Читать интересную книгу Список приговоренных - Алексей Макеев

Сунув руки в карманы, Крячко неопределенно повел плечами:

– Но ведь ты сейчас все равно в голове держишь какие-то мысли на этот счет? Верно? Что-то об этом думаешь? Вот! И мне небезразлично, что ты думаешь. Да! А думаешь ты, скорее всего, хрен знает что…

– И что же дальше?

– «И что же дальше»… – сокрушенно вздохнул Станислав. – Ты был прав, с Эмилией я лопухнулся. Вот такие блины комом…

– В смысле, как это – лопухнулся? Она дала какую-то неверную информацию? Или обманула насчет обещанных бумаг? – озадаченно наморщил лоб Гуров.

– Нет! – замахал руками Крячко. – Все не то… Информацию она дала, бумаги – дала, и… Гм-гм… Саму себя дала, да так лихо, что я не смог отказаться. Вот в чем язва-то!

– Не понимаю – чего ты так испереживался по этому поводу? Тебя же не какая-нибудь Кончита Вурст соблазнила, а нормальная женщина, вполне симпатичных кондиций… – развел руками Лев. – Ты мне лучше скажи, что там за бумаги передала тебе Эмилия. Они у тебя с собой?

– А то ж… – с оттенком некоторой горделивости ответил Станислав.

– Что ж ты про них не вспомнил, когда мы были у Петра?

– Так вы вдвоем на меня так наперли, что я про эти бумажки вообще забыл… – поморщился Стас. – Нет, надо же, как Петруха насчет меня прикололся: дундукция! Да за одно только это хрен бы я ему что показал. А бумажки – вот они, смотри… Три листика, вроде как из блокнота. Эмилия сказала, что почерк – точно Зубильского, а вот что там написано – темный лес. Сплошь какие-то аббревиатуры и цифры, что они значат – не разберешь.

Взяв у Стаса три исписанных с одной стороны листа уже желтоватой бумаги формата «А-5», Лев пробежал по ним глазами. Действительно, увиденное представляло собой какую-то абракадабру. Вглядываясь в строчки, выведенные шариковой авторучкой, он отметил, что каждая из них начиналась с трех заглавных букв, потом шли какие-то числа, состоящие из двух, трех, а то и пяти-семи цифр. Причем в одних строчках было одно-два числа, в других – от трех до пяти. Кроме цифр и букв имелись непонятного назначения то ли плюсы и минусы, то ли что-то, обозначающее крестики и тире.

– Вот видишь, вообще не «въехать» в эту шараду! – заглядывая сбоку, прокомментировал Станислав.

– Ну, почему же? Кое-что тут просматривается… – не отрывая взгляда от «манускрипта», парировал Гуров. – Заглавные буквы слева – чьи-то инициалы. Далее – какие-то расчеты, скорее всего денежные. Пока только неясно – в рублях или инвалюте.

– Ты уверен, что это – инициалы? – Крячко издал недоверчивое «х-ха». – Вот, смотри: ТНТ. Это название телеканала. Или, вот: БМВ. Яснее ясного, что это марка машины.

– Да, ты прав… – «согласился» Лев. – То есть получается, что ЦАВ надо понимать как «центральный автовокзал». Или это, может быть, Цепочин Аркадий Викторович? Как думаешь?

– Ух ты! – Стас был весьма удивлен такой догадкой. – Ничего себе! Да-а-а… Слушай-ка, похоже на то. И что же тогда получается?

– Получается так, что числа, которые с плюсом, – скорее всего, деньги, данные им в долг, числа с минусом – возврат долгов, а это, в скобочках, – набежавшие проценты. Видимо, отставной замминистра занимался нелегальным ростовщичеством. И если это действительно так, то процент он брал нехилый – от тридцати до пятидесяти и выше.

– И налогов он, понятное дело, не платил! – констатировал Крячко.

– Само собой! Птице такого полета платить налоги как бы не комильфо. – Гуров еще раз внимательно просмотрел листки с записями. – Но я подумал вот о чем. Раз Зубильский давал деньги под разорительные проценты, то, надо понимать, кто-то из его должников – а их тут около сорока человек! – кому расплачиваться оказалось не под силу, мог принять решение «рассчитаться», отправив кредитора в мир иной. Нет кредитора – нет и долгов…

Слушая его, Крячко в очередной раз удивился.

– Да! Очень интересная версия… Эх, Лева! Тебе давно бы уже пора сидеть в кресле министра, – с грустинкой в голосе рассудил он. – А ты до сих пор как обычный, рядовой опер бегаешь за уголовниками. Вот и хочется спросить: где она, эта высшая справедливость?

– Стас! – хлопнув его по плечу, рассмеялся Гуров. – Избави меня боже от министерского кресла! Моя нынешняя жизнь меня вполне устраивает. Знаешь, чтобы уютно чувствовать себя во дворце, там надо родиться. И еще момент. Запомни: примерная, ударная работа – не гарантия карьерного роста. Как сказал один юморист, лучше всех в колхозе работала лошадь, но председателем она так и не стала.

