— Благодарю вас, нет, все и так очень хорошо.
Лун шел чуть впереди по узким пустынным улочкам деревни, освещая им путь. Большая часть Канагавы лежала погруженная в глубокую тишину, хотя изредка они слышали шумный пьяный смех мужчин и женщин, доносившийся из-за высоких стен, в которых время от времени попадались маленькие дверцы с зарешеченными окошечками. На каждом шагу им встречалось множество разукрашенных вывесок на японском.
— Это постоялые дворы, гостиницы? — спросила она.
— Видимо, — осторожно ответил Марлоу.
Лун тихо хихикнул, услышав вопрос и ответ. По-английски он говорил совершенно свободно — язык он выучил в миссионерской школе. Однако, следуя приказу, тщательно скрывал это, всегда говорил только на пиджин, притворялся глупым и в итоге знал много секретов, которые имели огромную ценность и для него, и для руководителей его тонга, и для их общего вождя, Светлейшего Чена, Гордона Чена, компрадора компании Струана. Компрадор, обычно им был высокородный евразиец, являлся незаменимым посредником между европейскими и китайскими торговцами, он свободно говорил на английском и нескольких китайских диалектах, и к его рукам прилипало по меньшей мере десять процентов от каждой сделки.
«А, заносчивая юная мисси, питающаяся чужой неудовлетворенной страстью, — с бесконечным весельем размышлял Лун, знавший о ней много всего, — интересно, который же из этих дурнопахнущих круглоглазых первым распялит тебя на подушках и войдет в твои столь же дурнопахнущие Нефритовые Врата? К тебе в самом деле ещё никто не прикасался, как ты притворяешься, или внук Зеленоглазого Дьявола Струана уже познал с тобой Облака, Пролившиеся Дождем? Клянусь всеми богами, великими и малыми, я узнаю это совсем скоро, потому что твоя горничная является дочерью третьей двоюродной сестры моей сестры. Я уже знаю, что твои короткие волоски не ухожены и нуждаются в выщипывании, они такие же светлые, как на голове, и растут слишком густо, чтобы это могло понравиться цивилизованному человеку, но, полагаю, варвар этого просто не заметит. Ха!
Ай-йа, до чего интересна жизнь. Готов поспорить, это нападение и убийство доставят и дьяволам-варварам, и Пожирателям Нечистот с этих островов много неприятностей. Вот и чудесно! Пусть все они захлебнутся в собственных испражнениях!
Интересно получается, что внук Зеленоглазого Дьявола был так жестоко ранен, стало быть, скверный йосс всех мужчин этого рода простирается и на него; интересно, что новость об этом уже тайно летит в Гонконг с нашим самым быстрым курьером. Ах, до чего я мудр и предусмотрителен! Но, опять же, я родился в Срединном Царстве и потому, разумеется, стою выше них всех.
Однако встречный ветер для одного всегда надувает паруса другого. Это известие, несомненно, резко понизит стоимость акций „Благородного Дома“. Зная об этом наперед, я и мои друзья получим большую прибыль. Клянусь всеми богами, я поставлю десятую часть своей прибыли на первую же лошадь на скачках в Счастливой Долине, которая побежит под четырнадцатым номером — сегодняшней датой по варварскому исчислению».
— Хоу! — воскликнул он, вытянув вперед руку.
Центральные башенки храма темнели над улицами и переулками крошечных одноэтажных домов, стоявших каждый отдельно, но при этом кучками, как в сотах.
Два гренадера под началом сержанта охраняли ворота храма, хорошо освещенные масляными фонарями. Рядом с ними стоял Бебкотт.
— Привет, Марлоу, — произнес он с улыбкой. — Поистине неожиданное для меня удовольствие, мадемуазель, добрый вечер. В чем…
— Извините, доктор, — прервала его Анжелика. Она глядела на него снизу вверх, широко раскрыв глаза, пораженная размерами англичанина. — Но Малкольм… мистер Струан… мы слышали, он был опасно ранен.
— Он получил довольно неприятный удар мечом, но рана зашита и сейчас он крепко спит, — как можно более легким голосом произнес Бебкотт. — Я дал ему успокоительное. Я отведу вас к нему через секунду. В чем дело, Марлоу, зачем…
— А Филип Тайрер? — снова прервала его она. — Он… его тоже серьезно ранили?
— Просто поверхностная рана, мадемуазель, вы в данный момент ничего не можете для них сделать, оба приняли снотворное.
— С ним все в порядке?
— Да, в полном порядке, — терпеливо ответил он. — Пойдемте, вы убедитесь сами. — Он повел их через внутренний двор. Стук копыт и звяканье уздечек остановили их. Обернувшись, они с удивлением увидели въезжающий во двор разъезд драгун. — Святый Боже, да это же Паллидар. Что он тут делает?
Они наблюдали, как драгунский офицер отдал честь морским пехотинцам и гренадерам и спешился.
— Продолжайте, — сказал Паллидар, не замечая Марлоу, Бебкотта и Анжелику. — Эти чертовы джапские ублюдки попытались, чёрт возьми, загородить нам дорогу, клянусь Господом! Жаль только, что эти выблядки изменили своё в господа-бога-мать растреклятое решение, а то сейчас бы они у меня уже кормили червей, будь я проклят, и… — Он увидел Анжелику и замолчал, похолодев от ужаса. — Господи Иисусе! О… послушайте, я… я самым искренним образом извиняюсь, мадемуазель, я… э… я никак не предполагал, что здесь могут быть дамы… э… привет, Джон, доктор.
— Привет, Сеттри, — сказал Марлоу. — Мадемуазель Анжелика, позвольте представить вам нашего просторечного капитана Сеттри Паллидара из восьмого драгунского полка Её Величества. Мадемуазель Анжелика Ришо.
Она холодно кивнула, он деревянно поклонился.
— Я… э… приношу свои глубочайшие извинения, мадемуазель. Док, меня прислали для охраны миссии на случай эвакуации.
— Адмирал уже направил нас сюда для этой цели, — резко заметил Марлоу. — С отрядом морских пехотинцев.
— Теперь, когда мы прибыли, вы можете отпустить их.
— Пош… предлагаю вам запросить новых распоряжений. Завтра. Тем временем я как старший офицер беру командование на себя. Старший род войск, старина. Доктор, возможно, вы проводите леди навестить мистера Струана.
Бебкотт озабоченно посмотрел, как они, выкатив грудь, сверлили друг друга глазами. Оба офицера нравились ему. Внешне они оставались дружелюбными, но под этой маской скрывалась готовность драться насмерть. Эти два молодых бычка когда-нибудь сцепятся по-настоящему — да поможет им Бог, если ссора выйдет из-за женщины.
— Я увижу вас обоих попозже, — сказал он, взял Анжелику под руку и увел её.
Бар клуба Иокогамы, самое вместительное помещение во всем Поселении и потому неизменное место всех собраний, сотрясался от людского рева, заполненный почти всеми принятыми в обществе обитателями Поселения — отсутствовали только те, кто упился в стельку или был очень болен. Собрание орало на разных языках, многие были вооружены, многие размахивали кулаками и кричали ругательства маленькой группе хорошо одетых людей, сидевших за столом на небольшом возвышении в дальнем конце бара; большинство из этих последних кричали что-то в ответ, генерал и адмирал были близки к апоплексии.