Читать интересную книгу Осколки эпохи Путина. Досье на режим - Андрей Савельев

Проникновение в традицию поставило передо мной вопрос о форме государственности, который с очевидностью разрешился не в пользу либеральной демократии и западных стандартов политического устройства, которые возникли только в послевоенные годы. Традиция требовала принятия опыта Российской Империи и применения его к задачам сегодняшнего дня.

Уже в 1992 году из представителей различных партий нами была создана группа Союз возрождения России, где вчерашние «демократы» стремились сформулировать цели и задачи консервативной политики. Естественным образом возникли контакты с Всероссийским монархическим центром, который в те времена был достаточно активной организацией, ориентированной на РИД.

В те времена в кремлевских коридорах бродили самые причудливые веяния. В том числе, считалось, что монархические настроения (а они явно нарастали) надо как-то использовать, и за счет государственных контактов с РИД сделать режим более привлекательным как для российской общественности, так и для зарубежных партнеров России. К чести Великой Княгини Марии Владимировны, при всей мягкости высказываний в отношении официального курса, при всех неизбежных ошибках в оценках внутрироссийской ситуации, глава РИД не пошла на поводу у тех, кто вместе с «екатеринбургскими останками» решил «закопать» и проблему преемственности современной России от России исторической.

В 1993 году мне довелось принять участие в организации официального визита РИД в Москву. Так получилось, что в момент визита Лужков исчез из столицы, и высшим должностным лицом в столице остался председатель Моссовета Николай Гончар, который первенство Лужкова признавал, несмотря на то, что тот не был избран на свой пост, а противозаконно унаследовал его от бежавшего с должности Гавриила Попова. Мне удалось уговорить Гончара встретить Великую Княгиню у трапа самолета, а также способствовать тому, чтобы она была размещена в одной из дипломатических резиденций на Воробьевых горах. Тогда же состоялось и мое первое знакомство с Августейшей Семьей. Мимолетное, ни к чему не обязывающее.

Последующие годы после расстрела парламента в 1993 году и незаконного роспуска Моссовета (вместе с Верховным Советом) монархическое движение не ослабло. Даже возникла интрига с попыткой выдвинуть в 1996 году на выборах президента кандидатуру режиссера Никиты Михалкова, который демонстрировал неравнодушие к монархическим идеям, а также получил в управление Фонд культуры. Сомнительная репутация режиссера, его постоянное заигрывание с властями, а затем пожар, спаливший предполагавшуюся в помещениях Фонда культуры штаб-квартиру, закрыли этот вопрос. Не получив политического воплощения, стало вянуть и монархическое движение, распавшееся на множество мелких групп.

Не сомневаюсь, что здесь большую роль сыграли спецслужбы, окутавшие РИД своим неусыпным вниманием и систематически разрушавшие все инициативы, которые могли бы обеспечить РИД необходимыми финансами для ведения своей миссии и поддержки монархических настроений. В 1993 я видел, что множество бизнесменов готовы были вложить средства, чтобы РИД стал весомым фактором в российской политике. Немало монархистов находилось и в органах власти. (Сегодня во власти мне известен как монархист только глава ЦИК, с которым в нашу совместную бытность депутатами Думы мы не только работали в одном Комитете, но также пару раз сталкивались на крупных монархических «сходках».)

За время депутатства мне довелось не раз встречаться с Великой Княгиней в Москве, а также навестить ее скромную резиденцию в Мадриде (небольшая квартира с низкими потолками вдали от престижных районов и городского центра). Тогда грезилось разворачивание серьезной работы по консолидации всех, кто декларировал свою приверженность РИД. Мыс друзьями начали выпускать исторический альманах, соединяя историю и современность в монархическом ключе и презентируя РИД наравне с высшими государственными институтами России. На основании старинного документа был разработан современный текст присяги на верность РИД. Увы, эта инициатива заглохла, найдя среди монархических кругов не поддержку, а равнодушие и даже ревнивое противодействие. Мой личный пример принять присягу РИД, а с нею — ответственность за Россию истинную, вечную, какую ее нам Бог дал, также не вызвала заметного энтузиазма даже среди монархистов, а позднее стала поводом для беспрерывной клеветы в мой адрес. В том числе и отвратительных публикаций писателя М.Назарова, с которым я отказался дискутировать на темы, которые он подавал не как историк или мыслитель, а как политический провокатор.