Стас, мгновение помедлив, громко фыркнул и вскинул оба больших пальца:

– Гениально, Лева! Ни разу еще не слышал этот анекдот. Хм-м-м… И что же мы тогда имеем? Еще одно направление поиска? Теперь уже не только по линии наследников, коллекционеров-антикваров, но и по линии должников?

– Выходит, так… Но вот что стоило бы учесть. Эти бумажки дала тебе Эмилия Слюдянцева. Их она нашла в книге, ранее принадлежавшей Зубильскому. Так? В разводе они уже давно. А судя по этим листочкам, некоторой новизны они еще не утратили. Эта бумага – типа газетной, она имеет свойство желтеть от времени. Если бы этим листкам было лет десять, они были бы светло-коричневые. А на деле-то, глянь, слегка желтоватые, значит, им от силы года два-три. Да и цвет пишущей пасты практически не изменился. Отсюда вопрос: каким образом и когда именно книга из квартиры Зубильского попала к Эмилии Слюдянцевой? Это надо бы выяснить.

Крячко замер, недоуменно взирая на Гурова:

– Лева, ты хочешь сказать, что мне опять придется ехать к Эмилии?! И к тому же сегодня?!!

Сочувственно вздохнув, тот развел руками, как бы говоря: «Извини, дружище, но служба – превыше всего!»

– Стас, если бы нам нужно было узнать только о книге, то, в принципе, достаточно было бы просто позвонить… – добавил он вслух. – Но нам еще очень важно получить список всех знакомых и родственников Зубильского, да и ее собственных, чтобы появилась возможность сопоставить их инициалы с имеющимися в долговых записях. Представляешь, какая это объемная работа? Эмилии ты сейчас позвони, попроси ее такой список составить, а завтра поедешь и заберешь.

– Лева! Ты ведь заведомо знаешь, что там меня ждет, едва я ступлю в ее квартиру. Знаешь же? Вот… И со спокойной совестью отправляешь меня к этой перезрелой нимфоманке. Тебя совесть не гложет?

– Е-понский… Автопром! – сокрушенно помотал головой Гуров. – Да, гложет! Тебе стало легче?

– Конечно! – с некоторым даже великодушием произнес Стас. – Ладно, уговорил. Звоню Эмилии…

Он набрал номер на своем сотовом и, услышав отклик с того конца связи, жизнерадостно поздоровался и несколько пространно изложил просьбу о списке. Пояснив суть причин, побудивших обратиться с подобным предложением, Крячко пообещал, что обязательно заедет завтра. Судя по всему, реагируя на встречное предложение Эмилии заглянуть сегодня вечерком, он торопливо пояснил:

– Я бы с охотой, но… Через полчаса с Львом Ивановичем едем брать крупного уголовного авторитета. Вот, Лев Иванович рядом, он может подтвердить. Да, да, да! Учти – эта информация секретная! Придется неизвестно сколько просидеть в засаде. Может, и до самого утра… Что?.. А-а-а, понял! Мила, солнышко, если освобожусь раньше, то – к тебе, и только к тебе…

Закончив разговор и спрятав телефон, Стас устало, как косарь на жнивье, утер лоб тыльной стороной ладони.

– Ну все, список будет. К тому же самый полный – ФИО, плюс телефоны и адреса из имеющихся у нее в наличии. Так! Сейчас, наверное, тоже малость прочешу дебри Интернета на предмет выявления «точек», где кучкуются эти самые «деффочки» в округе улиц Солнечной и Пармской.

Он сел за свой стол, включил ноутбук, и в кабинете ненадолго воцарилось молчание. Однако некоторое время спустя со стороны Стаса донеслось:

– Я охреневаю! Лева, но это же просто ужас, что творится на этом гребаном «панельном фронте»… Ты представляешь, стоило набрать в поисковой системе запрос «Москва, проститутки, Солнечная и Пармская», как автоматика тут же выдала уймищу страниц информации на этот счет. Матерь Божья! Что у нас, вообще, с этим творится? Такое ощущение, что вся Москва вышла на панель…

Ничего не ответив, Гуров лишь поднял голову и, коротко взглянув на расходившегося приятеля, продолжил изучение материалов о коллекционерах антиквариата. А почитать было что. Как явствовало из статьи аналитика антикварного рынка, ежегодный мировой торговый оборот в этой сфере достигает, по разным оценкам, от двадцати до пятидесяти миллиардов долларов. Ежегодно на самых крупных аукционах – Сотбис и Кристи – продается всевозможных раритетов на десятки и сотни миллионов «зеленых». Как считают экономисты, последние годы антиквариат признан наилучшим средством вложения капиталов, которое не подвержено экономическим спадам и инфляции.