Читать интересную книгу Книга превращений - Марк Ньютон

– Я… честно, Вулдон. Мне бы хотелось сказать тебе что-нибудь утешительное, но нечего; впрочем, я тоже потерял жену – если тебе, конечно, от этого легче.

– И ты виноват в ее смерти, румель?

Фулкром покачал головой:

– Скажу тебе одно – ты винишь себя в ее смерти, но это не совсем честно по отношению к тебе. Время проделывает порой странные штуки с нашими воспоминаниями…

Вулдон ответил ему тяжелым взглядом, и Фулкром тактично умолк. Где-то внутри этой горы обрюзгшей плоти еще жил умный и решительный человек, и он, Фулкром, должен был во что бы то ни стало выманить его наружу.

– Поговорим лучше о трансформации, – сказал он. – Как думаешь, ты уже готов стать частью отряда Рыцарей? Нам очень нужен твой неоценимый опыт, Вулдон. Ты был первым в своем роде, ты лучше всех знаешь, как это делается. У тебя есть шанс снова достичь своей прежней славы, доказать всем, что прошлое может ошибаться и что город опять может тебе доверять.

– Я через такое прошел, что мне теперь ничего не страшно, – сказал Вулдон, забрасывая ноги на кровать и вытягиваясь на ней с глубоким стоном. Свет потолочного фонаря отбрасывал на его лицо резкие тени, отчего оно казалось жестким, даже жестоким. – Все, что понадобится, я сделаю. Мне не из чего выбирать, но, раз уж мне все равно предстоит пройти через трансформацию, я бы хотел измениться полностью – сменить имя. Раньше я был Легендой – пусть она останется в прошлом. Останется легендой, мифом.

Фулкром вышел из его комнаты и направился ко второму Рыцарю, разминувшись по дороге с группой культистов и хирургов с футлярами и бутылками.

Он застал Тейна на кровати, где тот возлежал, опершись на руку, перед тарелкой какой-то еды, – император за трапезой, да и только.

– Фулкром, старина, еда здесь просто супер. Я только что прикончил целую гору таких фруктов, каких раньше не то что не пробовал – даже не знал, что они бывают.

Фулкром принужденно засмеялся.

– Надеюсь, ты хоть на этой работе посерьезнеешь.

– Наверняка. – И он продолжал пожирать фрукты, широко улыбнувшись Фулкрому. Ему он тоже предложил.

– Пока непохоже, – заметил Фулкром, вежливым жестом отказываясь от предложения.

– Я полжизни пропыхтел над экзаменами в Инквизицию и так ничего и не добился. А тут мне предлагают прямой путь на самый верх, минуя дурацкую постовую службу и замшелые юридические тексты. И ты еще думаешь, что у меня есть причины чувствовать себя менее чем счастливым? Мне всегда хотелось помогать людям, а когда я стану Рыцарем, у меня будут для этого все шансы.

– Ладно, ладно, только не думай, что все будет так легко и просто. Тебе предстоит трансформация, Тейн, – глубокая переработка всего твоего тела. Тотальное изменение. Курс айлурантохирургии. Ты хотя бы знаешь, что это значит?

– Мне говорили что-то о кошачьих способностях…

– Веркот, Тейн. Ты станешь наполовину диким зверем.

– Во-во, тигром, точно. И никакие они не дикие. Скорее, царственные, судя по тому, что я о них слышал. А это меня вполне устраивает.

Фулкром чувствовал растущее раздражение. Как можно быть таким легкомысленным?

– Пойми, Тейн, обратная перемена невозможна. Ты навсегда останешься наполовину котом. У тебя изменится психология.

– Фулкром, чтобы достичь чего-то в жизни, часто приходится рисковать. Конечно, я немного волнуюсь…

Громкий мужской вопль пронесся по коридору, сопровождаемый треском вроде статического электричества.

Фулкром склонил голову.

– Это ждет и тебя, – надеюсь, ты понимаешь.

Тейн слегка побледнел.

– Это что… больно?

– Конечно, болван ты эдакий. У тебя потом несколько дней все будет болеть, и ты… – Фулкром задавил свои эмоции. – Слушай, давай там без шуток, не пытайся заговаривать зубы какой-нибудь хорошенькой культистке и, Бора ради, делай, что тебе говорят. Для твоего же блага.

Последней Фулкром посетил Лан. Ей предстояло пройти через самую сложную операцию, ее трансформация должна была стать самой глубинной из всех, и он молил…

«Кого? Бора? Да нет, добрый Бор вряд ли имеет какое-то отношение к таким штукам». В общем, какие бы силы ни отвечали за подобные превращения, он от души надеялся, что ее тело справится.

Когда он вошел, Лан, сидя на самом краешке кровати, смотрела в огонь в камине и так задумалась, что казалась неживой.