Единственным (и весьма странным) каналом регулярных приглашений РИД в Россию и материального обеспечения этих визитов стало Министерство обороны. Сотни офицеров и генералов были награждены имперскими наградами. Но служить Империи в России было практически некому. Попытка активизировать всех этих орденоносцев и хотя бы напомнить им о моральных обязательствах перед РИД разбились об интригу — декларированные Канцелярией РИД связи с важными орденоносными персонами оказались фиктивными, и конференция с их участием фактически была сорвана. Это уже был 2006 год. Империя оставалась для политической системы опасным символом прежнего могущества, выставляющего немощь бюрократии в самом постыдном виде.

К 100-летию Государственной Думы я предложил председателю Думы Б.В. Грызлову дополнение в план торжественных мероприятий, предусматривающий участие Главы РИД и проведение слушаний по континуитету. Эти предложения были признаны чиновниками «нецелесообразными».

В 2007 году Думу посетил Наследник — Великий Князь Георгий Михайлович, которого благосклонно приняли в парламенте зампред Думы Л.Слиска и председатель Комитета по делам общественных организаций. В Комитете состоялась недлинная беседа, а затем — встреча в банкетном зале Думы, где мне удалось поговорить с Наследником и даже показать на стенде к 100-летию ГД примечательную записку одного из членов императорской фамилии, который встретил создание Думы отповедью настолько резкой, что появление этого документа в стенах нынешней Думы можно было расценить только как курьез. Впрочем, к этим стендам, как я понял, кроме нас и музейных работников, никто и не подходил.

Семнадцать вопросов для МИДа и Минфина

Конечно, не ко времени мной была заявлена тема пра-вопродолжения РФ от предшествующих государственных форм. Но она прямо была связана с воровством — беззаконной выплатой Франции 400 млн. долларов из государственной казны России. Либо надо было сделать шаги к признанию принципа континуитета и оформить его какими-то нормативными актами, либо сажать в тюрьму лиц, расплатившихся с одним из кредиторов Империи. Поскольку вопрос, как мне казалось, должен прямо проходить через структуры МИД, туда я и направил свои вопросы на данную тему.

Дело в том, что в 1996–2000 годах органы государственной исполнительной власти Российской Федерации производили выплаты из федеральных средств в пользу Франции по финансовым и имущественным претензиям, возникшим до 9 мая 1945 г. Общедоступная информация не содержала сведений, какие конкретно претензии и какого именно материального характера со стороны Франции при этом имелись в виду, когда именно они возникли и на каком правовом и основании. Оставалось неясным, какие должностные лица принимали участие в инициировании, оформлении, обсуждении и принятии решения о признании таких претензий, кто из них выполнял, проверял и утверждал расчеты, кто участвовал в проведении переговоров? Должны были остаться какие-то стенограммы, протоколы, и я просил МИД ознакомить меня с документами. Отдельно надо было разобраться в правовых основаниях (включая международные и межгосударственные договоры, а также и российское национальное законодательство) для выплаты так называемых «царских долгов». То есть, понять основания правопреемственности для данного случая по обязательствам Российской Империи.

Ответ был поразительно бессодержательным. Вместо правовых оснований и указаний на документы мне сообщили, что «проводимые различными французскими ассоциациями держателей русских ценных бумаг (т. н. «царских займов») шумные кампании, в том числе в средствах массовой информации, не способствовали росту доверия иностранных инвесторов к нашей стране, зачастую ставили под сомнение ее репутацию как государства, способного нести ответственность по своим финансовым обязательствам. В первой половине 1990-х гг. Франция неоднократно увязывала эту проблему с готовностью идти навстречу российской стороне в вопросах реструктуризации задолженности бывшего СССР и присоединения России к Парижскому клубу на правах страны-кредитора».

Переговоры по долгам велись в советский период, а в конце 80-х годов XX века были согласованы основные принципы возможного межправительственного соглашения в этой области. Содержание этих принципов МИД не сообщил (их в реальности и не существовало), а обязательность выплат вовсе не была установлена. Между тем, в Договоре между Россией и Францией 1992 года были вновь закреплены обязательства сторон урегулировать взаимные финансовые и имущественные претензии, касающиеся интересов и собственности физических и юридических лиц обеих стран. На основе совершенно неконкретных обязательств МИД и Минфин РФ вновь начали переговоры.