После обеда поехали искать место для склада и вскоре убедились, что всего целесообразнее устроить его в Олите. Оставив Кожеурова чистить наш будущий лазарет, мы втроем двинулись обратно, не зная, где-то встретим наш поезд. Он должен был выйти в 8 часов утра из Ковно и к 8–9 вечера мог придти в Симно. Но его там не было. Справляюсь по телефону – они не проходили еще Олиты. Решил задержать его там, чтобы выгрузить склад. Шлю телеграмму Бимбаеву в Олиту, и мчусь сам на моторе туда же. Было уже темно почти, когда мы подошли к Олите. Мотор опять застрял в песках, чтобы не вытаскивать его зря, я решил сбегать на станцию, узнать, когда можно ждать наш поезд и стоит ли оставаться на станции или лучше занять номер в гостинице. Издали один поезд с повозками и кухнями обманывает наш глаз. Но вот мы в промежуток между вагонами видим на другом пути наш поезд и знакомые физиономии бурят. С радостью встречают нас, с радостью встречаем и мы. В один день удалось все выяснить и наметить работу на ближайшие дни. Завтра закипит работа по устройству склада. «Я замечал, что когда везет, то везет гуртом; я не хочу пропускать случая, когда повезло, и иду сейчас же искать склад!» – говорю я. «Что сделаете во тьме такой?» «А все же». И что же! В соседних с вокзалом казармах мы застали где-то в затерянной комнате, которую никак и отыскать не удавалось, компанию офицеров. Когда я сказал, что мы ищем, какой-то полковник сказал – мы о вас читали в газетах, приходите утром завтра пораньше, и я отведу вам подходящее помещение! Так оно и вышло.
Сейчас мы кончили устройство склада и могли бы сегодня же ехать в Шестаково, если бы штаб меня не вызвал сейчас для каких-то переговоров. Нельзя выезжать, не выяснив, не намерен ли Евстафьев дать нам какое-нибудь указание, не совместимое с намеченным нами расположением.
23 вечером
Сейчас вернулся из штаба. Все наши предположения одобрены. Заявил коменданту о подаче паровоза и жду выступления. Утром завтра будем выгружать наш лазарет. Доктор ликует: «Никто еще не открывал лазарета на 10-й день выступления из Москвы – это рекорд на скорость!» А мы еще сидели в Ковно 3 дня!
Целую тебя и дочек моих славных.
Твой М. Сабашников
Шестаково, 25 V 1915
В отряде для меня очень странно складывается жизнь. Собственно говоря, я ничего не делаю, или делаю так мало, как никогда. А время уходит, и некогда сесть письмо написать, прочитать газету, пройтись для себя, а не для какой-либо надобности. Чтобы не запускать переписку, я решил в этой книжке писать что-то вроде дневника. Копию буду пересылать тебе. Хорошо? Письма независимо будут особо. Попробуем.
Ты уже знаешь, что из Олиты мы тронулись на ночь 23-го. Рано, около 3 ч. 30 утра, меня разбудил дежуривший Перфильев. Пришли в Шестаково. Начальник станции дает час на разгрузку поезда. Вчера весь день работали до ночи. Слава[40] так заморился, что заснул за чаем. Иду постараться оттянуть разгрузку хотя бы до 6 часов. Это удается сравнительно легко. Я заваливаюсь вновь на часок вздремнуть, а Перфильев бродит вокруг поезда, охраняя порядок и целость груза. Но в 4 часа все же приходится и мне встать. Мы с дежурным и проснувшимися случайно из слабосилки подготовляемся к организации разгрузки. К 6 будим всех, а в 11 часов пустые вагоны наши все еще стоят на станции, ожидая какого-то назначения и свидетельствуя собой, что никакой спешки не было.
Нами очень заинтересовано здешнее военное начальство. Еще ночью, до прихода поезда нашего, начальник дивизии, проезжавший поездом мимо Шестаково, вызывал наших студентов Зельдина и Панарина и расспрашивал их о том, скоро ли придет отряд, какой он силы и как развернется. Теперь во время нашей разгрузки он опять очутился на платформе. Осматривал лошадей наших и вообще все разузнавал, не скрывая, что желал бы самого скорого нашего развертывания. Мы, впрочем, не заставили себя ждать. 24-го лазарет был в порядке, и случайно забредшие раненые могли быть приняты. Их не зарегистрировали, ибо вскоре подошел санитарный поезд, который их и забрал. Так прошло 24-ое. Под лазарет мы заняли два дома. В одном их них кроме раненых поселился доктор с Борисовым, в другом – Кроткова со всеми сестрами. Мы, мужчины, заняли еще 3-й домик. Слава, я и Сережа устроились в одной комнате, относительно удобно.
Шестаково, 26 V 1915
Вчера мы снарядили обе летучки. «А» – развернулась в составе: Босс, Цветков, Зельдин, Греков, Вершилло, Окороков, Галецкий, Рампилов, 4 младших санитара буряты, 6 арб, 2 двуколки, походная кухня и бочки – в Сусниках. Летучка «Б» – в Новинах, в составе: Полетаева, Белавин, Авербург, Руднев, Грищенко, Костенко, Митрофанов, Егоров и пр., как в «А».
Новины находятся в 3 с половиной верстах от нас, Сусники – в 8. Пока происходила укладка вещей на арбы, мы со Славой и Кожеуровым на моторах съездили подготовить помещения. Это простые халупы – избы с сараем и амбаром.
Хотелось лично устроить обе летучки, и потому «Б», более близкую, я решил двинуть после обеда 25-го, а «А» – 26-го на рассвете. Но когда я вернулся уже после устройства «Б» в Шестаково, я получил телеграмму от начальника дивизии с просьбой немедленно развернуть в Сусниках летучку, ибо там уже сейчас 26 раненых. Поручаю Зельдину немедленно грузить и выступать, руководствуясь картой, ибо я не успел его свозить в Сусники, как было раньше намечено. Беру Босса, Погирееву, Рынкевич, Цветкова в автомобили, и катим на них с перевязочным материалом и всем необходимым на одну ночь. Ночью пришел и Зельдин с обозом. Ночью же развернулись, но раненых не пришло. Как потом оказалось, штаб не уведомил полки о направлении их в Сусники. Переночевав в Сусниках, утром 26-го вернулся в Шестаково.
«Летучки» Бурятского санитарного отряда. 1915 г.
Шестаково, 27-го и 28-го V 1915
Поступают раненые. Есть тяжелые. Гангрена в день ранения. Операции. Наш врач любит хирургию и понимает её и особенности военной обстановки отлично. Нас посещают. Командир корпуса. Начальник штаба корпуса. Опять начальник 53 дивизии с начальником своего штаба. Уполномоченный Красного Креста фон Резон. Отношения, по-видимому, наилучшие.
Внутри, впрочем, не без инцидентов. Сначала Окороков дорогой – в поезде – агитировал против распределения по летучкам, но я не счел возможным сделать согласно его просьбе.
Затем уже здесь столкновение Славы с доктором, доктора с Кротковой, его же с Кожеуровым, Полетаевой со своими в летучке.
Пока удается все недоразумения ликвидировать, но если бы ты знала, какая от этого пустота в душе. Неужели и здесь, где так много страданий и куда мы приехали утешать и помогать, нельзя обойтись без взаимных счетов и пререканий! Но все же пока ничего серьезного не вышло, и я только вижу, что мне надо быть каждую минуту готовым к возможным неприятностям. Уступчивости ни у кого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});