– Прости, что снова заставляю тебя пройти через все это, – сказал Фулкром.

Лан только пожала плечами.

– Значит, ты единственная из трех, кто здесь не по своей воле?

Лан подняла голову, и он обратил внимание на то, что, при всей своей стройности, она обладает мускулами тугими и, видимо, крепкими, как веревки. Что-то знакомое померещилось ему в ее лице – тень другого лица, которое он знал раньше…

«Нет. Не думай о ней теперь». У Лан были темные длинные волосы, густая челка и обкусанные ногти. Карие глаза смотрели словно издали, и он спросил себя, не сама ли она определила эту дистанцию между собой и другими, чтобы выжить.

– Я об этом думала, – сказала она. – Я против того, что меня держат здесь силой, точнее, используя против меня знание обо мне. В остальном все в порядке – хотя попросить можно было и повежливее.

– У нас и на других есть компромат, только вряд ли тебе от этого легче. Мера предосторожности, если хочешь, которая не позволит вам после использовать свою силу против империи, – а еще я хочу подчеркнуть, что и сам не согласен с подобными методами работы, они не в моем стиле, однако обстоятельства требуют от тебя подчинения императорской воле.

Лан смотрела на него задумчиво, видимо анализируя его слова. Ему это понравилось.

– У меня были кое-какие деньги, – продолжила она, – но я знала, что искать работу мне рано или поздно придется, как знала и то, что для женщин выбор на рынке труда невелик.

Тут она уперлась в него твердым вызывающим взглядом.

– А здесь… – Лан обвела комнату рукой, – здесь не так уж и плохо. Немножко высокопарно на мой вкус, но ничего, жить можно. Так что, знаешь, могли бы просто взять и пригласить меня на эту работу, а не оскорблять.

– Они прибегают к запугиваниям, чтобы добиться своего. Но я, работая в Инквизиции, давно понял, что к людям надо относиться с уважением, кем бы они ни были, это скорее принесет нужный результат. И я на их месте так бы и поступил.

– Вы мне нравитесь, следователь Фулкром, – смело сказала Лан. – По-моему, вы первый человек на Джокулле, который отнесся ко мне как к равной.

Слава Бору.

– Однако, – продолжила она, – по-моему, это ненормально, когда у человека вашего положения такая чистая обувь.

Он взглянул на свои начищенные до зеркального блеска сапоги, но удержался от ответа.

– Лан, через несколько минут культисты… сделают с тобой то же, что делают сейчас с Вулдоном и Тейном. К сожалению, это будет не слишком приятно.

– Культисты, – повторила за ним Лан. – Я замечала, что им свойственно относиться ко всем как к подопытным, а это тоже равенство в своем роде.

– Зато они дают массу новых возможностей, я имею в виду трансформации, – настаивал Фулкром. – Особенно твои.

– Сила тяжести, – шепнула она. – Так они, кажется, говорили?

– Да. Они вживят тебе металлические пластины и еще какие-то штуки, которых я не понимаю, – они повысят твою мобильность и позволят тебе менять степень воздействия силы тяжести на твое тело. Интересно будет посмотреть, учитывая твои цирковые навыки. – Сделав паузу, он вдруг поймал себя на том, что хотел бы вообще побольше знать о ее прошлом. Она казалась ему такой хрупкой; неприятно было даже думать о боли, через которую ей предстояло пройти. – Так мы можем доверять тебе, Лан? Я предпочел бы, чтобы ты работала с нами по доброй воле, а не потому, что тебя заставили.

– Скажите, – ответила Лан вопросом на вопрос, – мы трое – эксперименты? Такое уже пробовали на ком-то раньше? Мне уже приходилось иметь дело с культистами, как вы знаете, но те были очень последовательны и все мне рассказывали. А эти все прячут и ничего не говорят.

– Сама процедура отработана, как я понял, довольно давно, правда втайне, а император узнал о ней всего несколько дней назад и сразу ухватился за возможности, которые дают созданные таким путем люди.

– А что стало с другими?

– С какими другими?

– С теми, на ком это испытывали?

Фулкрому захотелось сменить тему.

– Наука продвинулась далеко вперед, Лан, – вот все, что тебе надлежит знать; остальное, к сожалению, разглашению не подлежит.

Когда он уже повернулся, чтобы выйти, она сказала:

– Шалев – это все из-за нее? Вулдон говорил о ней.

Фулкром медленно вернулся, обдумывая ее слова.

– Да, верно. Мы считаем, что это она стоит за всплеском криминальной активности в последнее время. А ты о ней что-то знаешь?

– Когда я была на Исле, у культистов, они упоминали ее имя. Я еще удивилась, что это, оказывается, женщина.