Арсен стал на дороге. Поднял вверх руки.
— Тпр-р-р-ру-у-у!
Лошади остановились. Немолодой, но сильный, как медведь, кучер замахнулся кнутом.
— С дороги, лайдак!
Однако Спыхальский уже схватил вороных под уздцы, а Арсен смело приблизился к саням. Тем временем пан, который сидел внутри саней, прикрыв ноги меховой полостью, приказал кучеру убрать кнут.
— Простите, пан Таленти, что мы осмелились остановить вас на дороге. Поверьте, только неотложное дело вынудило нас поступить весьма не по-шляхетски, — сказал Арсен, выжидательно глядя на незнакомого чернявого пана и пытаясь понять, Таленти это или нет.
— Что вам нужно?
— Мы хотим видеть короля.
У пана чуть заметно вздёрнулись брови.
— Всего-навсего? — спросил он насмешливо.
Арсен понизил голос:
— Милостивый пан, речь идёт о необычайно срочном деле… Устройте нам встречу с королём, и вы принесёте большую пользу отчизне!
— Я каждый день приношу пользу отчизне! — напыщенно отрезал пан. — Я королевский секретарь, можете мне рассказать все.
Теперь сомнений не было: это — Таленти. Арсен решительно заявил:
— Нет, милостивый пан, при всем нашем уважении мы ничего не можем сказать вам. Единственно, что могу сообщить: я только что прибыл из Стамбула… Думаю, пан понимает важность этого…
Королевский секретарь моментально оценил «важность этого».
— О! — воскликнул он. — Прямо из Стамбула?
— Да.
Таленти высунулся наружу, с головы до ног осмотрел Арсена.
— Невероятно! Кто вы такой?
— Потом узнаете… Меня зовут Анджей Комарницкий, но это вам ничего не говорит.
— Ладно, идите к воротам. Я прикажу вас пропустить…
Лошади рванули с места, и сани помчались к воротам замка.
— Ну, ты и зух[42], Арсен! — радостно воскликнул пораженный Спыхальский. — Теперь я не сомневаюсь — двери королевских покоев откроются! Разрази меня гром, если вру!
Арсен тоже был рад.
— Ещё бы! Безусловно, откроются. Пошли!
Стражники у ворот отобрали у них оружие и пропустили во двор.
Они сразу увидели пана Таленти, который прохаживался около высокого каменного крыльца. Королевский секретарь издали помахал им рукой.
— Сюда, панове!
По узкой лестнице он провёл их на второй этаж. Здесь, в небольшой сводчатой комнате, стояли несколько хорошо вымуштрованных жолнеров внутренней дворцовой стражи. Старший приказал прибывшим снять шапки, кожухи и привести себя в порядок, а сам тем временем внимательно смотрел, не осталось ли при них оружия.
— Прошу, панове! — Он указал рукою в сторону широкого коридора.
Таленти шёл впереди, начальник стражи замыкал шествие. Наконец в большом светлом зале с колоннами секретарь короля остановился.
— Подождите меня здесь, — сказал он вполголоса и скрылся за резными дверями с белым орлом. Через несколько минут возвратился и торжественно провозгласил: — Король ждёт вас, панове!
Арсен и пан Мартын вошли в королевский кабинет, такой огромный и роскошный, что самого короля они поначалу не заметили. Удивлённо смотрели на громадный резной, с позолотой, стол, на такие же великолепные, с резьбой и позолотой, шкафы и кресла, на портреты в тяжёлых рамах, на крашеный, натёртый до зеркального блеска пол и не видели, что король стоит справа, у стены, между двумя рыцарскими доспехами. А как только заметили, оба низко поклонились.
Ян Собеский прошёл на середину кабинета. Это был высокий, тучный мужчина с одутловатым лицом, чёрными глазами и тоже чёрными, но уже густо усеянными сединой усами и чубом. Кивком головы он ответил на поклон и спросил:
— Так это правда, панове, что вы прибыли из Стамбула?
