Монгрел явно был на грани — на лице одновременно застыли страх, гнев, надежда и на то, что его отпустят и на то, что не отпустят никогда. Рауль не нашёл в себе силы как-то это прокомментировать. Губы блонди — будто сами по себе коснулись чуть приоткрытых губ Катце — просто прикоснулись, несколько секунд не двигаясь, будто пробуя прикосновение на вкус. «Тёплые и сухие…» — уже как-то совсем отстранённо отметил Эм, и в этот момент сдержанность как волной смыло — язык блонди обвёл губы монгрела, затем чуть прикусил напрягшуюся плоть и скользнул внутрь.
«Поцелуй хищника» — страх Катце сделал свои горькие выводы. Тем не менее монгрел не испытывал прежнего отвращения. В глазах Рауля было что-то такое, что дало понять дилеру: наступит время, когда он сам будет целовать Рауля — по собственной воле.
Сначала Катце не делал ничего — не противился, но и не отвечал на поцелуй, и лишь потом, когда губам Рауля невозможно было не ответить, монгрел послушно поддался, раскрываясь для более глубокого поцелуя. Это оказалось не так уж плохо, как ему представлялось. Все-таки без принуждения, пусть даже и такого обособленного, все воспринималось проще. Катце закрыл глаза, отдаваясь на милость ощущениям и губам Второго Консула. «Он не отпустил меня. Не отпустил».
В начале поцелуя Раулю было всё равно — отвечает Катце или нет — собственные ощущения были слишком сильными, чтобы обращать внимание на реакцию монгрела. Когда же взгляд блонди смог сфокусироваться на слегка размытом от близкого расстояния лице Катце, он увидел в глазах что-то похожее на изумление и одновременно покорность… И монгрел ответил на поцелуй — лёгкими движениями губ, тихим вздохом, но ответил. Добровольно. Ну, или почти добровольно — это сейчас блонди не волновало. Консул чуть улыбнулся сквозь поцелуй, заметив, что Катце, наконец, закрыл глаза — это была почти победа, Рауль Эм нашёл путь к самообладанию монгрела. Почему-то эта покорность заставила его прижать Катце к себе ещё ближе. Поза была на редкость неудобной, но это не мешало блонди все сильнее, всё более собственнически целовать монгрела — скользя языком по губам, нёбу, зубам, дёснам, периодически не удерживаясь от лёгких укусов, требуя расслабления иногда ни с того ни с сего напрягающихся губ.
Катце не мог с уверенностью сказать: сколько времени они целовались — может минуту, может — несколько. Рауль все больше и больше обретал над ним контроль. Сердце монгрела заходилось и частило — от каждого движения, выдоха, от осознания того, что происходит. Воздух кабинета казался душным, голова кружилась, за сомкнутыми веками все плыло, а внизу живота появились странные и приятные ощущения — раньше Катце не замечал этого. Монгрел тихо застонал и напрягся — осознание того, что его тело не просто реагирует, а требует большего, повергло почти в панику.
Рауль даже не услышал, а скорее почувствовал стон Катце. «Готов…» — непроизвольно пронеслось в его сознании. Голову монгрела уже давно не надо было держать и блонди, наконец, отпустил рыжие пряди, скользнув ладонями по плечам, лопаткам и дальше по спине Катце. Мышцы под его руками ощутимо напряглись. «Ну что же ты…привыкай, привыкай, Катце — пока даю такую возможность, привыкай». Ладони, казалось, никуда не стремились, а просто лёгкими круговыми движениями поглаживали спину через одежду, расслабляя мышцы. С трудом Рауль оторвался от припухших губ монгрела буквально на несколько сантиметров и посмотрел в его лицо, пытаясь определить силу эмоций. От прежнего состояния блонди его отличало разве что дыхание немного глубже обычного. Ладони всё так же оставались на спине монгрела.
Катце не сопротивлялся — не было смысла. А вот признать, что в отличие от блонди он потерял контроль над собой, пришлось. Монгрел медленно приоткрыл глаза и виновато посмотрел на Рауля.
— Я… — он с трудом подбирал слова. — Я не готов к продолжению… Не делай мне больно… хотя бы сегодня, — Катце собственный голос казался чужим. Он просил Рауля отпустить его. Их поцелуй был его добровольным, хотя и не радостным шагом. На большее Катце действительно не был готов. — Пожалуйста, — прошептал он и низко опустил голову.
Рауль, не удержавшись, усмехнулся — правда, вышло это как-то если не по-доброму, то и не зло. Он ещё несколько мгновений не отрываясь смотрел на монгрела, а затем поднялся из кресла на ноги и поднял за собой с колен Катце, придержав на некоторое время за плечи, прекрасно понимая что ноги того могут и подвести если и не из-за сильных впечатлений, то просто из-за долгой и неудобной позы. Убедившись, что тот устоит на ногах самостоятельно, Эм отошёл к столу, налил в бокал вина и вернулся к Катце:
— Пей, это поможет прийти в себя. — Увидев на лице монгрела явное сомнение, он, усмехнувшись, сам сделал глоток. — Это моё вино и там ничего нет, — и протянул обратно.
Катце осторожно принял бокал из рук Второго Консула, отметив про себя, что сейчас тот был в перчатках — удобных, тонких хлопковых, и очень дорогих. Опустошив бокал почти залпом, Катце на миг зажмурился. Приятное тепло стало распространяться по телу.
— Хорошее вино, — сказал монгрел скорее потому, что надо было что-то сказать, не выказав своего страха, волнения или слабости. Но вкус вина не заглушил вкуса поцелуя и, к сожалению, изменить ничего не мог.
Наблюдая за более нервным, чем до поцелуя, Катце, Рауль просто улыбался краешком губ. «И снова трусит…жаль»
— Да, неплохое, — просто согласился блонди, будто поддерживая светскую беседу. — Это импорт, естественно.
— Боже, что я делаю? — монгрел задался этим вопросом, неожиданно осознав: как глупо он выглядит со стороны.
Блонди слегка удивлённо посмотрел на Катце:
— Ты меня иногда просто разочаровываешь… — Эм вздохнул. — Ты стоишь у меня в кабинете, пьёшь, — Советник взглядом указал на бокал. — Точнее уже выпил вино. Разговариваешь со мной и просто не особо сопротивляешься своим истинным желаниям, — уголок губ резко пополз вниз. — Будешь спорить? — чуть вопросительно приподнял бровь, Консул шагнул к монгрелу, забирая из его рук пустой бокал. — Можешь, конечно, попробовать… но я не советую, — лёгкое касание губ своими. Блонди отстранился, чуть иронично глядя на Катце.
— Спорить, — эхом повторил монгрел. — Нет, не буду даже пытаться.
Катце невольно взглянул на губы блонди. Рауль оказался прав, монгрел действительно желал его — не секса, но чего-то близкого. Завтра они оба посмеются над этим: Катце — над своей дуростью и неосторожностью, Рауль — над глупым монгрелом. И все же сейчас хотелось снова прикоснуться к этим губам, поверить хотя бы в то, что Рауль — если и не любит, то, по крайней мере, способен на нежность.