— Вы совершенно правы, господин. Как всегда, — добавил Кацумата. — Могло бы оказаться так, что такие люди, будучи избранными людьми чести, поняли бы, что нарушили вашу внутреннюю гармонию и что у вас нет иного выбора, кроме как жестоко наказать их. Тогда эти особые люди, даже в качестве ронинов, продолжали бы блюсти ваши интересы, возможно, даже способствовали бы их продвижению.
— Подобных людей не существует, — сказал Сандзиро, втайне радуясь, что его советник согласился с его решением. Он обратил свои безжалостные глаза на молодых людей. — Не так ли?
Оба юноши постарались выдержать этот взгляд, но это у них не получилось. Они опустили глаза. Сёрин, старший из двух, тихо произнес:
— Такие… такие люди есть, господин.
Молчание стало ещё более гнетущим, пока Сандзиро ждал, когда и второй юноша выскажется перед ним. Ори чуть заметно кивнул, положил обе ладони на татами и поклонился ещё ниже.
— Да, господин, я считаю так же.
Сандзиро был доволен: без всякой платы он заручился их верностью и приобрел двух шпионов в движении сиси, отвечать за которых будет Кацумата.
— Такие люди были бы очень полезны, если бы они существовали. — Его голос звучал резко и непререкаемо. — Кацумата, немедленно напишите письмо бакуфу. Сообщите им, что два госи, чьи имена… — он задумался на мгновение, не обращая внимания на поднявшийся в комнате шорох, — поставьте любые, какие сочтете нужными… нарушили строй и убили нескольких гайдзинов сегодня днём за их вызывающе оскорбительное поведение: гайдзины были вооружены пистолетами, которые они навели на мой паланкин. Эти два человека, спровоцированные, как и все мои остальные люди, бежали, прежде чем их удалось схватить и связать. — Он опять посмотрел на юношей. — Что же касается вас двоих, вы явитесь сюда с первой ночной стражей и выслушаете своё наказание.
Кацумата быстро добавил:
— Господин, осмелюсь предложить, чтобы вы добавили в письме, что вы изгнали их, объявили ронинами, лишили их жалованья и назначили награду за их головы.
— Два коку. Объявите об этом в их деревнях, когда мы вернемся. — Сандзиро повернулся к Сёрину и Ори и махнул рукой, отпуская их.
Оба юноши низко поклонились и вышли. Он с удовольствием отметил темные пятна пота на спинах их кимоно, хотя день отнюдь не был жарким.
— Кацумата, относительно Иокогамы, — тихо сказал он, когда они вновь остались одни. — Пошлите наших лучших шпионов, пусть выяснят, что там происходит. Прикажите им вернуться до наступления темноты. И прикажите всем самураям находиться в готовности к бою.
— Да, господин. — Кацумата не позволил улыбке искривить его губы.
После того как юноши вышли от Сандзиро и миновали все кольца телохранителей, Кацумата догнал их.
— Следуйте за мной. — Он провел их через лабиринт садов к боковой двери, которая не охранялась.
— Немедленно отправляйтесь в Канагаву, в гостиницу Полуночных Цветов. Этот дом безопасен, там вы найдете других друзей. Торопитесь!
— Но, сэнсэй, — возразил Ори, — сначала мы должны забрать наши запасные мечи, доспехи, деньги и…
— Молчать! — Кацумата сердито запустил руку в широкий рукав своего кимоно и передал им маленький кошелек с несколькими монетами в нем. — Вот, возьмите. Вы вернете мне вдвое больше за свою дерзость. На закате я пошлю людей в погоню за вами с приказом убить вас, если вы будете пойманы в пределах одного ри. — Ри составляло примерно одну лигу, то есть около трех миль.
— Да, сэнсэй. Прошу извинить меня за грубость.
— Ваши извинения не принимаются. Вы оба глупцы. Вы должны были убить всех четверых варваров, а не только одного, — особенно девушку, потому что тогда все гайдзины сошли бы с ума от ярости! Сколько раз должен я повторять вам? Они не цивилизованные люди, как мы, и смотрят на мир, религию и женщин иначе! Вы показали себя неспособными учениками! Вы оба глупцы! Вы хорошо начали бой, но не сумели довести его до конца, отбросив жалость и страх за свою жизнь. Вы проявили нерешительность! Поэтому оказались побежденными! Глупцы! — повторил он снова. — Вы забыли все, чему я учил вас. — Вне себя от гнева, он наотмашь ударил Сёрина по лицу тыльной стороной ладони. Удар был жестоким.
Сёрин тут же поклонился, бормоча смиренные слова прощения за то, что своим поведением нарушил ва, внутреннюю гармонию, сэнсэя. Низко склонив голову, он отчаянно пытался справиться с болью. Ори остался стоять прямо, как шест, ожидая второго удара. Пощечина оставила жгучий след на его лице. В тот же миг и он согнулся в поклоне, почтительно извиняясь и боясь хоть чуть-чуть приподнять голову, которая тут же наполнилась пульсирующей болью. Он был по-настоящему напуган. Однажды их товарищ по школе, лучший боси среди них всех, грубо ответил сэнсэю во время учебной схватки. Не колеблясь ни секунды, Кацумата вложил свой меч в ножны, напал на него с голыми руками, обезоружил, поверг на землю, сломал ему обе руки и навечно прогнал назад в его деревню.
— Пожалуйста, извините меня, сэнсэй, — произнес Сёрин с полной искренностью.
— Отправляйтесь в гостиницу Полуночных Цветов. Когда я пришлю послание, выполните то, что я потребую от вас, безотлагательно, второго шанса у вас не будет! Безотлагательно, вы меня поняли?
— Да, да, сэнсэй, пожалуйста, прошу вас извинить меня, — пробормотали они хором, подоткнули свои кимоно и унеслись прочь, благодарные судьбе за избавление: Кацумата страшил их больше, чем Сандзиро. Много лет он был их основным наставником, как в воинских, так, тайно, и в других искусствах: стратегии прошлого, настоящего и будущего; он объяснял им, почему бакуфу и все Торанага, сколько их ни было, не сумели выполнить свой долг, почему необходимы перемены и как их осуществить. Кацумата был одним из немногих сиси, носивших звание хатамото — удостоенного высоких почестей вассала, в любое время имевшего прямой доступ к своему господину. Этот высокий титул обеспечивал ему личное годовое жалованье в тысячу коку.
— И-и-и-и, надо же, какой богатый, — прошептал Сёрин Ори, когда они впервые узнали об этом.
— Деньги — это ничто, ничто. Сэнсэй говорит, что когда у тебя есть власть, деньги становятся не нужны.
— Я согласен, но подумай о своей семье, о наших с тобой отцах, о деде, они могли бы купить себе немного земли, и тогда им не пришлось бы трудиться на чужих полях — и не пришлось бы время от времени искать ещё и дополнительную работу, чтобы заработать хоть что-нибудь сверх самого необходимого.
— Ты прав, — согласился Ори. Сёрин в тот раз рассмеялся.
— Нам-то нет нужды беспокоиться, мы никогда не получим даже сотни коку, а если бы и получили, то все равно потратили бы свою долю на девушек и саке и стали бы даймё Плывущего Мира. Тысяча коку — это все деньги, какие есть в мире!