомбардировщиков, скученность самолетов на аэродромах была слишком большой, так что необходимости срочно ремонтировать полосу пока что не было, сначала надо было погасить пожары и расчистить полосы от останков уничтоженных самолетов. А флот корабль за кораблем покидали бухту Оаху. Первыми вышли эсминцы, которые должны были сыграть роль передового противолодочного дозора: американские адмиралы боялись визита подводного флота японцев не меньше, чем удара их линейных кораблей и авианосцев. Эсминец «Уорд» проявил бдительность, один из наблюдателей сообщил, что заметил перископ подводной лодки и провел бомбометание глубинными бомбами, но попаданий — следов разрушения подлодок видно не было. Через 10 минут поступил сигнал от тральщика, который тоже заметил перископ подводной лодки. «Уорд» провел еще один раз бомбометание, на этот раз на поверхности появилось масляное пятно, а командир эсминца, лейтенант Уильям Аутербридж[2] сообщил об уничтожении подлодки противника. Легкие крейсера заняли позиции около авианосцев, которые покинули бухту до линкоров, им надо было набрать скорость, чтобы начать выпускать авиагруппы, там был некомплект экипажей, но более половины самолетов были готовы немедленно подняться для защиты флота.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})