— Да, ясновельможный пан круль, то — святая правда, — ответил Спыхальский, поскольку король смотрел на него. — Но только наполовину…
— Как это понять?
— Мне тоже приходилось бывать в Стамбуле, чтоб он пропал, и я до сих пор хорошо его помню, потому как частенько угощали там плетьми, когда был рабом на галере, но это было давно… А сейчас, ваша ясновельможность, из Стамбула прибыл мой лучший друг, э-э-э… шляхтич Анджей Комарницкий…
Арсен молча поклонился и, опасаясь, как бы пан Мартын не сболтнул лишнего при секретаре, сказал:
— Прошло немногим больше месяца, ваша ясновельможность, с тех пор, как я выехал из Стамбула. Я привёз очень важные вести, которые хотел бы передать вам одному.
Собеский пристально посмотрел на него и кивнул секретарю:
— Пан Таленти, выйди!
Секретарь вышел. Король перевёл взгляд с Арсена на Спыхальского.
— Пан Комарницкий решил поведать нечто мне одному… А пан…
— Пан Мартын Спыхальский — мой друг, от него у меня тайн нет, — ответил Арсен и добавил: — К тому же он служит у пана Яблоновского и расскажет вам много интересного о связях пана с сенатором Морштыном и его друзьями…
— О-о! — невольно вырвалось у короля. Он улыбнулся и указал на обитые голубым бархатом кресла. — Прошу, панове, садитесь! Говорите, пожалуйста!
Начал Арсен. Ему пришлось коротко рассказать о себе, о Юрии Хмельницком, о болгарских друзьях. Более подробно описал встречи с Кара-Мустафой и его окружением. Во всех деталях, какие только знал, сообщил о подготовке Порты к войне с Австрией, о целях, которые поставил султан перед войском.
Ян Собеский слушал внимательно, не перебивая и не спуская больших чёрных глаз с лица Арсена. Наконец, когда Арсен закончил, король сказал:
— Все это, пан Комарницкий, очень интересно и очень важно… Если, конечно, все это правда, то есть… отвечает положению вещей.
— Было бы ошибкой, ваша ясновельможность, не поверить моим словам, — с достоинством ответил Арсен. — Но я предполагал это и взял с собой пана Спыхальского. Сейчас он сообщит вам о том, в чем вы не сможете сомневаться, потому что касается это лично вас и вашего окружения, а вы, сопоставив все, поверите нам.
— Не обижайтесь, пан, я вынужден все проверять, прежде чем принимать решения. — Король дружески похлопал Арсена по колену и повернулся к Спыхальскому. — Что интересного может сообщить мне пан шляхтич?
— Мой светлейший пан круль! — торжественно начал пан Мартын. — Я, сам того не ведая, оказался невольным участником заговора против вашей ясновельможности и, как подсказал мне мой друг Комарницкий, против Речи Посполитой!..[43]
— Внимательно слушаю, пан… Говори — и этим ты облегчишь свою душу, — поощрил его король.
Пан Мартын закашлялся.
— Коронный гетман Воеводства Русского пан Станислав Яблоновскнй, у которого я имею несчастье служить, с некоторых пор стал другом сенатора Морштына. Пан воевода несколько раз за последний год посылал меня в Варшаву с тайными письмами к пану сенатору, а тот в свою очередь посылал своих гонцов к пану воеводе. Но я, как честный человек, ни разу не поинтересовался содержанием этих писем, хотя и был предупреждён, что письма очень важные и тайные и что они могут стоить пану гетману воеводства, а мне — головы. Я не догадывался, холера меня забери, о содержании этих писем до тех пор, пока не услышал от людей сенатора, что французская партия готовится избрать пана Яблоновского королём Речи Посполитой… О я несчастный! Какие душевные муки претерпел я с того времени, нося в сердце эту страшную тайну!